Клятва на мече - Буянов Николай - Страница 22

– Не ссы. За ней должок. Надо бы получить.

Мишка сплюнул сквозь золотые зубы.

– Мы ее культурно хотели покатать на машине, так она, в натуре, начала целку корчить. А потом дядя этот встрял, каратист долбаный. Ну, я тебе рассказывал.

– Это тот дядя, который тебе пластырь на лоб приклеил? – хмыкнул портье, но тут же отскочил на шаг, увидев выражение на лице приятеля. – Шутка. Может, вам номер на двоих организовать? Сделаем в лучшем виде.

– Не стоит. Мы уж так, по-рабоче-крестьянски.

– Слушай, – зашептал портье на ухо Мишке. – А вдруг она опять с тем типом? Еще как выскочит!

– Не, я проверил. В баре наверху сидит ее пацан. Не тот. Короче. Как мы с ней зайдем в сортир, повесь табличку, типа, там ремонт. Понял?

– Ох, Мишка, доиграешься…

– Да не ссы, я сказал. Она еще и довольна останется.

Аленка подняла глаза и увидела «качка» в зеркале позади себя. Тот возвышался над ней, как Эльбрус, и золотозубо улыбался.

– Ну, привет.

– Привет, – отозвалась она.

– Признала?

– А как же. Ты тот дебил из «мерседеса».

– Поговори еще. Должок отдавать собираешься?

– Разве я должна?

Он улыбнулся еще шире:

– Еще как. Ну что, сама пойдешь или на руках донести?

Она вздохнула:

– Куда идти-то?

Если Михаил и был слегка удивлен покладистостью девочки, то виду не подал, лишь мигнул портье: не забудь, мол, о своих обязанностях. («Боров драный, свернет малолетке шею, это уже серьезно, не отмажешься ни за какие бабки…»)

Будто старые знакомые, они, чуть ли не обнявшись, толкнули дверь с буквой "М" и скрылись за ней.

– Прямо тут? – спросила Аленка, брезгливо дотрагиваясь до стены.

– Прямо тут, – радостно подтвердил Ммшка. – Вообще-то нам предлагали отдельный нумер, но, знаешь ли…

– Знаю, знаю, ты извращенец.

– Поговори мне.

Его уже охватило возбуждение. Он припер ее к стене огромной ладонью, другой одновременно расстегивая ширинку на брюках, и прохрипел прямо в лицо:

– Давай, девочка, трудись. Защитничка твоего рядом нет, так что…

«Защитничек… – подумала она. – Сидит в баре, дует пиво и воображает себя ковбоем…»

– Нет, я одна сегодня. Не повезло тебе.

– Это чегой-то? – удивился «качок».

– Ну, он ведь тебя пожалел в прошлый раз. Приложил пару раз о капот и отпустил. Я этим вряд ли ограничусь.

Портье с истовым облегчением перекрестился, когда девочка, смущенно улыбаясь, выскользнула из-за двери. Без мокрухи обошлось, слава тебе, господи.

Она мельком взглянула в зеркало, поправила прическу и, покачивая бедрами, пошла наверх. Вскоре она почти бегом вернулась, таща за руку недоумевающего спутника, и они скрылись за входной дверью. Мишка появляться и не думал. Из туалета доносился невнятный шум воды («Подмывается, гад чистоплотный»). Пять минут портье терпел, потом, матерясь, вылез из-за конторки.

Мишкины брюки аккуратной горкой лежали в грязной раковине, и на них сверху из крана текла вода. Хозяин брюк сидел, провалившись голым задом в унитаз, так что голова торчала на уровне мясистых коленок. Руки за спиной были связаны брючным ремнем. Глаза горели бешеной злобой.

– Мишка, – в ужасе прошептал портье. – Сюда же никто не входил, только ты с девкой. Кто же это тебя так? Твой этот… дядя – он что, ниндзя какой-нибудь? Он сквозь стены может проходить?

– Козел, – прохрипел Мишка. – Что стоишь, руки развяжи! Ну, поймаю суку…

– Да как он сюда вошел?

– Кто? – заорал он. – Кто вошел? Не было никого! Это она, девка эта… Ее кто-то готовил специально. Она же убийца! Ну, поймаю…

– Нет. – Портье чувствовал, что его тело сотрясает крупная дрожь. – Нет, ты уж лучше ее не лови.

Валерка покорно добежал с Аленкой до остановки, прыгнул в подошедший автобус и только тогда возмутился:

– Муха, что за скачки? Я у бармена даже сдачу не забрал.

