Зов Ктулху. Рассказы. Повести. - Лавкрафт Говард Филлипс - Страница 3

II. Рассказ инспектора Леграсса

Вторая половина рукописи была целиком посвящена этим событиям. Интуиция скульптора помогла ему угадать их во сне и создать барельеф, а профессор Энджелл, как я уже упоминал, в свое время видел дьявольские очертания безымянного чудища и непонятные надписи, слышал он и зловещие звуки, из которых складывалось слово «Ктулху». Неудивительно, что его так взволновала ужасная перекличка, и он буквально атаковал Уилкокса вопросами.

Профессор Энджелл узнал о загадочном изображении семнадцатью годами раньше, в 1908 году, на конференции американского Археологического общества в Сент-Луисе. Он был едва ли не самым авторитетным специалистом и активно участвовал в дискуссиях. Вскоре после открытия конференции к нему обратилось несколько незнакомцев. Они никак не могли решить мучившую их проблему. Один из них выступил с сенсационным сообщением и оказался в центре внимания. Ученые жадно слушали доклад заурядного с виду человека средних лет. Инспектор полиции Нового Орлеана Джон Реймонд Леграсс надеялся, что ведущие археологи установят происхождение найденной им отталкивающе-уродливой и, наверное, очень старой статуэтки.

Прежде он не интересовался археологией, и его желание докопаться до истины диктовалось сугубо профессиональными соображениями. Инспектор Леграсс отобрал этого идола, фетиш, или как он еще называется, у жрецов дикого племени, обитавшего в заболоченных лесах к югу от Нового Орлеана. Полиции удалось захватить их врасплох во время вудийской оргии с кровавыми жертвоприношениями. Надо сказать, что обряды этого племени поражали своей жестокостью. Полицейские впервые столкнулись с мрачным культом дьяволопоклонников. В сравнении с ними даже африканцы-вудисты казались не столь опасными. Идол был способен отпугнуть любого. Взятые в плен дикари рассказывали о нем разные небылицы или несли откровенную чушь. Выяснить, когда он появился, полицейские так и не смогли. Они рассчитывали на помощь ученых, полагая, что те когда-то видели странную архаическую фигурку и знакомы с ее символикой. В таком случае проследить истоки культа станет гораздо легче. Поэтому Леграсс и его коллеги и приехали на конференцию.

Инспектор не подозревал, что его находка просто ошеломит археологов. Почтенные профессора не могли скрыть своего волнения. Они вскочили с мест, плотным кольцом окружили полицейского и начали пристально разглядывать причудливую статуэтку, дошедшую до нас из глубины веков – их налет ощущался и на ее тусклой зеленоватой поверхности. Она не соотносилась ни с одним стилем, зародившимся на заре цивилизации или в иные эпохи, и оставалось лишь догадываться, что вдохновило неизвестного мастера и почему он создал это чудовище.

Ученые неторопливо передавали фигурку из рук в руки. Высота статуэтки составляла примерно семь-восемь дюймов, и сделана она была поистине совершенно. В чудовище смутно улавливались человеческие черты, но его голова походила на осьминожью, лицо покрывали щупальца, тело было как резиновое, на передних и задних конечностях красовались длинные когти, а за спиной развевались узкие крылья. Оно словно излучало злобу, и на него нельзя было смотреть без содрогания. Раздувшееся тело опустилось на корточки, грозя придавить прямоугольный пьедестал с непонятными надписями. Кончики крыльев доходили до задних углов этого прямоугольника, туловище располагалось в его центре, а длинные загнутые когти уцепились за передний выступ, заняв добрую четверть пространства. Странная голова была наклонена, и ее щупальца соприкасались с тыльной стороной передних конечностей, крепко обхвативших согнутые колени.

При всей своей гротескности чудовище выглядело на редкость правдоподобно. Оно пугало еще и потому, что причина страха таилась в глубине веков. Иными словами, древность статуэтки не вызывала сомнений.

Единственная в своем роде, она откровенно озадачивала. Неведомым казался ее материал – пористый черно-зеленый камень с золотистыми или радужными пятнами и полосами. Он не упоминался ни в одном справочнике по геологии или минералогии. Надписи на постаменте тоже путали все привычные представления. На конференции присутствовало много лингвистов с мировыми именами, но ни один из них не сумел обнаружить хотя бы отдаленное сходство этих диких созвучий с каким-либо живым или мертвым языком. И сама статуэтка, и ее камень относились к древней, еще дочеловеческой эре. Наш мир и строй понятий никак не сопрягались с этими темными циклами бытия.

