За краем земли и неба - Буторин Андрей Русланович - Страница 9

– Стоять!

Оглянувшись, он увидел, как стену вновь разорвала быстро растущая щель.

– Сюда! – мотнул головой один из чужаков. Оба они уже сняли маски, и Ачаду сразу узнал эти лица – одутловатое, с мешками под глазами, и красивое, с тонким носом. Именно эти лица недавно смотрели на них с Хепсу из окон серебряной «лодки».

«Если их только двое, это хорошо», – подумал Учитель, хотя он сейчас не справился бы и с одним, будь тот даже вдвое слабее любого из незнакомцев.

– Быстро! – прикрикнул лысый красавчик. А волосатый не удержался и вновь дал волю рукам, втолкнув сперва Хепсу, а затем и Ачаду в открывшийся проем. Мальчик упал. Учитель бросился поднимать ученика. Сзади раздался смех:

– Бесполезные!.. Погляди, Залг, какие они ничтожества!

– У них маяк, – напомнил тот, кого назвали Залгом. Ачаду скосил взгляд – Залгом оказался лысый.

– Сейчас все узнаем! – Волосатый подскочил к Учителю и рывком поднял его с пола, на котором остался лежать мальчик.

– Погоди, Олрог, – поморщился красавчик. – Пусть очухаются. Нам надо скорей убираться отсюда! Маяк могли услышать не только мы. – Затем он прошил холодным взглядом Ачаду. – Отдай маяк, маложивущий!

Рука Учителя дрогнула, начала было подниматься, чтобы забрать у Хепсу камень, но неожиданная мысль пришла вдруг ему в голову. Он опустил руку к собственной повязке и, достав из ее складок подарок старейшины, отдал его лысому мужчине. Тот покрутил в пальцах камень, передал волосатому.

– Что это, Олрог? На маяк не похоже…

– Ха! – радостно хрюкнул «одутловатый». – Похоже на визор! Таких маленьких я и не видел… – Он продолжал разглядывать камешек, а красавчик Залг нахмурился и двинул Ачаду в плечо:

– Эй, бесполезный! Кого ты хочешь обмануть? Я просил отдать маяк!

– Да они же безмозглые! – совсем развеселился Олрог, продолжая разглядывать то, что назвал «визором». – Для них это все – камешки, украшения!

– Откуда вот только у них устройства долгоживущих? – Залг насупился еще больше и занес руку для нового удара. – Отдавай маяк… другой камень! Ну, ты!..

Учитель понял, что отпираться бесполезно, сопротивляться тем более, поэтому молча нагнулся к Хепсу, вынул из его повязки диск и так же молча протянул Залгу. Тот выхватил маяк из рук Учителя и шагнул в проем, куда уже вышел одутловатый Олрог. Напоследок лысый красавчик обернулся и бросил:

– Мы скоро вернемся. Надеюсь, вы умеете хоть иногда мыслить? Тогда начинайте! Когда мы придем снова, будете отвечать на вопросы.

На месте проема вновь серела стена. Ачаду наконец-то посмотрел вокруг. Они находились в квадратной маленькой – по четыре шага вдоль стен – комнате. Свет в ней был не столь ярок, как там, где они шли до этого, но его оказалось вполне достаточно, чтобы внимательно оглядеться. И вновь Учитель не сумел определить источник этого света. Казалось, светился сам воздух, чего, разумеется, не могло быть.

Вдоль двух противоположных стен тянулись лежанки. Ачаду заглянул под одну из них и не увидел ни ножек, ни подпорок – толстая широкая доска выпирала прямо из стены. Лежанки были такими же серыми, как и пол, и стены, – то есть как все, что успел увидеть на корабле Учитель. Он провел рукой по лежанке, затем по стене. Не дерево и не металл. Твердое, как металл, и теплое, как дерево.

Ачаду вновь склонился к мальчику. Приподнял его, помог сесть на лежанку. Хепсу сразу попытался лечь, но Учитель остановил его:

– Друг мой, сейчас не время спать! Нам надо многое обдумать. Твои измышления очень нужны мне сейчас.

Мальчик, опустив голову, молчал.

– Ну же, ну, Хепсу! – принялся тормошить его Ачаду. – Приди в себя! Возьми себя в руки!

