Первая (ЛП) - Притекел Ким - Страница 51

"Я же говорила тебе, когда ты была ещё ребенком, - не взрослей слишком быстро, Эмми. Произошло то, что происходит всегда. Ты забыла вкус печенья Орео".

"Да, - тихо сказала я, доставая еще одну печеньку. - Кажется я много чего забыла".

Чайник засвистел, и я поставила для нас на стол пару чашек. Мама сняла чайник с плиты и налила в каждую из них горячую воду.

"Ты знаешь, какой сегодня день?" - поинтересовалась она.

"Суббота?" - спросила я, окуная пакетик чая с мятой в чашку, вода с каждым последующим опусканием пакетика медленно меняла цвет с медового на темно-коричневый. Она, как в прежние времена, приподняла брови, и я заискивающе улыбнулась.

"Очень хорошо, дорогая. Я всегда знала - у меня умная дочь. Однако, мисс умница, технически сейчас уже воскресенье". Она сначала положила в чашку немного сахара, а потом чайный пакетик. Я всегда задавалась вопросом, почему она поступает именно так. Она говорила, что чай с сахаром заваривается лучше. Я же считала, что из-за такого метода сахар на дно чашки опускается быстрее. "Сегодня годовщина смерти тети Китти". Я подняла на нее взгляд, и мои глаза широко распахнулись. Ничего себе! Как же давно это было, а? Я быстро сделала мысленный подсчет в голове - вышло восемнадцать лет. Мой бог! Почти двадцать лет назад. Куда ушло время?

"Ты до сих пор не забываешь?" - спросила я, пробуя чай и убеждаясь, что мятный вкус у него достаточно сильный, чтобы вызвать щекотку в носу, а затем и мгновенную испарину на лбу. Мама кивнула.

"Каждый год в этот день я ношу цветы на ее могилу. Вот и сегодня днем я побывала там. Немного посидела с ней, рассказала о Бет. Она всегда относилась к ней с любовью". Мама отхлебнула из своей кружки и немного поморщилась. Это всегда было признаком того, что горячая жидкость обожгла её язык. Я внимательно посмотрела на маму. Она все еще была очень красивой дамой, ее светлые волосы стали короче, чем в то время, когда мы были детьми, но тем не менее это смотрелось довольно мило, да и уход за волосами стал существенно проще, хотя, надо сказать, немного седины все же появилось в ее волосах. Ее зеленые глаза по-прежнему сияли все так же ярко, хотя морщины вокруг них стали гораздо глубже, более четко выраженными, а морщинки вокруг рта теперь уже не исчезали полностью, когда она прекращала смеяться. Если бы я не знала точно, то никогда бы не поверила, что ей было далеко за пятьдесят.

"Я и сама в последнее время очень много думала о ней", - сказала я, опустив свой взгляд обратно на печенье, которое собиралась съесть. "Не встречалась ли ты в городе с Роном?"

"О, время от времени я встречаюсь с ним и его женой. Когда он ушел из ВВС в отставку, то остепенился и поселился здесь, в городе. Он всегда был таким милым. Иногда, когда в годовщину смерти Китти я прихожу к ней на могилу, чтобы положить цветы, то нахожу там букеты, которые выглядят относительно свежими, и всегда задаюсь одним вопросом - не от него ли они".

"Может быть", -  высказала я свое мнение, допивая чай и вставая, чтобы снова налить кипятка. Я предложила маме наполнить её чашку тоже, но она отказалась. "Он всегда любил ее". Я снова села за стол и приготовила вторую чашку чая. "Знаешь, я уже довольно давно не пью чай", - улыбнулась я. Мама уставилась на меня с недоверчиво-изумленным выражением на лице.

"Скажи, что ты шутишь! Ты, моя маленькая девочка, перешла на кофе?" Я кивнула, и она пафосно положила руку на грудь. "Нет!  Никогда не думала, что ты можешь стать предателем. Неужели я так плохо воспитала тебя?" Я хихикнула.

"Да, так уж вышло, однако кофе гораздо лучше бодрит меня". Затем мы обе затихли, на какое-то время погрузившись в собственные мысли. Затем мама нарушила молчание.

