01.09: Бесланское досье - Нееф Кристиан - Страница 19

Время от времени поступают сообщения, что троих из захватчиков взяли живыми. Или двоих. Или одного. Говорят, что две шахидки переоделись медсестрами и сбежали. Говорят, что неистовая толпа линчевала одного из боевиков. Или кого-то, кого подозревали, что он боевик. Школа якобы полностью под контролем. А потом снова: стрельба продолжается.

На самом деле бой не кончился. В задней части здания террористы оказывают жесткое сопротивление. На втором этаже тоже. Несколько из них забаррикадировались в мастерской, несколько пробились в подвал, в который вход только там, сзади. Они стреляют через окна из гранатометов.

Возникают первые слухи о числе погибших. Говорят, число жертв дошло до 200. Потом до 300. Потом – еще больше. Только братья Тотиевы, живущие на улице Шаумяна и у которых вместе воспитывалось 11 детей, потеряли шестерых сыновей и дочерей. Возникают первые теории и легенды о том, как все произошло. Утверждают, что еще во время ремонта школы боевики с помощью ингушских строителей заложили в школе несколько недель назад шесть ящиков боеприпасов.

Один тринадцатилетний мальчик рассказывает, что боевики заставили его в начале захвата вскрывать пол в школьной библиотеке, где были спрятаны ящики. Но больше об этом ни один из свидетелей не говорит. А мальчик путается, указывая время. По всем имеющимся данным, ремонт в библиотеке вовсе не производился.

С другой стороны, в полу библиотеки действительно обнаружены две большие дыры. А больше нигде в здании террористы пол не вскрывали. И действительно, по габаритам там могли уместиться ящики с боеприпасами. Почему там вскрыт пол? Почему не вскрыт больше нигде? Ничего, кроме предположений.

Самое страшное позади. Толпа машин перед больницей становится меньше. По книгам приема, за несколько часов поступило 554 пациента. 500 из них сразу переправлены во Владикавказ.

Самая тяжкая часть работы сделана. Убитых и тех, кто при смерти, отделили от раненых. Тяжело раненых отделили от легко раненых. В пяти операционных работают 15 хирургов. На дежурстве 200 врачей. Курсируют 57 машин скорой помощи. Оборудован временный лазарет под тентом. В Центральную больницу Владикавказа по неотложной помощи поступило 219 раненых из Беслана. У многих – жуткие ожоги и стреляные раны. Пятеро пациентов в течение дня погибают.

В республиканскую Детскую больницу привезены 309 раненых из Беслана. Некоторые – на скорой помощи, некоторые – на частных машинах. 30 детей находятся в реанимации. В основном – осколочные раны, ранения в живот, переломы, повреждения глаз и ушей. Дети не плачут. Ведут себя тихо. Молча позволяют врачам делать уколы. Все очень деловито, спокойно. Больше никакой паники.

Большой бой затихает. Спортзал, главный коридор, актовый зал, столовая, классы в передней части здания уже в руках сил безопасности. Школа местами еще горит. Вид у нее как после бомбардировки. Фасад разбит вдребезги, крыша спортзала рухнула, все окна выбиты.

В здании работают врачи, пожарники и спасатели. Они эвакуируют трупы. Погибших заложников отправляют в морг. Убитых террористов в десяти метрах от главного входа в школу раскладывают вдоль стены. Через несколько часов насчитают 32 трупа. Это противоречит официальным данным, по которым убит 31 террорист. Здесь 32. Их видит целый взвод пожарников, они могут подтвердить эту цифру. На мешках, в которые уложены трупы, лежат таблички с номерами – от 1 до 32.

Это убитые. Но может, есть и такие, что остались живыми? Может быть, террористы еще мечутся по Беслану? Может быть, кто-то сбежал во всеобщем хаосе? А может быть, кто-то прихватил с собой детей и заложников? Такие вопросы задают себе люди около мэрии, около Дворца культуры. Убедительных ответов на них нет.

