Письмо Виверо - Бэгли Десмонд - Страница 8

Я рассмеялся.

— Вы совершенно правы. А что бы подумали вы, оказавшись на моем месте?

— Вероятно, то же самое, — сказал он. — Я поступил глупо.

Однажды я видел, как опытный шахматист сделал заведомо ошибочный ход, которого не позволил бы себе даже новичок. Выражение его лица стало от удивления комичным, и лицо Фаллона в данный момент выглядело точно так же. Он производил впечатление человека, мысленно пинающего себя в зад.

Услышав, что к дому подъехала машина, я встал и открыл окно. Джек и Медж вылезли из своей малолитражки. Я крикнул:

— Подожди немного, Джек, я сейчас занят.

Он махнул рукой и направился в сторону от дома, а Медж подошла к окну.

— Не желаете чашечку чая?

— Это неплохая идея. Как насчет вас, мистер Фаллон, — не хотите ли чаю?

— Было бы весьма кстати.

— Тогда, Медж, подай сюда чай на двоих, пожалуйста.

Она удалилась, и я снова повернулся к Фаллону.

— Я думаю, будет лучше, если вы расскажете мне, что вам на самом деле нужно.

Он сказал взволнованно:

— Уверяю вас, я ничего не знаю об обстоятельствах, послуживших причиной смерти вашего брата. Мое внимание к подносу привлекла заметка с фотографией в газете «Вестерн Монинг Ньюс», которая попала мне в руки с запозданием. Я немедленно отправился в Тотнес и прибыл сюда в пятницу поздно вечером…

— …и вы остановились в гостинице Котт.

Он, казалось, был удивлен.

— Да, верно. Я собирался навестить вашего брата в субботу утром, но затем услышал о том… о том, что произошло…

— И решили отложить свой визит. Очень тактично с вашей стороны, мистер Фаллон. Я полагаю, вы сознаете, что эту историю нужно рассказать полиции.

— Не понимаю, почему.

— Неужели? Тоща я вам скажу. Вы разве не знаете, что моего брата убил американец по имени Виктор Нискеми?

Фаллона, очевидно, поразила немота, и он ограничился покачиванием головы.

— Так, значит, вам не попадался на глаза репортаж о дознании, опубликованный в большинстве утренних газет?

— Я не читал газет сегодня утром, — произнес он слабым голосом.

Я вздохнул.

— Послушайте, мистер Фаллон: некий американец убивает моего брата, и в этом замешан поднос. Четырьмя днями раньше двое американцев осаждали моего брата с предложениями насчет покупки подноса. А теперь появляетесь вы, тоже американец, и у вас также есть желание купить поднос. Вам не кажется, что вы должны кое-что объяснить?

Его лицо осунулось и казалось постаревшим лет на пять, но глаза смотрели настороженно.

— Американцы, — сказал он, — которые пытались купить поднос. Как их звали?

— Возможно вы мне это скажете.

— Один из них случайно был не Халстед?

— Теперь вы просто обязаны дать объяснения, — сказал я мрачно. — Думаю, будет лучше отвезти вас в полицейский участок прямо сейчас. Суперинтендант Смит заинтересуется вами.

Некоторое время он, задумавшись, смотрел в пол, а потом поднял голову.

— Теперь, как мне кажется, ведете себя глупо вы, мистер Уил. Неужели вы на самом деле думаете, что если бы я был замешан в этом преступлении, то появился бы здесь сегодня, ни от кого не таясь? Я не знал, что Халстед виделся с вашим братом, так же как и то, что грабитель был американец.

— Но вы знаете имя Халстеда.

Он устало отмахнулся.

— Наши с ним пути пересекаются по всей Центральной Америке и Европе на протяжении последних трех лет. Где-то первым успеваю я, а где-то он. Я знаю Халстеда, несколько лет назад он был моим студентом.

— Студентом чего?

— Я археолог, — сказал Фаллон. — Так же как и Халстед.

Вошла Медж с чаем, ячменными лепешками, земляничным джемом и топлеными сливками. Поставив поднос на стол, она слабо улыбнулась мне и вышла из комнаты. Предложив гостю лепешек и разлив чай, я подумал, что со стороны это выглядит как уютная бытовая сценка, что было бы несколько странно, если принять во внимание предмет нашей дискуссии. Поставив чашку на стол, я спросил:

— А как насчет Гатта? Вы знаете его?

— Никогда не слышал об этом человеке, — ответил Фаллон.