Но когда ученые покачали головами и признались, что не в силах разгадать тайну происхождения статуэтки, нашелся человек, которому в жуткой фигуре и письменах почудилось что-то знакомое. Он попросил слова и поведал собравшимся не менее любопытную историю, чем инспектор Леграсс. Это был ныне покойный профессор антропологии Принстонского университета Уильям Чаннинг Уэбб.

Сорок восемь лет назад он отправился с экспедицией в Гренландию и Исландию на поиски рунических рукописей. Их там не оказалось, но на западе гренландского побережья он встретил вымирающее племя эскимосов. Они поклонялись дьяволу, что, конечно, внушило ему ужас и отвращение. Остальные эскимосы мало знали об этой религии и, замирая от страха, говорили, что она возникла миллионы лет назад. Еще до сотворения мира. Кроме неизвестных обрядов и жертвоприношений у племени были ритуалы, передававшиеся из поколения в поколение. Они посвящались властителю дьяволов, или торна-суку. Профессор Уэбб обратился к шаману племени – ангекоку, тщательно воспроизвел фонему слова и записал его латинским шрифтом. У племени был фетиш, который они хранили и лелеяли как зеницу ока. Эскимосы танцевали вокруг него, встречая восход солнца, когда отсветы первых лучей вспыхивали на ледяных глыбах. Профессор подтвердил, что это был каменный барельеф с искусно выточенной мерзкой фигурой и загадочными надписями. Очень похожий на тот, что показал инспектор Леграсс. Если ученые, затаив дыхание, слушали рассказ своего коллеги, то что говорить об инспекторе? Он был взволнован вдвое больше них и забросал Уэбба вопросами. Леграсс попросил его вспомнить выкрики эскимосов. Они принялись сопоставлять созвучия. Результат превзошел все ожидания и на минуту заставил их обомлеть: полицейский и антрополог обнаружили, что в дьявольских ритуалах столь разных племен повторялись одни и те же слова. Эскимосские шаманы и жрецы из Луизианы пели своим идолам: «Пнглуи мглунафх Ктулху Р’лайх угахнагл фтагн».

Разбивка на слова угадывалась по перерыву дыхания – у Леграсса было определенное преимущество перед профессором Уэббом: арестованные метисы разъяснили ему смысл заклинания. Он означал: «В своем доме в Р’лайх мертвый Ктулху проснется в назначенный час».

По требованию ученых Леграсс подробно рассказал о племени, обитавшем в заболоченных лесах. Эта история стала едва ли не самым важным звеном дядиного исследования. В ней отразились заветные мечты и дерзкие фантазии создателей мифов и теософов. Она потрясала космическим размахом и завораживала непосвященных.

Первого ноября 1907 года в полицию Нового Орлеана из южных регионов штата поступил тревожный сигнал. По словам приехавшего очевидца, страшные дикари-вудуисты ночью проникли на фермы и похитили женщин и детей. Издавна обитавшие в болотистом краю скваттеры, простые и добродушные потомки соратников Лафитта, прежде не сталкивались с подобными чудищами и были смертельно напуганы. Несколько человек исчезло сразу после зловещих ударов тамтама. Затем скваттеры услышали безумные крики, визг, душераздирающее пение и топот. Они не могли этого выдержать.

Двадцать полицейских сели в два фургона и машину, взяли с собой трясущегося от страха гонца и тронулись в путь. В конце проезжей дороги они вышли и дальше пробирались пешком по мрачной, темной даже в солнечный день кипарисовой роще. Идти было трудно, они то и дело натыкались на груды сырых камней, обломки старой стены и уродливые узловатые корни. Под деревьями лежал свившийся в кольца испанский мох, а их кора была покрыта губчатыми наростами. Наконец они миновали зловещий лес и направились к жалким лачугам. Скваттеры с истерическими рыданиями окружили полицейских. Издалека доносились приглушенные звуки тамтама, а выкрики можно было разобрать, лишь когда поднимался ветер. Огонь от жертвенных костров с трудом проникал сквозь чахлое мелколесье за длинными рядами почерневших деревьев. Скваттеры наотрез отказались их сопровождать. Инспектор Леграсс и его девятнадцать подручных поняли, что не дождутся помощи, и погрузились в незнакомые им темные аркады.