За десятью миллионами к рыжему опоссуму - Буссенар Луи Анри - Страница 5

Я вовсе не был намерен отказываться от того, чтобы поохотиться. Моя свора следует за нами, и я рассчитываю, что вскоре она мне понадобится: хочу поохотиться на кенгуру. Сириль тоже полон надежд и все время что-то говорит Мирадору, моей ищейке. Терпение, Мирадор! Если не ошибаюсь, абориген, слуга майора, должен хоть что-нибудь обнаружить. Эта двуногая старая ищейка одарена необычайной интуицией.

– Эй, Том, что ты там увидел?

– Кенгуру, – отвечает он и, отчаянно коверкая английские слова, продолжает: – Там… Все господа на лошади – хоп!

– Тогда вперед! – вскричал я. – Если наш командир сэр Рид позволит.

– Пожалуйста, господа, – вежливо ответил старый джентльмен.

– Но где же кенгуру?

– Там! – Том схватил меня за руку и показал на странный силуэт, мелькающий среди деревьев.

– Майор! МакКроули! Робартс! Сириль! Вперед! Животное в наших руках! Вперед!

Собак моментально спустили с привязи, и каждый из нас, взяв охотничий рожок, стал трубить во всю силу своих легких. Мы приблизились к кенгуру, которого теперь видели отчетливо. До чего же удивительное животное! Высотой по меньшей мере два метра. А как мчится! Для этого он использует только задние конечности. Передвигается прыжками по 8– 10 метров , чем-то напоминая огромную лягушку. Время от времени животное останавливается и на несколько секунд опирается на хвост, такой же длинный, как туловище, посматривая на нас с озадаченным видом. Потом снова возобновляет бег, к большому удивлению собак, которые лают изо всех сил. Поистине увлекательная охота!

– Вперед! Вперед! – кричим мы и углубляемся в рощу, куда скрылось животное.

Мирадор, как истая ищейка, вместе с другими собаками вырвавшись вперед, оглушительно лает. Остальные подвывают ему. Собачий вой сливается со звуками наших рожков. Охота набирает темп. Мы преследуем животное, которое время от времени видим среди деревьев.

Описать миллионы птичек, которые с щебетаньем мелькают между ног наших коней, я не берусь.

Сейчас мы находимся на равнине Бюиссон и, хотя уже знакомы с великолепием австралийской флоры, не устаем любоваться ею. Наше внимание к охоте ослабевает при виде растений с ослепительной расцветкой. Мои товарищи азартные спортсмены-любители, но и они опьянены красотой природы.

Наши бравые гончие продолжают лаять вдалеке, и мы скачем в их сторону. Собаки бегут среди пахучих магнолий, мимоз, пеларгоний, напоминающих георгины, и тысяч других цветов необычайной формы. Мы пробираемся среди зарослей рододендронов, где то и дело виднеются камедные деревья с ослепительно белой корой. Тут и там поднимают ввысь свои кроны софоры. А над всей этой пышной растительностью возвышаются эвкалипты, высота которых достигает 350– 400 футов , и огромные араукарии. Встречаем на пути мирты и разного вида пальмы. Попадаются и деревья, не отбрасывающие тени: их листья обращены ребром к солнцу.

Описать миллионы птичек, которые с щебетаньем мелькают между ног наших коней, я не берусь. Это целые легионы микроскопических пташек, напоминающих бабочек, покрытых перьями, – настоящие живые жемчужины, что ищут нектар в венчиках цветов.

…Мы скачем уже два часа. Мучительно хочется пить, да и голод дает о себе знать, но роскошная растительность не может снабдить нас съедобными фруктами, ягод совсем нет. И никто из нас не решается отведать, несмотря на соблазн, незнакомые плоды. Инстинкт лошадей, которому мы вполне доверяем, привел нас к ручью, и мы отведали свежайшей воды. В это время до нас донесся, впервые почти за час, лай собак.