Автобус наконец тронулся. Аленка вдруг погрустнела и съежилась, будто ей стало холодно. Остро захотелось спрятаться куда-нибудь, стать маленькой, словно Дюймовочка из сказки.

Народу в салоне почти не было. Она забилась на заднее сиденье, к окошку, в узкое пространство, и пожалела, что сейчас не час пик. Она чувствовала бы себя защищеннее… Так, как она сейчас, наверно, наши далекие предки ощущали себя на открытом пространстве, среди бескрайней древней степи: возникни опасность – и не скроешься, не заберешься на дерево, и нет рядом товарища, способного прикрыть спину…

– Так объяснишь дураку или нет? – подал голос Валерка.

– Напоролась на одних знакомых, – нехотя ответила она, глядя в окно. – Помнишь, я рассказывала тебе. Они меня пытались посадить в «мерседес».

– Эх, – огорчился он. – Жаль, меня рядом не было. Я бы им показал!

Она постаралась не фыркнуть. И вдруг услышала голос.

«Я в тебе не ошибся», – сказал он.

Аленка вздрогнула и посмотрела на спутника:

– Что ты сказал?

– Я? Я молчу.

«Ты почувствовала вкус. Таких людей, как ты, очень мало на Земле».

– Какой вкус?

Валерки рядом не было. Салон был абсолютно пуст и ярко освещен неоновыми лампами, будто операционная. За окнами чернела ночь – ни огонька: ни светящихся окон в домах, ни фонарей, ни разноцветных реклам.

«Вкус смерти».

– Я не понимаю!

Ее охватил страх. Автобус мчался сквозь тьму без остановок и без поворотов, по одной бесконечной прямой.

Неведомый голос был настойчив:

«Во время медитации ты видела Шар. Это дано далеко не каждому. Шар разговаривает только с теми, кого выбирает сам. Многие пытались наладить контакт… И пытаются до сих пор. Их манит могущество, они верят, что могут приобщиться к Учению, стать Избранными… Глупцы! Ты боишься?»

– Боюсь. Зачем ты меня пугаешь?

«Это цена, которую ты платишь. Человек, тонко чувствующий страх, ощущающий его вкус, излучает особый вид энергии, которая питает Шар – как углекислый газ питает растение. Взамен Шар дает могущество и силу. Ты помнишь, что произошло в кафе?»

Она попыталась сосредоточиться и с удивлением поняла, что ничего не помнит. В памяти образовался провал, черное пятно. Единственное, что она четко помнила, – это страх… Страх – перед чем?

«Ты не помнишь, – с удовольствием констатировал голос. – Ты забыла все, как человек, попавший в экстремальную ситуацию. Одних опутывает ужас, они теряют способность к сопротивлению. Другие обретают сверхспособности, время для них останавливается…»

Вот он – страх! Перед временем, которое вдруг изменило свою структуру и вычеркнуло из памяти целый кусок… «А вдруг я кого-то убила?! Или, наоборот, убили меня, и это все иллюзия, бред, пограничное состояние перед уходом…»

– Остановите! – завизжала Аленка. – Я хочу выйти!

Она почти плакала. Голос же, наоборот, развеселился.

«Выходи. Автобус остановится, ты окажешься дома… И забудешь все, как страшный сон. Ну?»

И ей послышался смех.

«Нет. Когда Шар выбирает человека, он не ошибается. И в тебе он не ошибся. Ты вкусила того, чего другим не дано. Ты Избранная. Ты должна пройти этот путь. Ну так что, идем?»

ИДЕМ?

– Не-е-ет! – закричала Аленка изо всех сил. Валерка испуганно отшатнулся.

– Ты что?

– Ничего. Наверно, просто задремала. Сон был страшный.

Она и правда вся дрожала. Он вздохнул и решительно притянул ее к себе:

– Все хорошо. Я с тобой. Никто тебя не тронет. Пусть попробуют…

– Правда? – доверчиво прошептала она, прижимаясь к нему, и Валерка почувствовал такой прилив нежности, что слезы выступили на глазах.

– Правда.

Собираясь на день рождения Георгия, Колесниковы снова поссорились. Как обычно, следуя древней устоявшейся традиции – практически на пустом месте. Кажется, первым шагом послужил галстук, который Игорь Иванович сосредоточенно повязывал перед зеркалом. Искоса взглянув на него, Алла язвительно заметила, что зеленый галстук вряд ли подойдет к синему костюму. Игорь Иванович покорно снял его и принялся повязывать полосатый. Его Алла тоже забраковала, заодно обвинив супруга в полном отсутствии вкуса. Игорь Иванович резонно заметил, что галстуков у него только два – коли ни один не годится, то, может быть, лучше совсем без них обойтись?