"Сейчас, когда Нина пошла работать, я стала няней для детей твоего брата, это так здорово". Я улыбнулась ей, а потом меня осенило, что она понятия не имела о наших с Ребеккой планах. В такие моменты, как этот, я отчетливо осознавала - как же сильно я погрузилась в свою собственную жизнь, забывая, что возможно моей семье хотелось бы знать о том, как мы задумали изменить нашу жизнь.

"Мы с Ребеккой тоже пытаемся завести ребенка", - тихо сказала я, не совсем уверенная в том, какой будет ее реакция. Я знала, что к настоящему времени моя мама полюбила и приняла Ребекку, как свое собственное дитя, но тут было совсем другое дело. Не все считали, что геям и лесбиянкам следовало бы иметь детей. И опять, в который раз я недооценила свою мать.

"Что? Детей?" - спросила она, и ее счастливое лицо засияло, словно рождественская елка. Я кивнула, все еще сомневаясь, правильно ли я понимаю маму, все еще пытаясь не обнадеживаться попусту. Однако я увидела, как ее глаза наполняются радостью, и самая теплая улыбка расплылась по ее лицу. "Ох, милая!" - прошептала она, вставая и поднимая меня на ноги. Спустя мгновение я обнаружила себя в ее крепких объятиях. "О детка, почему ты до сих пор ничего не сказала мне об этом?" - она нежно отодвинула меня, только для того, чтобы заглянуть в моё лицо. Я улыбнулась и подушечкой пальца смахнула слезинку, непроизвольно появившуюся в уголке её глаза.

"Ну, если честно, то я не знала, как ты отреагируешь на это известие. Так что ты думаешь об этом, а?" Я радостно пискнула, когда, вновь стиснув, она прижала меня к груди. "Ладно, я так понимаю, ты взволнована и весьма довольна?"

"Взволнована? Дорогая, да я хочу получить от вас столько внуков, сколько возможно!" - она снова отстранилась от меня и наконец-то выпустила из объятий. Мы обе снова сели, но мама и тут не успокоилась. Она схватила мою руку и легонько сжала, затем наклонилась над столом, чтобы акцентировать всю важность момента и привлечь к себе мое внимание. "И как давно вы уже пытаетесь?"

"Чуть меньше года. Все идет без суеты и спешки". Она испустила длинный выдох.

"Как это замечательно - попытаться создать новую жизнь после такой невообразимо-глупой смерти", - она улыбнулась той особой улыбкой, которая тут же растопила мое сердце и перечеркнула все оставшиеся у меня сомнения и страхи. "Вы будете такими прекрасными мамами!"

"Надеюсь, что так и будет", -  пробормотала я. Мне хотелось иметь детей с тех самых пор, как я была маленькой девочкой, но с таким плотным графиком работы и жизнью, которую я так старательно создавала для самой себя, меня зачастую охватывало беспокойство - возможно я стала слишком эгоистична для того, чтобы заводить ребенка. Я так и не поделилась этими, мучившими меня мыслями, даже с Ребеккой, но, как бы то ни было, они неизменно присутствовали в моей голове и зачастую в своей постоянности, с которой преследовали меня, казались весьма убедительными и очень мучительными.

"Ой!" Мои глаза распахнулись от неожиданности, и я уставилась на маму, которая весьма прытко вскочила со стула. "Буквально на днях во время уборки я наткнулась на самую лучшую твою фотографию". Она моментально исчезла в гостиной, вернувшись назад через мгновение, и с торжествующим видом положила снимок на стол, рядом с моей кружкой. Я взяла его и поднесла поближе к глазам. Надпись гласила: "Эмми в глубокой задумчивости - 1984". На фото я была одета в темно-зеленую зимнюю куртку, потому что на улице стояла холодная погода. Я находилась на вершине утеса, позади меня виднелись Скалистые горы, покрытые снегом. Мои волосы развевались, откинутые назад ветром, дующим мне прямо в лицо, а глаза были прищурены под холодными порывами стихии. Выражение, что навечно запечатлелось в моих зеленых глазах и нахмуренных бровях, можно было охарактеризовать коротко - поза мыслителя.