Голова профессора Доуэля (рассказ) - Беляев Александр Романович - Страница 3

Она покраснела от легкой досады на себя. Она, с инстинктивной чуткостью женщины, избегала говорить обо всем, что было недостижимо для головы и могло лишний раз напомнить об убожестве ее физического существования.

Она испытывала какую-то материнскую жалость к голове, как к беспомощному, обиженному природой ребенку.

- Ну-с, давайте заниматься! - поспешно сказала мисс Адамс, - чтобы поправить свою ошибку.

По утрам, до прихода профессора Керн, голова занималась чтением. Мисс Адамс приносила ворох последних медицинских журналов и книг и показывала их голове. Голова просматривала; на нужной статье шевелила бровями. Мисс Адамс клала журнал на пюпитр, и голова погружалась в чтение. Мисс Адамс привыкла, следя за глазами головы, угадывать, какую строчку голова читает, и во-время переворачивала страницы.

Когда нужно было на полях сделать отметку, голова делала знак, и мисс Адамс проводила пальцем по строчкам, следя за глазами головы, и отмечала карандашом черту на полях.

Для чего голова заставляла делать на полях эти отметки, мисс Адамс не понимала; но при помощи их бедного мимического языка она не надеялась получить раз'яснения и потому не спрашивала.

Но, однажды, проходя через кабинет профессора Керн в его отсутствие, она увидела на письменном столе журналы, со сделанными ею, по указанию головы, отметками. А на листе бумаги, рукою профессора Керна, несколько таких заметок было переписано. Это заставило ее задуматься

Вспомнив сейчас об этом, мисс Адамс не удержалась от вопроса.

- Скажите, зачем мы отмечаем некоторые места в научных статьях?

Лицо профессора Доуэля выразило неудовольствие и нетерпение. Голова выразительно посмотрела на мисс Адамс, потом на кран, от которого шла трубка к горлу голова, и два раза подняла брови. Это означало просьбу. Мисс Адамс поняла, что голова хочет, чтобы мисс Адамс открыла этот запретный кран. Уже не в первый раз голова обращалась к ней с такой просьбой. Но мисс Адамс об'ясняла желание головы по своему: голова, очевидно, хочет покончить со своим безотрадным существованием. Мисс Адамс не решалась открыть запретный кран. Она боялась ответственности, боялась потерять место.

- Нет, нет! - со страхом ответила мисс Адамс на просьбу головы, - если я открою этот кран, вы умрете! Я не хочу, не могу, не смею убивать вас! - От нетерпения и сознания бессилия по лицу головы прошла судорога. Голова заскрипела зубами.

Три раза голова энергично поднимала вверх веки и глаза...

- Нет, нет, нет... я не умру, - так поняла мисс Адамс. Она колебалась.

Голова стала беззвучно шевелить губами, и мисс Адамс показалось, что эти губы пытаются сказать:

- Откройте, откройте, умоляю...

Любопытство мисс Адамс было возбуждено до крайней степени.

Она почувствовала, что здесь скрывается какая-то тайна... Она и раньше не совсем доверяла словам профессора Керна о смертности запретного крана.

Между тем, в глазах головы светилась безграничная тоска... Глаза просили, умоляли, требовали... Казалось вся сила человеческой мысли, все напряжение воли сосредоточились в этом взгляде.

И мисс Адамс решилась.

С сильно бьющимся сердцем, дрожащею рукою она осторожно приоткрыла кран.

Тотчас из горла головы послышалось шипенье. Мисс Адамс услышала слабый, глухой, надтреснутый, как испорченный граммофон, голос головы.

- Бла-го-да-рю...вас!..

Запретный кран пропускал сжатый в цилиндре воздух. Проходя через горло головы, воздух приводил в движение горловые связки, и голова получала возможность говорить. Мышцы горла и связки не могли уже действовать нормально, и потому воздух, с шипеньем проходил через горло и тогда, когда голова не говорила. А ослабленные горловые связки придавали голосу этот глухой, дребезжащий тембр.

Лицо головы выражало удовлетворение.

Но в этот момент послышались шаги в кабинете и звук открываемого замка, дверь лаборатории всегда закрывалась ключом со стороны кабинета.

