Высокие маки - Бэгшоу Луиза - Страница 17

— Эй, я же заняла четвертое место. Потом бронзу. В этом году я сделаю золото. — Элизабет пыталась притвориться, что не понимает, к чему клонит Ганс. — Может, мне и надо немного отшлифовать…

— Отшлифовать! Ты думаешь, взять золото легко? Да, ты получила бронзу в прошлом сезоне, но только потому, что Хейди упала в Лоберхорне, иначе ты снова была бы четвертой. Ты на четыре-пять секунд отстаешь от Хейди и Луизы в каждых соревнованиях.

— Это мелочь, — пробормотала Элизабет.

— Это вечность. Швейцарские девочки тренируются каждый день, пока ты носишься по магазинам. Ночами они как следует отдыхают, пока ты хихикаешь со своими сопляками-поклонниками. Девочки здесь не за тем, чтобы подцепить мужа. Они в горах для того, чтобы участвовать в соревнованиях. И побеждать.

— Ганс…

— Что, юный граф де Меснил? Очень богатый, прекрасный улов. — Он презрительно покачал головой. — Ах, Элизабет. Когда я впервые встретил тебя, в тебе была страсть. Ты могла стать одной из самых лучших. Я видел в Элизабет Сэвидж великую лыжницу, а не увешанную золотом домохозяйку.

— А я не собираюсь выходить замуж за Жерара. Я вообще намерена с ним порвать, — сказала Элизабет, и это была чистая правда. — Ганс, я не ищу здесь мужа.

— Почему тогда ты не занимаешься спортом, дорогая? Я не могу понять. Может, объяснишь?

Под темными очками глаза Элизабет наполнились слезами. Никто с тех пор, как она стала участвовать в соревнованиях, не осмеливался говорить с ней в таком тоне. Но Ганс говорил правду: она жила по инерции. Ей было жаль себя…

— Потому что я люблю кататься на лыжах. Но из меня хотят сделать именно лыжницу. Просто лыжницу.

А я хочу заниматься бизнесом.

На лице наставника появилось изумленное выражение.

— И все? Разве ты не сможешь заняться этим после?

Когда закончишь работать на склонах?

— Нет, не могу. Мои родители не разрешают мне учиться в колледже. Они не хотят, чтобы я работала. У меня не будет ни степени, ни опыта. Ничего. Я могу только кататься. — К своему смущению, она залилась слезами.

Ганс дал ей носовой платок и уговорил все рассказать. Несчастное детство, бабушка. Бал в день шестнадцатилетия. Разговор с Тони насчет завещания.

Швейцария. Ну а теперь — вот это.

— Итак, ты даже не знаешь, как прокормить себя?

Элизабет покачала головой. Сейчас, конечно, не время брать деньги со счета в цюрихском банке, это на будущий год. Пока там всего пятнадцать тысяч фунтов стерлингов. Совсем мало, чтобы жить на них.

— Мы что-нибудь придумаем. Я посмотрю, что смогу для тебя сделать. На «Драконе» свет клином не сошелся. Есть другие фирмы. Например, ты могла бы работать на ФИС — Международную лыжную федерацию. Ты умная, Элизабет, никому не нужна бумага, это подтверждающая. Ты замечательная, яркая, известная.

Ты сможешь способствовать развитию спорта, но если станешь вести себя иначе… Люди понимают: ты дурачишься, тратишь время…

— О'кей, о'кей. — Элизабет ощутила, как лучик надежды пробился сквозь мрак. Заниматься продвижением лыжного спорта. Продавать снаряжение. Она хорошо знает это сама, как покупатель. Все, что нужно, — получить должность, работу и проявить себя.

— И что вы предлагаете мне делать?

Вольф подхватил вилкой кислую капусту.

— Перестань тратить время зря и приступай к тренировкам. Ты будешь работать с другими спортсменами.

До кровавого пота, чтобы отыграть пять секунд.

— Хорошо. Я могу постараться.

— Ты преуспеешь. Я организую тебе тренировки с мужской командой. Не думай о победе над Хейди Лоуфен. Думай только о том, чтобы победить Франца Кламмера.

— Кламмера?

Легендарный швейцарский лыжник завоевал двадцать пять титулов.

— Ты должна стать самой лучшей. Не просто среди женщин, а среди всех. И завоевать золото. Во всяком случае, эти международные соревнования — только разминка.

— Перед чемпионатом мира следующего года?

— Да нет, дурочка. Перед Олимпийскими играми.

Темнота. Паника. Элизабет в испуге проснулась. Телефонный звонок разорвал ее сон.

Не открывая глаз, она схватила трубку.

