Скиталец. Флибустьерское синее море (СИ) - Баранов Василий Данилович - Страница 9

– Почему вы решили поступать в нашу Академию? – Стандартный вопрос.

– Я хочу бороться с преступностью, – сказал Данька, – что б в нашем городе жилось лучше.

Председатель комиссии посмотрел на того мужчину, что справа. Тот задал вопрос:

– А что у вас со спортом? Есть спортивный разряд?

– Нет. Но у меня все в порядке со спортом. Я получу спортивный разряд.

– Хорошо, – мужчина еще раз внимательно посмотрел в личное дело. И сказал, – я смотрю у вас загар хороший. Где вы предпочитаете отдыхать? В Турции или в Испании? – Мужчина улыбался. Некоторые из тех, кто подает документы в их учебное заведение, могут позволить себе это.

– Нет. – Признался Данька. – Я провожу время на Карибах. Там вода чище и климат мне подходит.

– На Карибах? – Лихой пацан. – И останавливаетесь в пятизвездочных отелях?

– Нет. У моего отца там дом. Кухарка, она прекрасная женщина, меня любит, как сына. За домом смотрит Леон, бывший моряк, и я в нем души не чаю. У нас там есть ранчо. И у отца корабль. Мы с отцом чаще на борту корабля проводим время. Скучно на одном месте.

– Это интересно, молодой человек, а не будет ли вам мешать учеба в Академии? На одном месте за партой. Скучища. – Откровенно смеется.

– Нет, совсем нет. Я придерживаюсь того мнения, что делу время, потехе – час.

– Хорошо. Хорошо.

Данька не видел того первого листа, что вшит в его дело. Это была характеристика-рекомендация. Ее доставили из Москвы в ректорат фельдъегерской почтой. Дядя Андрей постарался. Даня об этом не подозревал. В левом верхнем углу этого листа размашистым почерком написано: зачислить. И подпись ректора. Кто станет спорить с начальством? Себе дороже. Видимо, у этого паренька хорошая поддержка там, наверху. Пусть учится. Председатель комиссии взял листок, что-то написал на нем и протянул Даньке.

– Поздравляю вас, Гринев. Вы зачислены. Студент.

– Спасибо! – Обрадовался Даня. – Служу России!

– Будете служить России.

Данька взял заветный листок выписки из приказа. Выскочил в коридор. Подпрыгивал от счастья. Танцевал фламенко. Выхватил из кармана сотовый телефон, набрал номер.

– Мама! Мама! – Кричал он в трубку.

– Даня! Даня! Что?

– Меня зачислили, мама! – Он бежал по коридору, крутился вокруг своей оси. Налетел на парня.

– Ой! – Сказал Данька. – Простите.

По виду парня было ясно, он не слишком доволен, что на него налетели. Даня приветливо улыбнулся, протянул руку и сказал:

– Меня зачислили только что. – Это звучало, как извинение.

– Меня тоже. – Парень теперь улыбался и пожал протянутую руку. – Тебя как зовут, счастливчик?

– Меня, Данька. Ну, Даня. А тебя? – Данька пригляделся к своему собеседнику. Выше его ростом, карие глаза, прямой нос. Светлая рубашка в синюю полоску.

– Меня, Гришей. Можно, Гриней. Будем знакомы.

– Мы с тобой на одном курсе будем учиться? – Восторженно спрашивал Даня.

– Ага, на одном. А ты куда спешишь? – Гриша парень общительный. Так получилось, что в этом городе у него еще нет друзей, и он не прочь поболтать с кем-нибудь. Отец получил новое назначение, и прощай насиженное место.

– Домой. – Куда еще податься хлопцу.

– Если торопишься, могу подвезти. – Предложил Гришка. – У меня рядом машина. Хочешь?

– Давай, – согласился Даня.

Они вышли из здания Академии, нашли на стоянке машину. Это был крутой внедорожник. Сели. Данька оценил это средство передвижения, сказал:

– Гриша, у тебя крутая тачка. – Данька не мечтал о машине. Теперь он мог купить ее, но считал хлопотным думать о парковке, о бензине, ремонте.

– Это не моя. – Сказал Гриня. – Отец дал. По случаю, на сегодня. Он на служебной машине чаще ездит. Мне иногда дает свою машину.

– А, у тебя и папа крутой, как я понимаю. – Сказал без задней мысли. У Максима отец тоже был не самый простой.

Гришка бросил взгляд на Даньку.

– Он, конечно, в чинах. Только ты никому не говори. – Не хочет он, что б его считали папенькиным сыночком, которому все дается по воле родителей.