Преследуемый ими кенгуру, уставший сверх меры, выскочил на открытое пространство. Его уши повисли, язык вывалился наружу, шерсть слиплась от пота – все это говорило о том, что силы животного подошли к концу. Оно поспешило к воде и тщетно пыталось освежиться. Собаки бросились на него и начали кусать. Кенгуру выскочил на другой берег ручья, но и там собаки продолжали его атаковать. Обессиленное животное, ища защиты, прислонилось к стволу огромного дерева, потом опустилось на более короткие передние конечности и, повернувшись спиной к нашим упорным вандейцам, стало отчаянно лягаться сильными задними лапами. К счастью, Мирадор воспользовался тем, что кенгуру неудачно повернулся, подпрыгнул и впился ему в глотку…

Сириль разделал тушу этого странного животного, которое, казалось, состоит из двух совершенно различных частей. Сзади он напоминает жеребенка, но к его туловищу природа присоединила короткие передние конечности и грациозную головку стройной газели.

Самые лучшие куски мы тут же надели на вертела, остальное бросили оголодавшим собакам. После обильной еды, которую запили водой из ручья, мы поспешили вернуться к каравану и достигли его безо всяких приключений.

Глава V

По мере того как мы продвигались на север, жара становилась все нетерпимее. В Мельбурне, который находится недалеко от 38-го градуса южной широты, температура сравнительно умеренная и становится мучительной только в периоды особой жары. В отличие от Северного полушария тропическое солнце постоянно немилосердно жжет север Австралии, и только в сезон дождей появляется некоторая свежесть, но бывает, что дожди вообще не выпадают, и тогда вся эта растительность просто засыхает.

Мы проделали 75 лье без всяких происшествий, Физическое состояние просто превосходное. Поразительно здоровый климат Австралии сотворил чудеса с мисс Мэри, которая чувствует себя отлично, и на ее щеках появились яркие краски, ничем не уступающие по цвету лепесткам розы. Эта девушка являла бодрость духа на всем протяжении пути, находилась ли она в повозке, где для нее имелась постель, или скакала верхом на крупной резвой кобыле Фанни, с которой она умело управлялась.

Немцы, и прежде всего герр Шэффер, чрезвычайно предупредительны. Кажется, они не замечают нашего предубеждения. Шэффер весьма любезен. пожалуй, даже угодлив, по-французски говорит очень чисто, словом, человек весьма воспитанный. Однако, черт возьми, где я видел его физиономию? Впрочем, неважно! Все равно он не внушает мне доверия, и моя антипатия к нему усиливается. Почему? Никаких видимых причин для этого нет.

Двигаясь по течению реки Дарлинг, мы вернулись через три дня к речушке Олэри-Крик. Она привела нас прямо к подножию горы Виктор, где находится ее устье. Мы подошли к самой границе обитаемой зоны страны. Эта часть Нового Южного Уэльса почти пустынна. Перед нами простирается овечье пастбище, бесспорно, последнее. Европейцы, которых мы встречали позже, были такие же путешественники, как и мы, либо золотоискатели или колонисты, которые бродят по всему огромному материку. Если мы приблизимся к кабелю телеграфа, который пересекает Австралию с севера на юг, от Порт-Саута в бухте Палмерстон, то, может быть, встретим английские военные патрули, охраняющие безопасность этого молчаливого и быстрого средства связи.

В настоящий момент мы достигли "стоянки" Форстера, земли которого, покрытые ковром цветов, раскинулись у подножия горы Виктор. Его пастбища находятся на пересечении 140-го градуса долготы и 32-й параллели. Нас встречают радостными возгласами, не спрашивая, кто мы и куда направляемся. В любых поселениях австралийцев с удивительным гостеприимством принимают ниспосланных провидением путешественников. И здесь хозяева благословляют наше прибытие. Им так редко удается встретить европейцев! Единственные люди, которых они видят в этих отдаленных краях, владельцы передвижных лавок, приезжающие в Уэлком-Майн, поселок, расположенный на 100 километров выше. Эти торговцы доставляют все необходимое поселенцам и золотоискателям на рудниках. Кроме того, они получают жалованье от почты, развозя журналы, телеграммы и письма. Их безукоризненная честность вошла в поговорку, и случалось, что они отдавали жизни за вверенные им предметы, защищая их от бандитов с большой дороги, которые, правда, встречаются редко, особенно после того, как полностью исчезли ссыльные.