Пари для простаков - Бэгли Десмонд - Страница 48

— А что он здесь потерял?

— Он — вояка. В партизанской войне он знает толк. В настоящей воинской части он особых успехов бы не достиг — никаких военных училищ не кончал, вся эта муштра и прочее дерьмо ему не по нутру, но среди партизан он силен, как никто. Так мне кажется, по крайней мере. Мы знаем, что курды воюют с иракцами, Ахмед нам об этом рассказывал. Ну вот они и заполучили к себе Меткалфа, чтобы он им помогал.

— А как же наркотики, с которыми он не любит иметь дела?

Тоузьер помолчал.

— Наверное, он о них ничего не знает.

Уоррен размышлял, что полезного можно извлечь из этой ситуации. Только он открыл рот, чтобы что-то сказать, как в замке повернулся ключ, и дверь распахнулась. Вошел курд с пистолетом в руке и стал спиной к стене. За ним появился Ахмед.

— Я сказал, что мы не морим наших гостей голодом. Вам принесли еду. Может, она и непривычна для ваших европейских желудков, но еда хорошая.

Внесли два больших подноса, покрытых полотенцами.

— Да, мистер Тоузьер, — сказал Ахмед, — у нас, кажется, обнаружился общий друг. Не вижу препятствий к тому, чтобы вы повидались, — позже, когда поедите.

— С удовольствием повидаюсь с Томом Меткалфом, — сказал Тоузьер.

— Я так и думал, — заметил Ахмед и повернулся, чтобы уйти. Но неожиданно остановился.

— Да, джентльмены, совсем забыл. Моему отцу нужна кое-какая информация. Кто может ему помочь? — Он испытующе посмотрел на Уоррена и улыбнулся. — Сомневаюсь, что мистера Уоррена легко будет убедить; тем более мистера Тоузьера. Я изучал вас внимательно во время нашей встречи. — Его взгляд соскользнул на Фоллета. — Вы ведь американец, не так ли, мистер Фоллет?

— Да, — сказал тот. — Как только увидите американского консула, передайте ему, что я хочу его видеть.

— Понятно, — вздохнул Ахмед. — Я вижу, вы так же упрямы, как и ваши друзья. Отец хочет поговорить с вами, но он человек старый, сейчас заснул, у вас есть еще несколько часов. Так что отдыхайте.

И он ушел со своим телохранителем, хлопнув дверью. Тоузьер показал на керосиновую лампу, стоявшую на одном из подносов.

— Он был столь любезен, что оставил нам это.

Фоллет приподнял полотенце.

— Что-то горячее.

Тоузьер снял полотенце с другого подноса.

— Что ж, делать нечего, давайте есть. М-м, это даже неплохо: африканский суп, цыпленок, кофе.

Фоллет набросился на цыплячью ножку, но тут же с негодованием отшвырнул ее.

— Это, по-моему, не цыпленок, а престарелый петух.

Уоррен взял тарелку.

— Где же мы сейчас находимся, как вы думаете?

— Наверное, недалеко от турецкой границы, — сказал Фоллет. — Совсем рядом, я думаю. И от иранской недалеко.

— В сердце Курдистана, — заметил Тоузьер. — Это что-то значит. А, может, ничего не значит. — Он нахмурился. — Ник, помните историю, которую рассказывал Ахмед? О политической ситуации в Курдистане? Он упоминал чье-то имя. Ну, того, кто наводит ужас на иракскую армию.

— Барзани, — сказал Уоррен. — Мулла Мустафа Барзани.

— Вот-вот. Ахмед говорил, что у него своя армия. Мне кажется, здешние ребята — оттуда.

— Может быть. Но нам-то от этого не легче?

— Бог помогает тому, кто помогает себе сам, — резонно заметил Фоллет и, продолжая держать в руке куриную ножку, встал, взял свечу и принялся рассматривать внутренность пещеры. Его голос донесся из глубины:

— Ничего особенного.

— Ну да, тюрьма как тюрьма, — сказал Тоузьер. — Тем не менее, надо знать, чем мы все-таки располагаем. Что это за ящик, на котором вы сидите, Ник?

— Он пуст.

— А я сижу на удобрении, — сказал Тоузьер с отвращением. — Что еще Джонни?

— Еще — пустые ящики, автомобильные запчасти — все ржавые, полканистры солярки, пара мешков с соломой, — вот почти и все.

Тоузьер вздохнул. Фоллет вернулся, поставил свечу и, взяв керосиновую лампу, взболтал ее, поднеся к уху.

— Немного керосина еще есть. А там — солома. Может, из этого что-нибудь выйдет?

