Очерки истории российской внешней разведки. Том 4 - Примаков Евгений Максимович - Страница 119

Таким образом, когда генерал Дин встретился с Фитиным и Овакимяном 7 апреля 1944 года, руководители советской разведки были подготовлены к этой беседе. «С Фитиным и Осиповым, — вспоминает Дин, — я никогда не встречался дважды в одном и том же месте. Казалось, у них были пристанища по всему городу… Я увидел стол, уставленный водкой, коньяком, фруктами и шоколадом, и они настаивали на угощении. Я был несколько скептичен в отношении сильной выпивки до того, как сообщу свою новость, поскольку я не представлял себе, как она будет воспринята. Однако водка придала мне храбрости, а на партнеров по беседе, вероятно, оказала смягчающее влияние, ибо, как и предсказывал президент, они проявили «прекрасное понимание» и согласились с тем, чтобы координация между их секретной разведкой и нашей осуществлялась в Москве между ними и мной, выступающим за Донована. На этом мы и согласились, и так началось наше сотрудничество, продолжавшееся до конца войны»[50].

Уже от своего имени генерал Дин выразил на этой встрече готовность «давать нам разведывательную информацию не только по линии УСС, но и по военной, военно-морской и другим американским разведывательным организациям, а также начать обмен образцов диверсионной техники». Забегая вперед, следует отметить, что генерал ни разу за время сотрудничества не передал подобную информацию.

Реакция Фитина была спокойной и носила несколько дипломатический характер: «Поскольку инициатива в установлении официальных отношений между нами, а также в вопросе об обмене представителями принадлежала генералу Доновану (который, очевидно, имел соответствующие указания своего руководства), и в связи с чем мы и согласились на это предложение, не имея особой заинтересованности в срочном обмене представителями, мы не возражаем против временной задержки и считаем возможным продолжать наш контакт через генерала Дина».

На этом согласование организационных вопросов было завершено и вопрос об обмене представителями со стороны американцев больше ни разу не поднимался.

В открытой американской литературе опубликовано немало материалов о полуторагодичном сотрудничестве советской и американской разведок в 1944–1945 годах. В большинстве из них дело изображается так, будто из Управления стратегических служб США буквально сплошным потоком в Москву шла разведывательная информация, тогда как русские передавали в Вашингтон значительно меньше материалов. Генерал Дин в своих мемуарах даже объясняет это тем, что, по его мнению, Управление стратегических служб было «более эффективной организацией, чем ее русский партнер»[51].

Однако простое сравнение объема переданной информации еще ни о чем не говорит. Ближе к истине, возможно, английский автор Дэвид Дж. Даллин, который в своей книге «Советский шпионаж» называет мнение генерала Дина неубедительным. «Вызывает некоторое сомнение, — пишет он, — чтобы такая молодая служба, как Управление стратегических служб, была более работоспособной, чем такие колоссальные опытные службы, как ГБ и ГРУ. Разницу в объеме информации, которой обменивались УСС и ГБ, можно было бы с большим основанием объяснить абсолютно разными представлениями двух правительств о смысле, цели и масштабах союзнического сотрудничества»[52].

Для того чтобы составить объективное представление об объеме, содержании и, главное, результативности сотрудничества разведок двух союзнических государств в войне против фашистской Германии, необходимо вернуться к сформулированным в первой беседе между Фитиным и Донованом основным направлениям сотрудничества.   

Самым главным из них был обмен разведывательной информацией о противнике. С него и началось сотрудничество. В течение апреля-мая 1944 года Донован через Дина передал Фитину информационные материалы по различным вопросам положения в Германии и оккупированных ею странах общим объемом свыше двух тысяч листов. В основном это был справочный материал по Германии, составленный научно-исследовательским отделом Управления стратегических служб для военной администрации и полиции вооруженных сил США. По оценке информационного отдела советской разведки, сведения представляли «значительный интерес и ценны как богатый справочный материал». В качестве такового они и были оставлены для использования в информационном отделе.

