Скиталец. Флибустьерское синее море (СИ) - Баранов Василий Данилович - Страница 4

Часть 2

Данька вошел в комнату вслед за Максимом, и ему показалось, что здесь что-то изменилось. Но понять что, он не мог. Тот же письменный стол, компьютерный столик, шкаф. Аквариум с рыбками, диван, на котором сидит Славка. Все как обычно. Может быть, какая-то атмосфера взросления появилась здесь, в этой комнате. Максим уселся за свой письменный стол в тяжелое кожаное кресло. Сидит, ну вылитый финансовый менеджер. Воротник рубашки немного расстегнут, рукава засканные. Вот, он весь в работе. Кресло, тяжелое кресло, оно всегда здесь стояло. Выглядит сейчас Макс, как его отец, большой бизнесмен. Вот он Макс. В трудах и заботах, в заботах о финансовой стабильности всего мира. А Славка сидит, ногу забросил на ногу, спиной привалился к спинке дивана. На лице…. На рожу лица Славка накинул маску этакого доктора, который готов заботиться о своих пациентах. Вот – вот сейчас скажет: ну, что беспокоит вас, больной? При этом сделает ударение на последнее слово. Больной. Если уж ты вошел в его кабинет, то ты, несомненно, больной. Больной на всю голову. Ну что ж, господа хорошие, – решил Данька, – сейчас вы у меня получите по полной. Прошел дальше в комнату, присел на стул возле стола, взял в руки карандаш. Вертит его. Славка поднялся, подошел к столу и запустил руку в вазу с конфетами. Выбрал несколько штук и вернулся на свое место. Как прежде развалился на диване, развернул фантик одной из конфет и засунул ее в рот.

– Так, – сказал Даня. Лицо его изобразило усталость в последней степени. Наигранную. В глазах проницательность сыщика. Он для себя решил, что будет полицейским. Последняя возможность выяснить, твердо ли его друзья держаться за свой выбор, за то, кем они станут завтра. Или еще остались сомнения. Последний акт расследования. Он посмотрел на Максима:

– Ну, с вами мы поговорим позже. Вначале я бы хотел выслушать нашего докторишку. Что он думает о твоем будущем, если ты станешь бизнесменом. – Данька посмотрел на Славку.

Славка, похоже, потерял конфету во рту. Ой, где она? Будущий доктор почувствовал, что конфета скользит по его пищеводу в желудок.

– А чего я? – Начал Славка.

– Ах, доктор, доктор! Можете мне не говорить. Я вижу, и так вижу, что случай клинический. – Данька снова бросил взгляд в сторону Макса. – Посмотри на Максима. Через год – другой брюхо этого господина будет вываливаться через ремень на брюках. Сердечко будет пошаливать. Не говорю о давлении. То будет скакать вслед за курсом акций. Судьба делового человека.

– В лоб хочешь? – Откликнулся Максим как-то очень спокойно, равнодушно.

Данька сразу:

– Вот, я из лучших побуждений. И вот, сразу, в лоб. Славик, скажи ему.

– Что ему говорить? – Славке явно было не до этого, поскольку он клал в рот следующую конфету.

Данька представил себе, какими они были еще пару дней назад. Просто дети. Сейчас они взрослые. Славик и Максим просто не могли, как Даня, увидеть себя со стороны. Вошедшая тихо в комнату троица подошла и робко присела на диван поодаль от Славки. Они переглядывались. Старались не шуметь. Один из мальчишек, тот, что был похож на Славку, спросил:

– Юн, а ты уверен, что они нас не выгонят, эти большие дядьки? – Парень сидел на краешке дивана и с опаской смотрел на себя взрослого.

– Нет, они нас не заметят. – Ответил Юн. – Они такую малышню, как мы, не замечают. Только надо тихо себя вести.

– Точно? По шее не получим? – Спросил третий пацан, похожий на Максима.

– Тише, тише, – Юн приложил палец к губам. – Посмотрим, какие они, взрослые.

А взрослые продолжали.

– Чтоб не смел кидаться на меня с кулаками. Я нарисовал ему картинку будущего, если он станет коммерсантом. Судьбу моряка он видит перед собой. Это я.

– Гнусный пиратишка, – буркнул Макс. Он вовсе не злился на друга.

Данька спросил у Славы, пропустив мимо ушей эту реплику:

– Ты все же решил в Москву ехать? Твердо? – Как его отпустили родители.

– Ага. – Ответил Славка, дожевывая конфету. – Родители считают, что только там из меня могут врача сделать. Там лучше. А потом, вы сами парни, подумайте, я же буду там один. Буду самостоятельным, по настоящему взрослым. Представляете, ни кто не будет меня опекать.