— Пещеру же не спалишь дотла, Джонни. Мы же сами и задохнемся. — Тоузьер встал и подошел к двери. — Она не меньше четырех дюймов в ширину. — Он наклонил голову, прислушиваясь. — Кто-то идет. — Он быстро вернулся на место.

Дверь открылась, и вошел Меткалф. Он нашел глазами Тоузьера и сказал без улыбки:

— Привет, Энди. Давно не виделись.

— Привет, Том.

Меткалф подошел ближе и протянул Тоузьеру руку. Тот пожал ее.

— Какого черта ты здесь делаешь, Энди?

— Это долгая история, — ответил Тоузьер. — Это — Ник Уоррен и Джон Фоллет.

— Если я скажу: «Рад тебя видеть», то погрешу против истины, — сказал Меткалф сухо. Он оглядел с ног до головы Уоррена и вновь повернулся к Тоузьеру. — Как вы сюда попали?

— Не по собственной воле.

— Я видел, как вас заталкивали сюда, и не поверил своим глазам. По-моему, ты не тот человек, которого так легко можно скрутить?

— Садись, Том, в ногах правды нет. Что предпочитаешь? Ящик или мешок с удобрениями?

— Да, побудьте с нами немного, — сказал Фоллет.

— Я посижу на ящике, — сказал Меткалф. — А вы — янки, да?

Фоллет заговорил, утрируя южный акцент:

— Я из мест, где любят драться. Я родился в Аризоне но папаша мой из Джорджии.

Меткалф довольно долго рассматривал Фоллета.

— Хорошо, что вы не теряете силы духа. Оно вам пригодится. Вы, похоже, служили?

— Давно, — ответил Фоллет. — Корея.

— Ага, — сказал Меткалф и улыбнулся — белые зубы ярко выделялись на его загорелом лице. — Борец за идею. А вы, Уоррен?

— Я — врач.

— Вот как? И что же делает врач в Курдистане вместе с таким подозрительным типом, как Энди Тоузьер?

— Ты тут в наемниках, Том? — спросил Тоузьер.

— Так, зарабатываю понемногу.

— Командуешь?

Меткалф задумался, потом расхохотался.

— Ты имеешь в виду, тренирую этих парней? Энди, они сами могут нас научить кое-чему. Они воюют уже тридцать пять лет. Я просто привез им кое-какой груз, и все. Через пару дней уезжаю.

— А какой груз?

— Какой, какой! Оружие, конечно. Что еще нужно этой публике. — Он улыбнулся. — Вообще-то задавать вопросы должен я, а не ты. Для этого старый Фарваз и послал меня сюда. Ахмеду это, кстати, не понравилось. Он хотел выпотрошить вас немедленно, но старик решил, что я смогу расспросить вас, не прибегая к крайностям. — Его лицо посерьезнело. — Боюсь, на этот раз ты крепко влип, Энди.

— А что он хочет знать? — спросил Уоррен.

— Все. Вы чем-то ему крепко досадили, но он об этом со мной не говорил. Он решил, что поскольку я знаю Энди, вы мне доверитесь. — Он покачал головой. — Вы и впрямь из кинокомпании, Энди? Думаю, что это просто крыша. Так же думает и Фарваз, кстати.

— А что думает Барзани? — спросил Тоузьер.

— Барзани! — воскликнул Меткалф удивленно. — Откуда мне знать, что думает Барзани, черт возьми! — Внезапно он хлопнул себя по колену. — Вы действительно думаете, что Фарваз один из людей Барзани? Это же смешно.

— Да уж, смешно до коликов, — язвительно заметил Фоллет.

— Придется преподать вам небольшой урок по истории курдской политики, — наставительно сказал Меткалф. — Фарваз и Барзани были вместе, когда русские хотели создать Мехабадскую курдскую республику в Иране в 1946 году. Они даже вместе оказались в изгнании, когда эта затея провалилась. Они были большими друзьями. Затем Барзани отправился в Ирак, собрал своих единомышленников и с тех пор наводит на иракцев ужас.

— А Фарваз?

— Он один из «Педжмерга», — сказал Меткалф, словно это объясняло им что-то.

— Жертвующие собой, — перевел Тоузьер. — Ну и что?

— Эта «Педжмерга» составляла ядро сторонников Барзани, на которое он мог всегда положиться. Но не сейчас. Сейчас он стал вести переговоры с президентом Ирака Бакром по поводу создания автономной курдской провинции в Иране. Фарваз же ястреб, и он думает, что эта сделка будет выгодна иракцам, и, может быть, он прав. Гораздо важнее то, что он и большинство из «Педжмерга» выступают против отдельных курдских провинций где бы то ни было. Они не хотят, чтобы Курдистан был расчленен между Ираком, Ираном и Турцией. Они стремятся к объединению всех курдов и отвергают полумеры.