Тамплиеры и другие тайные общества Средневековья - Кейтли Томас - Страница 13

В обществе существовала следующая иерархия. Во главе стоял сам Хасан и его преемники, носившие титул сейдна или сидна[29] (мой господин), и шейх аль-Джебал (Властелин Горы) – имя, данное по названию территории, ставшей главным местом сосредоточения сил общества. Последний из-за своего имени, часть которого – слово «шейх» – имеет двойное значение (как «синьор» во французском и итальянском означает и «более старший», и «господин»), ошибочно переводился ранними европейскими историками как «Старец Горы». В его подчинении находились даи-эль-кебиры (великие проповедники), коих было трое, для каждой из провинций: Джебал, Кухистан и Сирия[30]. Затем следовали даи, потом рифиики, еще ниже фидави и, наконец, лазики, то есть ученики.

Хасан прекрасно понимал, что ни одно общество нельзя держать под контролем без ограничивающего влияния устоявшейся религии. Поэтому, независимо от того, каковы были его личные взгляды, он решил подчинить всех своих приверженцев наиболее строгим заповедям традиционного ислама, и, как уже отмечалось, фактически приговорил к смерти собственного сына за нарушение одной из них.

Утверждается, что Хасан отменил две степени каирского общества, сократив их до семи, того количества, которое изначально планировал Абдалла Маймун, первым разработавший проект этого тайного общества. Помимо этих семи ступеней, по которым к знаниям постепенно восходили ученики, Хасан, как это называет Хаммер, в своде правил написал семь предписаний, или правил поведения наставников в его обществе. 1. Первое из них называлось Ашинаи-риск (Знание обязанностей), оно предписывало необходимость знать людскую натуру для отбора подходящих для вступления в общество кандидатов. Сюда относились поговорки, которые якобы были распространены среди даев, идентичные использовавшимся древними пифагорейцами, например: «Не возделывай бесплодную почву» (то есть не стоит впустую затрачивать усилия на неспособного человека); «Не разговаривай в доме с горящей лампой» (то есть молчи в присутствии представителей закона). 2. Второе правило называлось Теинис (Завоевание авторитета) и учило завоевывать умы кандидатов, потакая их пристрастиям и наклонностям. 3. Третье, которому не давалось название, наставляло погружать кандидатов в сомнения и затруднения, указывая на бессмыслицы в Коране и в традиционной религии. 4. Когда обучающийся добирался до этого уровня, он давал священный обет молчания и повиновения, всеми своими сомнениями он обязывался делиться только с наставником. 5. После этого его информировали о том, что все учение и существующие в обществе понятия исходят от величайшего человека в церкви и в государстве. 6. Тессеис (Подтверждение) было нацелено на проверку всего пройденного учеником и подтверждение его знаний. И наконец, 7. Теивил (Обучение символизму) учил аллегорическому методу интерпретации Корана и извлечению из его страниц любого смысла, какой отвечал их целям. Любой, кто проходил через все эти предписания и тем самым насквозь пропитывался духом общества, считался подготовленным даем и мог начинать заниматься важной работой – набором новых сторонников и расширением влияния общества.

Необходимо вновь отметить, что подробные описания отдельных авторов, которые дошли до нас, относительно правил и доктрин секретных ассоциаций, должны восприниматься со значительной долей скептицизма, учитывая характер и источники информации, из которых мы их почерпнули. Когда Аламут захватили монголы во главе с Хулагу-ханом, он разрешил своему визирю, хорошо образованному Ата-Мелеку (Отец короля) Джовани осмотреть библиотеку и отобрать те книги, которые заслуживали, чтобы быть сохраненными. Визирь взял Коран и ряд других, ценных на его взгляд, книг. Остальные же, среди которых, как утверждается, были архивы и секретные правила, а также учения общества, он, после беглого ознакомления, отправил в костер. В своей исторической работе он написал о том, что обнаружил в тех книгах, и именно на него ссылается Мирхонд и другие авторы, почерпнувшие оттуда сведения, которые тем самым дошли и до нашего времени. Вполне ясно поэтому, что визирь хана Хулагу, будучи в библиотеке, мог приписать какие ему вздумается злодеяния обществу, которое было уничтожено его владыкой, и что его показания, соответственно, являются сомнительными. С другой стороны, его рассказ в определенной степени совпадает с тем, что рассказывалось о каирском обществе Макризи, и не противоречит духу суфизма.