– Да, это аргумент, – согласился Данька. Хотя не мешало бы и опекать.

Тот мальчишка, который больше всех походил на Славика спросил:

– А что, он меня с собой в Москву не возьмет? Один уедет? – Он насупился обиженно.

– Куда он денется, – Ответил Юн, – без тебя. Ты чего? Куда они без нас.

– Он же будет взрослым там. – Славкино детство явно не хотело отпускать себя взрослого.

– Не думаю.

– Один, там будет мороженое есть. – Обидно, когда тебя предают. Уехать, оставить свое детство в родном городе и забыть о прошлом.

– Как он будет есть без тебя мороженое? Взрослые ничего в мороженом не понимают.

– Может, он вообще не будет его есть. Взрослые мало сладкого едят. – Скорбь в голосе. Иметь возможность есть мороженое сколько хочешь, и не воспользоваться этим.

– Посмотри сам, видишь, как он конфеты трескает. Как он без мороженного? И без тебя, тем более. Ты тоже будешь мороженое есть. И он от него не откажется.

– Ага, ну если так, – согласилось Славкино детство. Настроение у мальчишки резко улучшилось.

Данька продолжал:

– Мыши в Москве все в переполохе. – Хитро поглядывает на Славу.

– Это с чего? – Не понял Славик.

– Как! Они догадались, что ты едешь мышей резать. – Они часто повторяли эту шутку. Все будущие врачи тренируются на мышах.

– Это каких мышей? – Друзья называется, задергали. Защитники мышей.

– Ну, а что? Что вы делаете, врачи? Прежде всего, режете мышей. Или как это у вас, по-научному, – Данька посмотрел на Максима, словно ища у того поддержки, потом снова посмотрел на Славика – вивисекция. А в действительности, бедных мышей режете, садисты.

– Я мышей резать! – Возмутился Славка. – Да я… Я перед собой вижу одну большую вредную мышь.

Славка скомкал фантик и кинул его в Даньку.

– Это на кого намекаешь? – Поинтересовался Даня. – А?

– Я не намекаю. – Огрызнулся Славик. – Я прямо говорю. Вот она сидит передо мной, большая вредная мышь. Ты что, Даня, не помнишь? Забыл, как я из тебя веревки вытаскивал? Швы снимал? Забыл уже?

– Помню. Помню. – Кивал головой Данька. Это было давно, когда впервые Даньку ранили. Они только подружились со Славкой, который уже тогда собирался стать врачом. Данька попросил вытащить из своего тела те швы, что наложил Брайан. – Я все помню. Вот Брайан, простой корабельный плотник, матрос, а как хирург меня зашил. А ты, фельдшер, как ты вытаскивал из меня швы? А? У тебя руки тряслись, поджилки дрожали. Доктор, фельдшер!

– А ты! … – Тут уже Славка не выдержал. До чего Данька бывает вредным. – А ты забыл, как визжал, когда я йодом хотел тебя помазать?! Еще кричал: матросы не плачут, матросы не плачут. А йода испугался.

– Я? Я испугался йода? Ты чего? – Это было возмутительно. Он, Данька, чего-то испугался? Йода он, конечно, боялся. Но не расписываться же сейчас в своей слабости. – Ты, фельдшер, своей башкой подумал?

Данька постучал кулаком по своей голове.

– Может у нас, у пиратов, аллергия на йод? Ты видел хоть одного пирата измазанного йодом? А если б я впал в кому?

– Да ты, – заявил Славик, – ты всегда в коме.

– Чего?! – Некоторые будущие врачи позволяют себе слишком много.

Эту перебранку прекратил Максим.

– Слушайте, мы здесь собрались вовсе не для того что б ругаться, собачиться.

Сеятель-Жнец вглядывался в оконное стекло. В его прозрачности он видел этих забияк. Мальчишки, когда вы станете взрослыми? И в сединах вы останетесь детьми. Вы так же молоды, как ваш мир. Ваша зрелость в вашей молодости. Он, владыка Жизни и Смерти, лучше других знает, как болезненно взросление. И он хочет стать их поводырем.

Рэм плывет в пустоте. До него доносятся обрывки мыслей Романа. Брат мой, враг мой, эти мальчишки повзрослеют, их сердца скует лед. Ни один Прометей не растопит лед старости. Ты сам отречешься от них, сам приведешь к гибели. И братские объятья соединят нас. Я скоро брошу прах твоего мира к себе под ноги. Под моей ступней склонится выя живущих. И пламя их ада станет моим очагом.