Ученик вяло помотал головой. Говорить он не мог. Или не хотел. И это более всего тревожило сейчас Учителя. Лучше бы Хепсу кричал, плакал – это нормальная реакция детской психики в подобной ситуации. А вот такое молчание, апатия, уход в себя… Этому надо было как-то помешать! Но как?

Ачаду вскочил, зашарил глазами по сторонам, хотя и так знал, что ничего в крохотной серой комнате, кроме них самих, нет. Зато… что-то мягко хлопнуло его по спине. Мешок! Учитель совсем забыл про него; он забросил его за плечи – там, в надувной лодке, перед тем, как подхватить на руки мальчики – совсем бессознательно, по привычке. Но чем он может помочь? Хотя… Нечто твердое упиралось в спину сквозь грубую ткань. Учитель снял мешок, развязал. Ах, вот оно что! Это же игрушка Хепсу! Маленький дусос. Какой с него прок?

И все же Ачаду поднес игрушку к губам, как делал это мальчик, дунул. Дусос издал неприятный жалобный свист. Хепсу вздрогнул и приоткрыл глаза. Учитель дунул сильней. Игрушка засвистела громче, но все так же неприятно. Ачаду непроизвольно поморщился. Зато мальчик наконец-то заговорил:

– Дай мне. Ты не умеешь… – И протянул руку.

Ачаду воспрял духом и отдал Хепсу игрушку. Тот принял ее бережно, провел рукой по трубочкам, будто погладил, а потом медленно поднес ко рту. Он дунул совсем не сильно, но дусос отозвался красивым и очень печальным звуком, пробравшим Ачаду до самого сердца. Трубочки забегали вдоль губ Хепсу, и Учитель невольно заслушался – столь проникновенные звуки полились из невзрачной игрушки. Казалось, что сделанный из сухого дерева дусос ожил, превратился в разумное существо и рассказывал сейчас о своем горе, о страхе, охватившем его, о невозможности вернуться домой…

Что-то пробежало по щеке Ачаду и упало в бороду. Он провел ладонью – вода… Невольно глянул вверх и только тогда понял, что глаза его полны слез. Что за ерунда! Учитель не верил своим ушам и глазам – сушеная деревяшка не могла сделать такого! Или дело тут вовсе не в ней, а в мальчике? Но тогда это совсем необычный мальчик!

Ачаду и раньше выделял Хепсу среди остальных учеников из-за его ума и сообразительности. Но лишь сейчас он понял, что дело тут было не в уме – точнее, не только и не столько в уме, а в чем-то еще, не подвластном сознанию, в чем-то неосязаемом, исходившим из темных, бездонных, как твердое «озеро», глаз мальчика… Хепсу был другим, не таким, как все остальные, не таким даже, как сам Ачаду. Поэтому и понять его до конца вряд ли было возможно.

Мальчик словно подслушал мысли Учителя. Он перестал дуть, убрал дусос от губ и медленно, ритмично покачивая головой, произнес:

– Тут ты не во всем прав, мальчик! – обнял ученика Ачаду. – Умирать мы еще погодим! А вот губы разлеплять и впрямь не всегда стоит… Даже если они не разбиты пока.

Глава 6

Олрог и Залг шли по длинному коридору корабля и спорили. Впрочем, даже не столько спорили, сколько привычно перебрасывались вопросами и ответами, почти наверняка заранее зная, что скажет напарник.

– Да не знают эти бесполезные ничего! – ворчал Олрог. – Ну откуда?

– Вот именно, откуда? – фыркал Залг, потирая лысину. – Откуда у них маяк, визор?

– Да мало ли… Нашли!

– Ты находил когда-нибудь маяки такой мощности, да еще столь маленьких размеров?

– Я и больших не находил. А уж таких мелких визоров!.. Слышал, что есть подобные, а видеть не приходилось.

– Вот именно. А ты говоришь: нашли!

– Ну, спросим у них – расскажут, никуда не денутся.

– У меня не денутся, точно! – Залг сжал кулак и погрозил потолку.

– Лучше скажи, куда их денем? К умникам? К воякам?

– Мальчишку к воякам рано… Его бы к умникам.

– А бородатого? Тоже?

Залг поскреб лысину:

– Бородатого могут не взять… Худой, старый…

– Не такой уж он и старый. Тощий просто и заросший. Для маложивущего, конечно, не юнец, но умники его быстро оприходуют, не успеет сам загнуться! – Олрог тоненько захихикал.