Первое послание к Коринфянам - Прайер Дейвид - Страница 11

Важно отметить, что Павел акцентирует внимание на слове (18) и проповеди (21 и 23). Как бы он ни осуждал и ни отвергал человеческую мудрость, он страстно верит в разумную природу явленной Богом мудрости. Истина и Божье слово – не только Сам Иисус: Павел ясно пишет о возвещении Божьей мудрости «словами… изученными от Духа Святого» (2:13). Ни проповедь, ни восприятие этой вести не могут осуществляться одними лишь человеческими возможностями, однако тем самым мы не должны снимать с себя обязанности проповедовать Евангелие как богооткровенными словами, так и «изученными от Духа».

Мудрость Божья – в слове о кресте (18)[35]. В параллельной фразе из 1:23 (мы проповедуем Христа распятого) подчеркивается содержание этой мудрости. Слово «крест» часто используется в довольно неопределенном смысле, без акцента на том факте, что на этой римской виселице был повешен конкретный Человек. Божья мудрость становится зримой в Мессии, повешенном на дереве. Для иудеев это соблазн (камень преткновения), вопиющее оскорбление их чувств (греч. skandalori), так как «проклят… всякий повешенный на дереве» (Втор. 21:23; ср.: Гал. 3:13,14). Разве может всепобеждающий Мессия, Тот, Кому надлежит прийти, закончить Свои дни на дереве? Одно это доказывает, что Он – не Мессия. В этой вести нет никакой мудрости – полный абсурд. Однако Павел утверждает: «Мы проповедуем Христа, Помазанника, Мессию, распятого». Неверующим иудеям и грекам это может показаться полным абсурдом, безумием, глупостью, и это подчеркивает, что они – среди погибающих (18).

Если иудеи хотят чудес (знамений), то греки постоянно ищут мудрости (22); однако до тех пор, пока они не перестанут полагаться на свою проницательность и разумение, они не смогут постичь Божью мудрость в Иисусе Христе. То, что Сыну Божьему суждено было родиться в образе человека, возмужать, оставаясь в безвестности, ходить по земле, творя добро и исцеляя от болезней^ затем предать Свою жизнь в руки беспринципных людей и умереть на кресте, уподобившись обычному преступнику, – все это явно противоречит человеческой мудрости и пониманию.

Пока греки будут настаивать на том, что истину надо изучать в соответствии с основными понятиями, они будут ходить по кругу, двигаться по спирали, которая, в конечном счете, ведет к гибели. Слово погибать (18) означает «окончательное уничтожение не только в смысле прекращения физического существования, но скорее в смысле вечного погружения в ад, обреченность на смерть, в описании которой используются такие слова, как „гнев и ярость, горе и мука"»[36].

Возникает ключевой вопрос: чего хотят иудей и грек — спасения или погибели? Станет ли первый по-прежнему настаивать на убедительных знамениях, вместо того чтобы просить о спасении? Будет ли второй погибать в поисках истины, вместо того чтобы признать, что ему нужен спаситель? Именно к этому чувству «вечности в душе человека» и обращает Бог слово о кресте.

Льюис писал: «Да, невелика честь быть последним прибежищем, собственно – альтернативой аду, но Бог на это идет. Ведь надо во что бы то ни стало разрушить иллюзию самодостаточности, и Бог разрушает ее грубым страхом геенны, ее вечного огня, или страхом земных страданий, не стыдясь умаления Своей славы. Я назвал это смирением, потому что не всякий захочет стать последним прибежищем. Будь Господь горд, Он не пожелал бы такой любви; но Он не горд. Он согласен получить нас даже тогда, когда мы ясно показали, что все на свете нам дороже Него, и пришли к Нему лишь „за неимением лучшего"»[37].

Человеческая мудрость, мудрость, которую постоянно ищут греки, не позволит, чтобы проблемы, связанные с совестью, потребностью в спасении, возможностью вечной гибели и полного смирения, привели их к Богу и познанию Его, заставили стать на колени и сказать: «Господи, спаси нас». Бог Сам сделал Себя неведомым для человеческой мудрости и непознаваемым ею. Он раскрыл Себя в распятом Мессии. Он решил спасти от вечной гибели не тех, кто обладает какой-то особой мудростью или совершает добрые дела в полную меру своих способностей, а верующих (21) в распятого Христа. В этом смысле Бог действительно погубил «мудрость мудрецов» (19).