Последний, являющийся своего рода мистическим пантеизмом, видящим Бога во всем и все в Боге, может вызывать, как и фатализм, не только набожность, но и ее противоположность. В глазах того, кто видит Бога таким образом, разница между добром и злом может стираться и становиться незаметной, а преступление может постепенно перестать быть злодеянием и стать всего лишь средством на пути к благой цели. То, что исмаилиты-фидави убивали невинных людей без всяких угрызений совести, если им приказывали их вышестоящие лидеры, является бесспорным фактом, и нет ничего абсурдного, если предположить, что они были уверены в правоте своих деяний, способствующих установлению истины. Подобное благословение преступления распространено на Востоке. Постулат «цель оправдывает средства» слишком удобен по своей природе, чтобы во всех уголках света от него отказались, и убившие во Франции Генриха III и Генриха IV ассасины продемонстрировали искренность и преданность исмаилитов-фидави. Поэтому, не считая, вместе с Хаммером, лидеров исмаилитов всего лишь безжалостными, нечестивыми убийцами, втоптавшими в грязь религию и все возможные нормы морали, можно прийти к мнению, что их направляющей идеей был суфизм, реализованный в своих самых худших проявлениях.

Последователи Хасана Сабаха назывались восточными исмаилитами, в отличие от африканской секты. Их также называли «банинийех» (сокровенный, тайный) из-за секретных толкований, извлекаемых из текста Корана, а также «мулхад» или «мулахид» (нечестивые), по приписываемой им доктрине безбожности. Эти названия были широко распространены для обозначения их секты и многих других, существовавших ранее. Именно под этим наименованием они стали известны венецианскому путешественнику Марко Поло. Тем не менее название, под которым они наиболее хорошо известны в Европе и которое далее будет в основном использоваться, – это «ассасины». Оно, очевидно, произошло от имени основателя их общества. Однако М. де Саси предположил, что восточный термин «хашишин», который крестоносцы превратили в «ассасин», происходит от гашиша, разновидности конопли, из которого делались опиумсодержащие наркотики. Фидави имели обыкновение принимать их перед тем, как совершить свою дерзкую миссию, либо для того, чтобы открыть себе очаровательные видения рая, обещанного шейхом аль-Джебалом.

Это чрезвычайно любопытный вопрос, как Хасан Сабах ухитрился вселить в фидави полное безразличие к собственной жизни, дополненное духом беспрекословного подчинения приказам старших, которые они неизменно демонстрировали. Рассказывают[31], что для этого была задействована система, по которой у родителей покупались или другим образом приобретались крепкие здоровые дети. Их воспитывали в духе полного подчинения воле шейха, а для подготовки их к будущей миссии тщательно обучали на различных языках. В качестве их местожительства выбирались наиболее приятные места, удовлетворялись все их чувственные желания, и в самый разгар наслаждений к ним направлялись определенные люди, которые должны были еще больше распалить их воображение ярким описанием наивысших блаженств небесного рая, которые откроются тем, кто будет допущен отдыхать в его будуарах. Это счастье могло быть достигнуто лишь через славную смерть при исполнении приказа шейха. После того как подобные идеи вселялись в их сознание, восхитительные видения постоянно проносились перед их взорами, эти впечатления поддерживались употреблением упоминавшихся наркотиков, и молодые фидави с энтузиазмом томились в ожидании часа, когда смерть во исполнение приказа шейха откроет для них врата рая и впустит в мир вечного наслаждения и блаженства.