Теория справедливости - Ролз Джон - Страница 117

Но хотя каждый человек должен сам принимать решения, оправдывают обстоятельства гражданское неповиновение или нет, отсюда не следует, что он должен поступать, как ему заблагорассудится. Принимая решения, мы не должны опираться на наши личные интересы или узко понимаемые политические пристрастия.

Для того чтобы действовать автономно и ответственно, гражданин должен обращаться к политическим принципам, которые лежат в основе конституции и руководят ее интерпретацией. Он должен пытаться оценить, как эти принципы применяются в существующих обстоятельствах. Если после должного размышления он приходит к выводу о том, что гражданское неповиновение оправдано, и ведет себя соответствующим образом, то он поступает в соответствии с убеждениями. И хотя он может ошибиться, он не поступил так, как ему заблагорассудится. Теория политических обязанностей и обязательств позволяет нам провести такие различения.

Существуют параллели с общим пониманием и научными заключениями. В данном контексте каждый автономен, и все же ответственен. Мы должны оценивать теории и гипотезы в свете имеющихся, свидетельств посредством публично признанных принципов. Верно, что существуют авторитетные работы, но они являются результатом консенсуса многих людей, каждый из которых принимает решение сам за себя. Отсутствие окончательного авторитета, который принимал бы решения, и, таким образом, официальной интерпретации, которую все должны принимать, не ведет к путанице, а является условием продвижения вперед. Равные личности, принимающие и применяющие разумные принципы, не нуждаются в назначенном руководителе. На вопрос: кто должен решать, — дается ответ: решать должны все, каждый советуясь с самим собой, и при наличии разумности, взаимного признания и удачи часто все получается довольно неплохо.

Таким образом, в демократическом обществе признается, что каждый гражданин ответственен за свою интерпретацию принципов справедливости и за свое поведение в свете этих принципов. Не может быть какого-либо правового или одобренного обществом изложения этих принципов, которое мы всегда морально обязаны принять, даже если оно дается верховным судом или законодательным собранием. Действительно, каждый конституционный орган, законодательное собрание, исполнительная власть и суд выдвигают свою интерпретацию конституции и тех политических идеалов, которые ее наполняют34. Хотя суд и может иметь последнее слово в решении любого конкретного случая, он не обладает иммунитетом к мощным политическим влияниям, которые могут вызвать пересмотр его прочтения конституции. Суд представляет свою доктрину разумно и аргументированно; его концепция конституции, чтобы быть устойчивой, должна убедить большинство граждан в обоснованности. Последний орган для апелляций — это не суд, не исполнительные органы, не законодательное собрание, а избиратели в целом.

Прибегающие к гражданскому неповиновению апеллируют особым образом к этому органу. Угрозы анархии нет до тех пор, пока существует достаточное согласие в имеющихся у граждан концепциях справедливости и уважаются условия для обращения к гражданскому неповиновению. То, что люди могут достичь такого понимания и соблюдать эти границы, когда сохраняются основные политические свободы, является предпосылкой, неявно присутствующей в демократическом политическом устройстве. Не существует способа полностью избежать опасности разделяющей общество борьбы, так же как и исключить возможность глубоких научных расхождений. Однако если кажется, что оправданное гражданское неповиновение угрожает гражданскому согласию, ответственность падает не на тех, кто протестует, но на тех, чье злоупотребление должностью и властью оправдывает такую оппозицию. Использование принуждающего аппарата государства для поддержания очевидно несправедливых институтов само по себе является видом незаконной силы, которой люди со временем имеют право противостоять.

