Фэнтези-2016: Стрела, монета, искра (CИ) - Суржиков Роман Евгеньевич - Страница 23

- Ну же, поешь вкусного! Ты бледна, как скелет.

Девушку мутило. Все вокруг было чужим, далеким. На свете не осталось ничего близкого и родного.

Закат... слезы, мгла... рассвет.

Лес порою сменялся крохотными полями, выгрызенными среди чащи, и поселениями -- этими исконно нортвудскими деревнями, похожими на форты. Их окружали рвы и высокие частоколы; встречные люди были неизменно коренасты и хмуры. Затем лес возвращался, вновь подступал к самому тракту и стискивал его. Ложился сумрак.

Рассвет... закат. Слезы... Рассвет... закат.

Днями Мира пыталась читать. Она надеялась, любимые истории хоть немного облегчат одиночество и тоску. Но книги оказались пусты и глупы. В них не говорилось о том единственном, что сейчас было важно. А все прочее не имело смысла.

Ночами силилась уснуть: свернувшись клубком на сиденье кареты, или в комнатушке постоялого двора, или в холодных гостевых покоях какого-нибудь нортвудского лорда. Навестив по пути очередного своего вассала, графиня со свитой останавливалась на ночлег. Леди Сибил не спала в такие ночи: лорды устраивали бурные пиры, вскрывали бочонки ханти, шумели, хохотали, горланили песни, порою дрались. Мира также не спала -- зябко ежилась среди одеял, сжималась в комок от тоски под гулкие отзвуки пиршества. Впрочем, такие ночи были немного лучше остальных: кроме горя, девушка чувствовала и желание -- попасть, наконец, в те места, где графиню никто не знает.

Рассвет... мгла...

Она пробовала молиться. Мира молила святую Праматерь Янмэй даровать радость и покой душе отца. Но просить для себя самой девушка не смела, и молитва не приносила успокоения, боль не слабела. Наверное, где-то, на Звезде или в Подземном Царстве, отец теперь счастлив... Мира мучительно хотела, чтобы он был не в счастливом где-то, а здесь, в тоскливом и туманном здесь. Она ничего не могла поделать с этим желанием.

Закат... тьма... рассвет...

Однажды они наткнулись на сгоревшую деревню. Крыши и внутренности домов выгорели, но стены, срубленные из толстых бревен, лишь обуглились, превратились в черные глухие остовы, над которыми еще курился дым. Графиня велела воинам осмотреть селение, затем они свернули с дороги и, спустя полдня, приехали к хмурому замку над озером с кувшинками и лебедями. Леди Сибил долго и гневно говорила со здешним бароном, а Мира силилась разглядеть лицо лорда сквозь мглу, но видела лишь бороду...

Как-то, в одной из гостиниц, Миру обокрали. Грязный мужчина с оспинами на лице неуклюже столкнулся с девушкой, тут же принялся кланяться до земли и просить прощения. Воины графини оттащили его от Миры и обыскали, за пазухой мужчины обнаружился мешочек серебряных монет с вышитой на нем чайкой Стагфорта. По приказу леди Сибил проходимцу всыпали двадцать плетей, а после отрезали уши, чтобы честный люд мог издали распознать вора. Он обливался кровью и визжал надрывно, будто свинья. Вопли прорвали пелену, окутывавшую Миру. Девушка думала: хотела бы она, чтобы вот так визжал под ножом убийца отца? Она не нашла ответа.

Закат... рассвет... мгла...

Леса поредели, поля сделались просторнее, появились стада. Селения больше не щетинились частоколами, среди деревянных срубов попадались редкие каменные строения: церковь, жилище старейшины. Торговый тракт вывел к двум речкам, что звались Близняшками. На узком лоскуте земли между ними стояла пограничная крепость. Мост через Верхнюю Близняшку они пересекли свободно, а на Нижней Близняшке оплатили немалую мостовую пошлину.

-- Итак, мы в герцогстве Южный Путь, - сказала графиня, когда карета сошла на ровную землю. - Не герцогство, а удавка на шее северян!