Названо официальное число пациентов в больницах Беслана и Владикавказа – 346. На самом деле к этому времени их уже более 600. Уполномоченный Путина Асламбек Аслаханов распространяет заявление, что число жертв может "превысить 150". В конечном итоге их окажется к концу дня более 300.

Последний телефонный контакт с захватчиками в школе. Дозвониться удалось Михаилу Гуцериеву. Голос на другом конце говорит: "Это вы во всем виноваты".

Мурат Кацанов, предприниматель-эвакуировщик, с наступлением вечера покидает поле битвы. Сведений об Алане у семьи нет. Кацанов больше не хочет смотреть вниз на школу. Он больше не хочет слышать выстрелов. Он хочет принять ванну.

В его квартире ванны нет. Семья отправляется к родителям, живущим через пару домов. Там Мурат Кацанов ложится в горячую воду. Уже около семи вечера. Кто-то громко стучит в дверь. В дверях его мать. Она кричит: "Нашли Алану! Она в морге".

Со старшей дочерью и сестрой Мурат Кацанов едет к моргу. Между ветхими кирпичными зданиями стоят большие группы людей. Тишина. На многих – бумажные маски на нос и рот против неотступно преследующего трупного запаха.

Их подводят к носилкам. Маленького человека, лежащего на них, узнать нельзя. Раны исказили лицо, все сожжено. Но это может быть и она. Сережки ее. Нижнее белье ее. Размер совпадает. Волосы завязаны узлом. Отец, сестра и тетя – все они не уверены. Так хочется, чтобы Алана осталась живой. Очень хочется, чтобы она была среди пропавших без вести. Тело, которое они видят, окончательной ясности не дает. "Это она", – думает Мурат Кацанов. "Но она ли?"

Он не может поставить подпись на формуляре, который кто-то положил перед ним. Это бланк, в котором сказано, что Алана Кацанова, родившаяся 23 февраля 1989 года, мертва. Причина смерти: убийство. Ему говорят, что он может потребовать, чтобы сделали генный анализ. Его делают в Ростове-на-Дону, это стоит 300 евро. У Мурата Кацанова трехсот евро нет. Он подписывает.

Ему говорят, что он должен съездить и привезти два одеяла и семь метров целлофана. Ни жертвам, ни тем, кто выжил, никаких послаблений.

Поступили сведения, что несколько детей еще в руках террористов. Вокруг мэрии и Дворца Культуры стоят тысячи родственников заложников. Многие плачут в голос. Родители бродят, неся перед собой фотографии пропавших детей. Распространяется слух, что нескольким террористам удалось скрыться, и что они захватили с собой детей. В школе все еще стреляют.

На первом этаже больницы Фатима лежит на кровати. Она пьет. Она не может остановиться, выпивает целую бутылку. Вода теплая, но на языке она сказочно вкусна. Три дня не было ни капли во рту. Это она пережила. Теперь она спасена.

Она слышит голос, произносящий ее имя: "Фатя, Фатя!" Через окно она видит мать. Обе они прикасаются к стеклу с разных сторон, мать кидается к входу в больницу и находит Фатиму в конце коридора. Когда она видит, насколько исхудала ее дочь и какая она бледная, она падает на руки Фатимы и плачет.

Дочь не плачет. Она держится. Она поддерживает мать. Она говорит: "Что ты плачешь? Я же жива".

Мурат Кацанов вернулся с одеялами и пленкой. На носилках ему выдают тело его дочери. Нужно опять встать в очередь перед дверью того отделения, в котором трупы моют и заворачивают в одеяла и пленку. Два часа Кацанов проводит в очереди рядом с носилками, на которых его дочь. Потом ему выдают ее – вымытую и завернутую, как мумию.

Он спрашивает работников морга, может ли он оставить в морге своего ребенка на ночь – в холодильнике. Ему говорят, что нужно спросить начальника. Начальник говорит: нет, мест не хватает. Перед дверью стоят грузовики-рефрижераторы. Сюда их пригнали компании, специализирующиеся на дальних перевозках. В рефрижераторах можно оставить трупы на ночь. Один труп на одну ночь – 300 рублей. Мурат Кацанов покупает одно место.