— Доброе утро, миледи, — спокойно проговорил голос по-французски. — Пять часов. Вы просили разбудить.

Слалом начинается в двенадцать. Она согласилась .приступить к тренировке в шесть. Ганс договорился, чтобы ей разрешили присоединиться к мужской команде Соединенных Штатов. С Мон-де-ля-Шалле спускалась длинная трасса, безжалостная и жестокая. Она заставит ее крутиться и изворачиваться, эта трасса, от которой будет зависеть ее жизнь.

Да, предстоит тяжелая, очень тяжелая работа. Вздохнув, Элизабет включила душ.

— А где наша принцесса? — спросила Кейт Кокс в девять часов, когда вся команда собралась в вестибюле, готовая к тренировке. — Все еще нежится в постели?

— Наверное, какой-нибудь богатый французский Ромео не отпускает ее, — предположила Жаннет.

Карен Картер покачала головой.

— Мы не будем ждать наш «Удар молнии», давайте надеяться, что она появится хотя бы перед началом соревнований.

Ронни Дэвис подошел к команде с листком бумаги в руке.

— Это записка от Ганса Вольфа. Очевидно, Элизабет уже на трассе. Тренируется. Она там уже три часа.

— Ты шутишь. Это с кем же? — вытаращила глаза Жаннет.

Дэвис почесал затылок.

— С янки.

— Ким и Холли тренируются вместе с ней? Они разрешают ей подсмотреть их технику?

— Она тренируется, — медленно процедил он, — с мужчинами.

Когда Ганс Вольф появился в пять сорок утра, Элизабет Сэвидж уже ждала его. Он с удовольствием оглядел ее гибкую фигуру и стойку на лыжах. Он, вероятно, опоздал лет на пятьдесят, но какому-то парню должно очень повезти. Его раздражала мысль, что такая девушка встречается с Жераром де Меснилом — он ведь просто тряпка с деньгами.

Конечно, об Элизабет говорили много. Но все ошибались. В этой девушке есть искра, которую Ганс никак не мог забыть. Кровь закипала, когда он видел, как она напрасно тратит свой талант. В их первую встречу, на склонах в Саас-Фе, она была просто настоящим снежным барсом, а сейчас, через год после международных соревнований, она каталась как автомат. Технично, но без страсти.

Вольф сам не понимал, какое ему дело до этой девушки. Он на пенсии, Элизабет не швейцарка, но тем не менее в это прохладное сумеречное раннее утро они были здесь оба.

— Как ты себя чувствуешь? Мышцы разогрелись? — спросил он, когда они прыгнули в подъемник.

Элизабет кивнула, поправляя очки.

— Через четыре часа они станут молить Брэда о пощаде, — сказал он ей совершенно серьезно.

Ганс заметил, как напряглось ее тело в предощущении работы. Она просто создана для горных лыж. Мускулы бедер были красиво очерчены, подчеркнутые блестящей лайкрой. Круглый крепкий зад высоко сидел на длинных сильных ногах.

Он вдруг забеспокоился: а не взбесится ли Брэд? Брэд Хиндс, тренер американской мужской команды, готовил парней к завтрашнему суперстарту. То, что он требовал от своих мальчиков, для Элизабет будет шоком. Но если бы они нашли время хотя бы взглянуть на свою гостью, они бы все попадали с этих гор.

— Не могу поверить, на что ты нас толкаешь, Брэд.

Ведь это, черт побери, пустая трата времени.

Джек Тэйлор оперся на палки. Двести фунтов веса, в совершенстве сбалансированные, едва приминали снег.

Члены команды не переставали удивляться: как может такой крупный парень быть легким и подвижным на лыжах?

Тэйлор скрупулезно следил за своим весом и никогда не поселялся в отеле, если там не было тренажерного зала. Но на снегу он двигался с изяществом балерины.

Сэм Флоренс, Рик Ковальски, Пит Майер пришли в команду задолго до Джека. Но они ничего не имели против него. Тэйлор был надеждой Олимпийских игр. Он взял серебро на первом чемпионате мира, золото по многоборью в прошлом году и удачно обошел австрияков в нынешнем. Несмотря на столь быстрый успех, Тэйлор упорно трудился. Его преданность делу смущала даже чемпионов. Тэйлор вставал на заре, каждый вечер перед ужином пробегал пять километров, на лыжах катался круглый год; он просто гонялся за снегом по всему миру из сезона в сезон. Он изучил видеозаписи всех соревнований, испробовал бесчисленное количество пар лыж, отыскивая единственные, которые подошли бы ему вплоть до миллиметра. Даже наблюдать за ним и то было утомительно.