Единственный торговый маршрут, ведущий из Земель Короны в северные Нортвуд и Ориджин, пролегал через Южный Путь. Здешние купцы и феодалы получали от дорожных наценок огромные прибыли -- куда больше, чем имели с продажи зерна, меди и мрамора, производимых в самом Южном Пути. За последнее столетие они нажили сказочные богатства. Герцоги Ориджина и Нортвудские графы не раз ходили войной на "кровопийц" - и всякий раз вынуждены были убраться восвояси, когда Корона вступалась за торгашей. Южный Путь платил императору немалую подать.

Торговые войны были для Миры чем-то весьма далеким. В Предлесье, где она выросла, торговли почти не существовало. Меж крестьян был в ходу прямой обмен товарами, как и в древности. Из денег ходили медные звездочки и служили, в основном, для сдачи при неравном обмене. Серебряные агатки, а тем более -- глории и елены, являли собою диковинку.

Земля Южного Пути, развернувшаяся за окнами кареты, выглядела странно для глаз северянки. Все было слишком: поля чересчур широки, коровы и собаки -- жирны, крестьянские избы велики, хотя и неопрятны. Даже небо слишком чисто! На севере, в соседстве с холодным морем, небо всегда подернуто туманной дымкой, а здесь -- сияет лазурью. Перемена принесла Мире облегчение: ничто больше не напоминало родные места, и мысли, цепляясь за необычное, реже скатывались в пропасть печали. На третьей неделе пути к девушке вернулась способность читать книги.

Один за другим они проехали несколько городов, приросших к Торговому тракту. Улицы были полны лавок, трактиров, гостиниц и на первый взгляд казались гостеприимными. Однако люди -- они глядели на северян прямо и нагло, без боязни, и еще... с предвкушением добычи, пожалуй. За еду и кров требовали втридорога, причем с таким видом, будто делали одолжение. Гордость не позволяла графине торговаться, и она поручила все переговоры одному из своих рыцарей. Впрочем, это не слишком улучшило положение. Местные купцы прекрасно видели графские гербы на дверцах карет -- изумрудных медведей с поднятой правой лапой, - и безошибочно чуяли добычу, как терьер чует лисьи норы.

Зато сама дорога стала лучше: шире, глаже. Кареты меньше тряслись на ухабах, не увязали колесами в глубоких колеях. Как выяснилось, в топких и ненадежных местах дорога укреплялась множеством дубовых сваек, вбитых в грунт. Книга почти не плясала в руках. Под яркими лучами солнца, рвущимися в окно, Мира глотала страницу за страницей, забываясь, растворяясь в чтении.

Рассвет... книга... закат...

Один из городов стоял прямо на Торговом тракте, преграждал его своими воротами. На въезде с северян потребовали безумных денег -- три глории. Когда люди графини стали возмущаться, служка, собиравший плату, отпустил шутку на счет нищего Севера. Нортвудцы взбесились, в два счета разоружили городских стражников и принялись избивать шутника. Леди Сибил наблюдала за действом несколько минут, затем велела прекратить, чтобы избежать долгих выяснений со здешним лордом. Перед тем, как двинуться дальше, швырнула в ближайшую лужу три серебряных глории.

Рассвет... день... закат. Рассвет, день...

Спустя месяц после смерти отца, Мира и леди Сибил со свитой прибыли в Лабелин -- крупнейший город Южного Пути.

* * *

Два больших города, виденных девушкой прежде: Уэймар - столица Шейланда, и Клык Медведя - столица Нортвуда, - были вжаты в кольца крепостных стен, крепко сбиты, плотно застроены домиками, напоминая пчелиные соты. Лабелин в Южном Пути оказался совершенно иным. Он растекся на добрую квадратную милю и не знал фортификаций. Дома располагались вальяжно, отделенные друг от друга переулками, и были огромны. Многие имели по три этажа, некоторые - даже по четыре. Парадные входы украшали мраморные колонны, на фронтонах белели вычурные барельефы, окна сверкали гигантскими стеклами в половину человеческого роста. У резных дубовых дверей домов маячили ливрейные лакеи - будто стоящие на страже. Величина и роскошь зданий казалась Мире уродливой.

Огромны были и экипажи, колесившие по улицам: в иной помещалось восемь человек, причем сидя вразвалку. Улочкой северного города, вроде Клыка Медведя, такой экипаж просто не проехал бы, но здесь хватало места даже для двух встречных карет! Некоторые улицы Лабелина были столь широки, что Мира побоялась бы перейти их.