С этими замечаниями мы подошли к концу нашего обсуждения содержания принципов справедливости. На протяжении этой части моя цель заключалась в описании системы институтов, которые удовлетворяют этим принципам, и демонстрации того, как возникают обязанности и обязательства. Это необходимо было сделать для того, чтобы увидеть, соответствует ли предложенная теория справедливости нашим обдуманным суждениям и развивает ли она их приемлемым образом. Нам нужно проверить, определяет ли она работоспособную политическую концепцию и помогает ли сфокусировать наши размышления на наиболее значимых и фундаментальных моральных проблемах. Изложение в этой части по-прежнему носит в высшей степени абстрактный характер, но я надеюсь, что предоставил некие ориентиры для того, как эти принципы справедливости применяются на практике. Однако нам не следует забывать об ограниченном диапазоне рассматриваемой теории. Большей частью я пытался разработать идеальную концепцию, лишь иногда комментируя различные случаи неидеальной теории. Наверняка, правила приоритета предлагают такие ориентиры во многих случаях, и могут быть полезными, если ими не злоупотреблять. Даже в этом случае, единственный вопрос неидеальной теории, рассмотренный детально, — это гражданское неповиновение в близком к справедливому обществе. Если идеальная теория и заслуживает исследования, то потому, что, как я предположил, она является фундаментальной частью теории справедливости и существенна также и для неидеальной части. Я далее не буду рассматривать эти вопросы.

Нам еще предстоит завершить теорию справедливости, рассмотрев, как она укоренена в мыслях и ощущениях людей, а также то, как она связана с нашими целями и устремлениями.

ПРИМЕЧАНИЯ

1. Разъяснением по этому поводу я обязан Алану Гиббарду.

2. Я не принимаю целиком аргументы Юма в О первоначальном договоре (Соч. М.: Мысль, 1965, т. 2, с. 760–780), но я полагаю, что в этом отношении он прав — в применении к политическим обязанностям граждан вообще.

3. О понятии «уважение» см. работу Уильямса — В. А. О. Williams «The Idea of Equality», Philosophy, Politics and Society, Second Series, ed. Peter Laslett and W. G. Runciman (Oxford, Basil Blackwell, 1962), pp. 118f.

4. См. И. Кант Основания метафизики нравственности. Соч. M.: Мысль, 1965, т. 4, ч. 1. Есть более подробное обсуждение в И. Кант. Метафизика нравов. Соч., т. 4, ч. 2. Кант отмечает здесь, что обязанность благодеяния (beneflcience) (как он ее называет) должна быть публичной, т. е. универсальным законом. См. § 23, примечание 8. 199

5. См. The Right and the Good (Oxford, The Clarendon Press, 1930), pp. 18–33, 41 f.

6. Здесь я следую за Д. Дэвидсоном — Donald Davidson «How Is Weakness of the Will Possible?» in Moral Concepts, ed. Joel Feinberg (London, Oxford Universiy Press, 1969), см. p. 109. Значимо здесь все обсуждение на с. 105–110.

7. См. The Right and the Good, pp. 18f, и The Foundations of Ethics (Oxford, The Clarendon Press, 1939), pp. 173, 187.

8. Здесь я обязан Харту — H. L. A. Hart «Are There Many Natural Rights?» Philosophical Review, vol. 64 (1955), pp. 185f.

9. Об учредительных правилах см. работу Дж. Серля — J. R. Searle. Speech Acts (Cambridge, The University Press, 1969), pp. 32–42. Обещание обсуждается в гл. III, особенно с. 57–62.

10. См. работу Г. Причарда — H. A. Prichard «The Obligation To Keep a Promise» (c. 1940) in Moral Obligation (Oxford, The Clarendon Press, 1949), pp. 169–179.

11. Об этом см. в работе Р. Дворкина — Ronald Dworkin «The Model of Rules», University of Chicago Law Review, vol. 35 (1967), esp. pp. 21–29.

12. См. «The Obligation To Keep a Promise», pp. 172, 178f.

13. Я не отметил этот факт в своем очерке «Legal Obligation and the Duty of Fair Play» в Law and Philosophy, ed.

Sidney Hook (New York, New York University Press, 1964). В этом разделе я попытался исправить этот недостаток. Отличие аргументируемой мною здесь позиции в том, что для граждан вообще главным принципом политических обязанностей является естественная обязанность справедливости, а принцип честности играет подчиненную роль.