– Если не хочешь, не скажу. – Данька не любил обсуждать с кем-то чужие дела. И не станет рассказывать о том, что знаком с тем, у кого такой крутой папа.

– А ехать куда, Даня?

– Сейчас покажу. На Тракторную улицу.

– Я не знаю, где это. Мы недавно в вашем городе. Отца сюда перевели по службе. Он раньше нас с матерью приехал. А мы с мамой позже. Когда отец устроился на новом месте. У нас в нашем городе сад был. Мать ждала покупателей. Так, что я ни города не знаю, и знакомых нет.

– Я покажу. Сейчас прямо, на следующем перекрестке свернешь, – Данька показывал, как проехать к его дому. Подъехали к самому дому.

– Спасибо, Гриша. За то, что довез.

– Не за что. Мы ж с тобой однокурсники. – И слово это звучало новой музыкой.

– Слушай, Гришка, – заявил Данька, – раз мы с тобой однокурсники, номерами телефонов обменяемся.

И они обменялись номерами телефонов, словно верительными грамотами. Они совсем прощались, когда Гриша спросил:

– Данька, а ты не будешь против, если я позвоню тебе, куда-нибудь выберемся. Ты мне город покажешь. Мне одному дома сидеть стремно. А знакомых нет. Только ты.

– О чем речь. Звони. Будет время, звони. И отправимся по городу. Мои друзья тоже разъехались. Они в других городах поступают.

Они еще раз попрощались, и Данька пришел к себе домой. Нервное напряжение этих дней прошло. Вечером с работы пришли Мария Петровна и Аркадий Аркадьевич. С порога они поздравляли его.

– Данька, поздравляем, молодец! – Мать и Аркадий обнимали его. – Это тебе.

Большой букет цветов и огромный торт. Масляный, как он любил.

– И еще тебе подарок, – смеялся Аркадий, – свисток. Будущему полицейскому.

– Спасибо.

Они долго пили чай с тортом. Любопытная кукушка выглядывала из своего домика в часах. Незабываемый вечер.

– Что, доволен? – Спрашивала мать.

– Да, мама. Я давно хотел. – Сейчас все страхи и сомнения остались позади. Он словно расправил крылья.

– А что у тебя там, на Карибах? – Горе ты мое маленькое, думала Мария.

– Пока мы на берегу. Капитан не говорит, когда мы выходим.

Аркадий покачал головой.

– В море. В круиз, значит? – Каждый выход в море вызывал тревогу. Без боя такие «круизы» не обходятся.

– Да, в круиз. – Даня вспомнил, как учил Макса учебные походы именовать прогулками. Круизами.

– Ты еще матери скажи, что у вас парусная регата. – Ехидно заметил Аркадий.

– У нас парусная регата намечается. – Даньке понравилась эта мысль. – Наша команда выходит на соревнования под флагом «Веселый Роджер». Мы на первое место рассчитываем.

– Хвастун, – Аркадий не осуждал пасынка за его ложь. Если этот мальчишка врал, то в его вранье не было коварства, его ложь была безвредна. Не лжец, а фантазер. Враль, добрый враль.

– Вовсе нет. У нас и девиз есть: любая смерть за ваши деньги. – Этот девиз он придумал только что.

Мать всплеснула руками.

– Даня, что за юмор у тебя! Что это такое? – Мария Петровна убирала посуду, а мужчины сидели с ней на кухне.

– Мама, я пират. И юмор у меня пиратский. – Даня изобразил на лице свирепость. Это выглядело не страшно, скорее забавно.

– Детский юмор. Как был ребенком, так и остался. – Мать готова прощать сыну шалости.

– Мама, я уже взрослый. – Сказал Данька. – У меня аттестат зрелости на руках.

Аркадий улыбнулся.

– Аттестат зрелости. Ты для матери и для меня до седых волос будешь ребенком.

– Мне что, – начал горячиться Данька, – принести вам аттестат старости?!

– Такого, – успокаивала его мать, – еще не придумали.

– Придумали. Придумали, – бурчал Даня, – аттестат старости – это пенсионное удостоверение.

– Даня, зачем так грубо, – пыталась остановить его мать, – назвал бы это аттестат пожилого человека.

– Мама, это лицемерие. Вы постоянно почему-то лицемерите. Идет бабуля. Вся согнулась. Клюка в руке. Шепелявит. Ножками шаркает. Говорит: спину пересело. Присесть бы. Я дама бальзаковского возраста.