Я погрузился в размышления. Несомненно было одно — я не смог уличить Фаллона во лжи. Он сказал, что Халстед археолог, это подтверждали слова Дейва Гусана. Он сказал, что прибыл в Котт в пятницу, то же самое мне говорил и Нигел. Подумав об этом, я протянул руку и пододвинул телефон поближе. Ничего не говоря, я набрал номер гостиницы Котт, глядя на то, как Фаллон пьет свой чай.

— Привет, Нигел. Послушай, этот самый Фаллон — в какое время он прибыл в прошлую пятницу?

— Примерно в шесть тридцать вечера. Почему ты это спрашиваешь, Джемми?

— Просто стало интересно. Ты сможешь мне сказать, что он делал ночью? — Я не мигая уставился на Фаллона, которого, казалось, совсем не беспокоила направленность моих вопросов. Он просто положил топленые сливки на лепешку и откусил от нее небольшой кусочек.

— Я могу рассказать тебе все про то, что он сделал той ночью, — ответил Нигел. — У нас была небольшая импровизированная вечеринка, которая немного затянулась. Я разговаривал с Фаллоном достаточно долго. Это довольно любопытный старикан, он рассказывал мне о своих приключениях в Мексике.

— Ты можешь сказать, в какое время это происходило?

Нигел задумался.

— Да, он появился в баре в десять часов — и он все еще был там, когда вечеринка закончилась. Мы немного припозднились, скажем, в четверть второго. Ты собираешься сообщить это полиции? — спросил он после небольшой паузы.

Я улыбнулся.

— Ты ведь не нарушал закона о торговле спиртным не так ли?

— Вовсе нет. Все собравшиеся были постояльцами Кот-та. Гости имеют привилегии.

— И ты уверен, что он находился там постоянно?

— Абсолютно.

— Спасибо, Нигел, ты оказал мне большую услугу. Я повесил трубку и посмотрел на Фаллона. — Вы чисты.

Он улыбнулся и аккуратно вытер кончики пальцев о салфетку.

— Вы весьма последовательный человек, мистер Уил.

Я откинулся назад в своем кресле.

— Как вы думаете, сколько может стоить этот поднос?

— На этот вопрос трудно ответить, — сказал он. — По содержанию драгоценных металлов не очень много — золото смешано с серебром и медью. Но он обладает несомненными художественными достоинствами, и его антикварная стоимость тоже довольно высока. Осмелюсь предположить, что на аукционе при наличии хороших покупателей его можно будет продать за 7000 фунтов.

— А какова его археологическая ценность?

Он засмеялся.

— Это Испания шестнадцатого века, какая тут может быть археологическая ценность?

— Кому это знать, как не вам. Я знаю только то, что те люди, которые желают его купить, являются археологами. — Я посмотрел на него задумчиво. — Сделайте мне предложение.

— Я дам вам 7 000 фунтов, — сказал он быстро.

— Я могу получить их через Сотбис. Кроме того, Халстед или Гатт, возможно, предложат мне больше.

— Я сомневаюсь, что Халстед сможет предложить вам больше, — сказал Фаллон спокойно. — Но я могу и прибавить, мистер Уил, и дам вам 10000 фунтов.

Я сказал иронично:

— Так значит вы предлагаете мне 3 000 фунтов за археологическую ценность, которой он не имеет. Вы очень щедрый человек. Можете ли вы назвать себя богатым?

Легкая улыбка коснулась его губ.

— Полагаю, что могу.

Я встал и сказал резко:

— По-моему, во всем этом слишком много таинственности. Вы знаете про поднос нечто такое, чего не хотите рассказывать. Я думаю, что перед тем как прийти к какому-либо твердому решению, мне будет лучше осмотреть его самому.

Если он и был разочарован, то хорошо скрывал это.

— Возможно, вы считаете, что такое решение наиболее разумно, но вряд ли вам удастся что-либо обнаружить с помощью простой визуальной проверки. — Он посмотрел вниз на свои руки. — Мистер Уил, я уже сделал вам весьма заманчивое предложение, и все же мне хотелось бы пойти и дальше. Могу я получить на этот поднос исключительное право? Я дам вам сейчас тысячу фунтов при том условии, что вы не позволите никому, особенно доктору Халстеду, осматривать его. В том случае, если вы решите продать мне поднос, тысяча фунтов добавится к моему первоначальному предложению. Если вы решите не продавать поднос, тысяча фунтов останется у вас до тех пор, пока наша договоренность останется в силе.