Незначительная часть переданных материалов (87 листов) приходилась на разведывательные сводки по отдельным конкретным вопросам: военная экономика, общее экономическое, а также внутриполитическое положение Германии и оккупированных ею стран, состояние вооруженных сил и военного строительства Германии. Среди сводок были, например, материалы о реактивных истребителях «Хейнкель», о месте хранения румынской нефти, о посылке немцами подкреплений в Италию, об отводе германских войск из Южной Греции и т. п. Некоторые сводки касались вопросов, связанных с Финляндией, Австрией, Грецией, Норвегией, Францией, Японией.

Все эти материалы представляли интерес для Главного разведуправления министерства обороны, куда и были направлены.

Аналогичные разведывательные сводки, но в меньшем количестве (около 20), были переданы американцами в августе, сентябре и декабре 1944 года.

В письме от 10 мая 1944 года генерал Донован сообщил Фитину вопросы, по которым он хотел бы получить информацию. Среди них на первом месте стояли вопросы по Дальнему Востоку (Япония, Маньчжурия, Корея), о деятельности японских разведорганов, о деятельности германской разведки в Финляндии, о положении в ряде балканских стран. Что касается Германии, то американцев интересовало состояние немецкой армии, ее вооружения и политическое будущее Германии.

Вот по этому последнему вопросу в Москве была подготовлена обстоятельная справка (76 листов) и направлена Дину для передачи Доновану. В письме Фитин выражал благодарность Доновану за полученные от него материалы по Германии.

В сентябре 1944 года американцам были также переданы сведения о секретных немецких химических заводах в Германии и Польше по производству газов, а также гранат и бомб, начиненных газами. В этих же материалах содержалась информация о подземном заводе в Свинемюнде, выпускавшем торпеды, и об испытательной станции ракетных торпед в районе Мерзебурга.

В конце сентября 1944 года генерал Донован сообщил Фитину, что оперативной группой УСС в Румынии добыто много разведывательных материалов, которые он намерен передать нам. Материалы были получены двумя партиями в октябре (около 1500 страниц в микрофильмах) и декабре 1944 года и представили интерес для ГРУ. Они касались главным образом вопросов, связанных с положением нефтяной промышленности Румынии и снабжением нефтью и горючим вооруженных сил Германии, а также сотрудничества Германии с Румынией в производстве и ремонте военных самолетов.

В ноябре 1944 года Донован направил Фитину подготовленный УСС материал с анализом возможностей германской промышленности, а в декабре дополнил его оценкой общего положения Германии. Основные выводы этих материалов: даже полностью мобилизовав свои возможности, Германия не в состоянии оказывать длительное эффективное сопротивление, вместе с тем, собственное производство Германии, запасы продовольствия и предметов первой необходимости еще достаточны, чтобы вести войну на протяжении 1945 года. В документе также делался вывод о том, что «несмотря на растущее сознание факта, что война проиграна, признаков разложения внутреннего фронта в Германии пока не обнаруживается».

Однако наибольший интерес представила информация об обстановке в нацистском руководстве Германии, полученная источником УСС в Швейцарии и переданная Фитину в преддверии последнего года войны — 31 декабря 1944 года. В этом материале внутреннее положение в Германии оценивалось как «еще более критическое, чем это вообще считается». О Гитлере говорилось: «Находится в Берлине в подземелье под имперской канцелярией… Периоды угнетенного и возбужденного состояния так непреодолимы, что его окружение не может предсказать за полчаса, как он будет действовать в том или другом положении». В этой ситуации верховную власть в стране практически осуществлял триумвират Гиммлер-Геббельс- Борман, в котором Гиммлер играл главную роль. С командующими фронтами — Восточным — Гудерианом и Западным — Рундштедтом — Гиммлер заключил соглашение: отступление должно определяться исключительно стратегическими соображениями, независимо от престижа или диких приказов фюрера.