Сербия о себе. Сборник - Коллектив авторов - Страница 5

Что касается другого аспекта, а именно идеологической конфронтации и ощущения идеологической исключительности, необходимо отметить, что сейчас утратился смысл прежнего противостояния, однако его форма и потребность в самом его существовании сохранены в точности. Это можно проиллюстрировать одной строкой из достаточно популярного в прошлом стихотворения – «ко друкчиjе каже, таj клевеђе и лаже» («кто возражает, тот клеветник и лжец»). В сербском обществе никогда не было столь острой потребности в конфронтации в критической ситуации, никогда народ не делился на «наших» и «не наших», патриотов и предателей, добрых и злых. Не было такого ни в кризисный период 1876–1878 гг., ни в 1885 г., ни в 1908–1911 гг., ни в 1912–1918 гг.[18], впервые подобное наблюдалось в 1941–1945 гг. и было порождено деятельностью Коммунистической партии Югославии.

Между тем еще одно обстоятельство имело не меньшее значение для развития нынешней ситуации. Для Восточной Европы (в условиях социализма) интеллигенция во времена Тито была необычайно лояльна и преданна власти. В ее рядах не появилось ни одного диссидента (в восточноевропейском смысле) как символа и центра оппозиции и сопротивления (гражданского, интеллектуального и политического) существующему режиму. Диссидент – человек (или даже институт), борющийся за радикальное изменение системы. В других соцстранах было два типа диссидентов, первый – это те, кто эмигрировал (А.И. Солженицын, М. Кундера), второй – те, кто вел борьбу на родине (А.Д. Сахаров, В. Гавел). Сербская интеллектуальная элита выпестовала только один тип борца, такого, кто требует улучшения системы, а не ее кардинального изменения. Вся деятельность интеллектуальной элиты в Сербии проходила под покровительством власти и в ее интересах. Поэтому интеллигенция не подвергала жесткой критике существующую систему и, с другой стороны, пустила на самотек политическое просвещение народных масс. Отсюда и второстепенная роль интеллигенции, и легкость, с которой ею манипулирует современная власть в нынешнем обществе. Политическая элита, олицетворяемая двумя полюсами – властью и оппозицией, своими непродуманными и неграмотными действиями довела свой народ до теперешнего катастрофического положения. Идея вождя, вокруг которой сконцентрирована современная власть, – только суррогат нужных ответов, которые с трудом находятся, но которые должны быть найдены в сегодняшней критической ситуации. Эта идея неудовлетворительна во многих отношениях, а особенно в конце ХХ века, когда мы оказались лицом к лицу (отчасти по собственной вине столкнулись) с постмодернистскими обществами, за которыми стоит третья технологическая революция. Однако вождизм полностью соответствовал запросам определенной политической группировки, опостылевшей сербскому народу еще во времена социалистического самоуправления, и использовался в целях сохранения трех основных постулатов предыдущей системы власти:

1) важнейшей основы предыдущего периода – коллективной собственности (то есть отсутствие владельца собственности);

2) неподотчетности власти (ответственность перекладывалась на вождя, который законом ограждался от нее);

3) нижних эшелонов власти. Организованная подобным образом громоздкая, неэффективная и несовременная властная структура, ориентированная на прошлое, была не в состоянии достойно встретить надвигающиеся тяжелые времена.

Оппозиции как части политической элиты не удалось воспротивиться такой власти. Наивно и идеалистически веря в ложные представления о сознательном и умном народе (а нашим народом, как и любым другим, очень легко манипулировать), оппозиционеры совершали ошибку за ошибкой, что во многом было обусловлено силой иррационального начала в историческом сознании, равно как и тем, что многие из оппозиционных лидеров являлись выходцами из интеллектуальной элиты, дистанцировавшейся от народа в предшествующий период. На национализм, основанный на иррациональных представлениях об истории, оппозиция ответила аналогичными средствами, что стало сражением с ветряными мельницами, если учесть тот факт, что властные структуры полностью контролировали СМИ (печать, радио и телевидение). Идее вождя оппозиционеры противопоставили тот же самый вождизм, в результате чего была упущена возможность формирования оппозиционного фронта, как это произошло в других восточноевропейских странах. С той же наивностью и идеализмом оппозиция отвергла замысел бойкотирования выборов, лишившись последнего шанса основательно встряхнуть власть в мирных условиях… Словом, действуя эмоционально и наивно, оппозиционное движение позволило манипулировать собой.

Распад Югославии. 1990-1995 годы

Военная элита, воспитанная и сформированная на ошибочной, пагубной и ныне неактуальной доктрине, встав на консервативную позицию защиты коммунистического наследия (и собственных привилегий), не имела ни знаний, ни энергии, ни кадров, могущих вести какую-либо войну, а особенно в условиях современности. (Речь, однако, не идет об офицерском и младшем офицерском составе, не участвующих в процессе принятия решений). Если сопоставить военную элиту нынешнюю с той, что была сформирована в конце XIX – начале ХХ века, до 1912 г. (хотя это сравнение абсолютно неадекватно), то обнаруживается полная некомпетентность современных высших военных чинов (при том, что это самые высокооплачиваемые дилетанты за всю историю Сербии). Военная элита провела самое широкомасштабное отступление (пропорционально территории дислоцирования) в современной истории, от Триглава до Дрины, гонимая автоматами и минометами, хотя сама располагала несравненно более мощным оружием[19].

Церковная элита, в 1950-х гг. вытесненная на периферию общественной жизни, плохо ориентировалась в новых условиях конца ХХ века. В результате постоянного лавирования между благодарностью за возвращение на общественно-политическую сцену и идеей соборности церковь, с одной стороны, фактически лишилась статуса объединяющего духовного центра, а с другой – рискует вновь впасть в немилость у власти.

Последствия

Их катастрофичность очевидна. В обозримом будущем нам угрожает война на территории Сербии, полнейший экономический крах вплоть до банкротства страны, углубление идеологической конфронтации и как результат этого – гражданская война, которая породит новые и умножит старые идеологические атавизмы… Открываются перспективы для дальнейшего развития иррациональных тенденций в общественном сознании и повседневной жизни (которые будут оказывать мощное давление на рациональное историческое сознание), для кардинальной перемены менталитета народа, для исторического забвения… Над нами нависла реальная угроза голода, холодной зимы без топлива и отопления, а также полной культурной и научной атрофии на долгий срок… Уже идет «утечка мозгов»; началась утечка капитала; Сербия лишается своих исконных земель на юге, за которые поколения сербов в XIX–ХХ веках сражались и гибли; мы теряем союзников, значение в мировом пространстве и на Балканах, достоинство.

Формирование Демократического движения в Сербии можно рассматривать, с одной стороны, как последний шанс действовать (коротенькое мгновение, за которое мы достигли десятого круга ада), с другой стороны, как порыв отчаяния (запоздалая попытка интеллектуальной элиты покаяться в прошлых грехах), обреченный на провал, после чего всех поглотит река забвения.

Я отчетливо вижу будущее: как на звук сигнальной сирены (в какую-нибудь войну, в гражданскую, а может, иностранную интервенцию) мы разрозненной и хаотичной толпой в панике мчимся в убежище, пробегая мимо рухнувшей стены, на которой еще остался плакат СПС (Социалистическая партия Сербии) с предвыборным слоганом: «МИР – ПРОСПЕРИТЕТ» («МИР – ПРОЦВЕТАНИЕ»).