Мисс Адамс едва успела повернуть кран на место. Шипенье в горле головы прекратилось.

Вошел профессор Керн.

III. Голова заговорила.

С тех пор, как мисс Адамс открыла тайну запретного крана, прошло около недели.

За это время между мисс Адамс и головой установились еще более дружеские отношения. В те часы, когда профессор Керн уходил в университет, мисс Адамс открывала кран, направляя в горло головы небольшую струю воздуха, чтобы голова могла говорить внятным шепотом. Тихо говорила и мисс Адамс. Они опасались, чтобы негр не услышал их разговора.

На голову профессора Доуэля их разговоры, видимо, производили благотворное действие. Глаза стали живее, и даже скорбная морщина меж бровей разгладилась.

Голова говорила много и охотно, как бы вознаграждая себя за время вынужденного молчания.

Прошлую ночь мисс Адамс видала во сне голову профессора Доуэля, и, проснувшись, подумала: видит ли сны голова профессора Доуэля?

- Сны... - тихо прошипела голова. - Да, я вижу сны.

Лицо головы просветлело от воспоминаний, но тотчас омрачилось. Будто луч осеннего солнца пробрался на мгновенье сквозь серую пелену осенних туч и погас...

- Прошлой ночью я видел во сне моего сына... Как бы я хотел посмотреть на него ещё раз!.. Но я не смею подвергать его этому испытанию... Для него я умер...

- Он взрослый?.. Где он находится сейчас?

- Да он взрослый... он почти одних лет с вами или немного старше. Кончил университет... В настоящее время должен находиться в Англии, у своей тетки по матери... Нет, лучше бы не видеть снов!

Сейчас я веду существование почти бесплотного духа. И какой смешной, нелепой кажется мне мечта об этом бесплотном существовании! Мы - сыны земли, из плоти и крови. И мы можем быть счастливы только с нашей милой землей и на земле. Знаете ли вы, что значит жить без тела, одним сознанием?

Меня не только мучат сны своей обманчивой реальностью. Наяву меня мучат обманы чувств. Как это ни странно, иногда мне кажется, что я чувствую свое тело. Мне вдруг захочется вздохнуть полной грудью, потянуться, расправить широко руки, как это делает засидевшийся человек. А иногда я ощущаю подагрическую боль в левой ноге. Не правда ли, смешно? Хотя, как врачу, это должно быть вам понятно. Боль так реальна, что я невольно опускаю глаза вниз, и, конечно, сквозь стекло вижу под собой пустое пространство и каменные плиты пола... По временам мне кажется, что сейчас начнется припадок удушья, тогда я почти доволен своим "посмертным" существованием, избавляющим меня хоть от астмы... Все это - чисто рефлективная деятельность мозговых клеток, связанных когда-то с жизнью тела...

- Все это ужасно!.. - не удержалась мисс Адамс.

- Да, ужасно...

- Странно, при жизни мне казалось, что я жил одной работой мысли. Я, право, как-то не замечал своего тела, весь погруженный в научные занятия. И только потеряв тело, я почувствовал, чего я лишился... Мир ощущений тела! Сколько здесь наслаждения! Теперь, как никогда за всю мою жизнь, я думаю о запахах цветов, душистого сена где-нибудь на опушке леса, о дальних прогулках пешком, о шуме морского прибоя... Утратив тело, я утратил мир, - весь необ'ятный прекрасный мир вещей, которых я не замечал, вещей, которые можно взять, потрогать, и в то же время почувствовать свое тело, - себя! О, я бы охотно отдал все это химерическое существование за одну радость почувствовать в своей руке тяжесть простого булыжника! Я завидую грузчику, который изнемогает под тяжестью груза на своей спине... Я только теперь понял, что даже в физической боли есть доля наслаждения. Боль - это крик живого тела!.. Да... от недостатка осязательных ощущений я страдаю больше всего.

В тот вечер, разбираясь в своих впечатлениях, мисс Адамс долго не могла уснуть. А во сне ей опять приснилась голова... печальные глаза профессора Доуэля... Мисс Адамс убегала по каким-то корридорам, голова преследовала ее. Двери задерживали ее бег, открывались с трудом, голова настигала... Вот она уже слышит за собой шипящий свист воздуха...