Когда кто-то, будь то иудей или грек, склоняется перед Иисусом Христом как Господом, он начинает ощущать Божью силу спасения (18). Подобно тому, как прежде он безнадежно падал вниз, снижаясь по спирали греха и смерти, теперь он чувствует, как свыше нарастает Божий призыв в Иисусе Христе (24). Здесь важно подчеркнуть, что Бог не спорит с теми, кто спорит с Ним. Божий ответ на всякую человеческую мудрость — действовать в силе (греч. dynamis, куда восходит и наше слово «динамит»): таким образом, самая лучшая апология Евангелия — спасаемые (18), дающие ответ на слово о кресте. Эта мудрость может казаться безумием или слабостью, но она гораздо глубже и сильнее всего, что может предложить мудрость мира (25).

Итак, каким бы разумным и осмысленным ни было «слово о кресте», нам нельзя поддаваться соблазну отвечать на доводы мирской мудрости одними лишь словами, даже «словами, изученными от Духа Святого». Самый убедительный ответ – Божья сила спасения и преображения людей: Христос, Божья сила и Божья премудрость (24), так как Бог сделал Его «премудростью… праведностью и освящением и искуплением» (1:30).

Мы со всей очевидностью познаем мудрость Божью, пути ее действия: Он спасает тех, кто верит, а не тех, кто мудр или умен, и тем самым выражает Свое отношение к человеческой гордыне. «Бог гордым противится» (1 Пет. 5:5), Его замысел – в том, чтобы никакая плоть не хвалилась пред Богом (29; ср.: Ис. 2:11–17). Полагающиеся на собственную мудрость и интуицию могут продолжать поступать так, но не в присутствии Бога: этим они отчуждают себя от Него. В намерения Божьи входит свести на нет человеческую гордыню, поэтому Он стремится показать всю ее пустоту и тщетность.

Он совершает это и в Коринфе: Бог избрал немудрое мира, чтобы посрамить мудрых, и немощное мира избрал Бог, чтобы посрамить сильное; и незнатное мира и уничиженное и ничего не значущее избрал Бог, чтобы упразднить значущее (27,28). Новые жизнь и любовь, чистота и мир, надежда и счастье со всей очевидностью проявились в христианском братстве в Коринфе – и более нигде в этом развратном городе. И их было не много… мудрых по плоти, немного сильных, немного благородных(26). Люди благородного происхождения (философы, дельцы и землевладельцы, а также те, кто стоял у власти), за редким исключением (то есть их было немного), отсутствовали в коринфской церкви.

Коринф в этом отношении не особенно отличался от других городов, поскольку христианство стремительно распространялось среди низших слоев общества в Средиземноморском регионе, и этот факт (в классовом сознании греческого и римского общества) отчасти был сам по себе оскорбительным для высших слоев. Были обращены, спасены и изменены люди, находившиеся на самом дне общества. Бог «снял накипь», призвав самых никчемных людей и сделав из них царей и священников в Своем Царстве(ср.: Отк. 5:9,10). Это было как раз то, о чем сказал Иисус, заявляя о Своем служении: «Он помазал Меня благовествовать нищими… исцелять сокрушенных сердцем» (ср.: Лк. 4:18 и дал.). Таков метод Бога, в этом – Его мудрость, действенная сила Евангелия.

Используя такие методы, Бог перевернул ложные концепции, бытующие в мире, то есть представления о том, что для Него важны мудрость, хорошее воспитание и образование, дар красноречия, природная одаренность, богатство, власть и влияние. Эти представления с трудом изживаются даже в христианской церкви. Они господствовали в Коринфе того времени, они затмевают славу Божью и поныне. Иаков язвительно обличал христиан, придерживавшихся таких взглядов (Иак. 2:1–9), иллюстрируя это на примере поведения влиятельных людей в церковном собрании.