За десятью миллионами к рыжему опоссуму - Буссенар Луи Анри - Страница 21

Мы прыгаем поочередно то на одной ноге, то на другой, давя подкованными железом каблуками эту нечисть и обрушивая на крыс тяжелые приклады наших ружей. Но мы не можем до бесконечности давить крыс, ибо число их возрастает, а все мы начинаем уставать. От жгучих укусов болят ноги. Надо срочно придумать что-нибудь, иначе мы пропали.

А-а! Наш канадец Фрэнсис, кажется, нашел выход. Но что он собирается делать? Вот Фрэнсис несет на своем могучем плече 40-литровую бочку и врезается в самую гущу крыс.

– Смелее, джентльмены! Бейте их! Расчистите немного места, остальное я сделаю сам!

Мы удваиваем усилия, а Фрэнсис, вытащив затычку, льет из отверстия во все стороны наше лучшее виски.

– Браво Фрэнсис, мы поняли!

Канадец разливает виски в радиусе двадцати метров. Воздух пропитывается запахом алкоголя.

– Метр! – кричит он сэру Риду. – Зажгите вы этот пунш, потому что я так пропитан виски, что боюсь загореться, как пакля.

Идея эта пришла на ум Фрэнсису как нельзя вовремя: подходят все новые полчища грызунов. Сэр Рид поджигает кусок просмоленной ткани и бросает ее на политую виски землю. Вот это да! Какое отрадное для нас зрелище.

Мы открываем частый огонь по первым рядам грызунов.

П-ш-ш… Трава мигом загорается. Травинки коробятся. Застигнутые врасплох крысы хотят повернуть обратно, но это невозможно. Ближайшие к нам отшатываются назад и попадают в огонь, который не видят из-за жгучих лучей полуденного солнца. Их серые шкурки горят, наполняя воздух отвратительным запахом.

Но этой передышки явно недостаточно.

Виски выгорает, и огонь начинает гаснуть, отчасти и потому, что его заваливают трупы сгоревших крыс.

– Назад, джентльмены! Ко мне! – снова раздается громкий голос Фрэнсиса.

Полагаясь на его опыт, мы быстро отходим назад, к повозкам – нашему последнему укрытию.

Пока разбрызганное виски довершало свое дело, мы открываем два небольших бочонка в кожаных чехлах. Каждый из поселенцев всыпает в свою кожаную каскетку две или три горстки отличного английского пороха и, повторяя маневр, только что примененный канадцем, с опасностью для жизни разбрасывает порох на расстоянии нескольких шагов от себя, туда, где еще тлеет огонь. К счастью, им удается завершить операцию за несколько секунд.

– Да пусть нам сопутствует удача! – восклицает Сириль.

Все мы сбились в кучу, ожидая, когда вспыхнет огонь. Порох, попавший в разные места различными порциями, загорается от одной искры, но не одновременно. Взрывы происходят то тут, то там, огонь бежит маленькими ручейками, соединяя загоревшиеся места и охватывая все большую площадь. Горит земля, повсюду поднимаются белые облачка, и наши враги, растерянные, сбитые с толку, не знают, куда податься… Вся масса крыс растерянно копошится и, поняв наконец, что им не пройти через огненный барьер, сворачивают влево от нас.

И на этот раз мы спасены.

Нашествие крыс на лагерь прекращается. Некоторые искалеченные грызуны выползают из горящей травы и пытаются догнать остальных, но собаки, разъяренные полученными ранами, загрызают жалкий арьергард.

Теперь мы можем рассмотреть этих пакостных животных, которые чуть не съели нас. Австралийские крысы примерно тех же размеров, что и их собратья в захолустьях Парижа, но отличаются от них во всех отношениях. Усищи у них, как у старого служаки. Передвигаясь на задних лапах, они напоминают кенгуру, как по манере бегать, так и по строению. Подобно кенгуру, они носят детенышей в сумках на животе.

Но новая забота отвлекает нас от научных наблюдений, какими бы интересными они ни были.

Слова, произнесенные Сирилем, возвращают нас к действительности:

– Лошади! Где теперь их искать?

Сириль прав. Если паника, охватившая лошадей, не улеглась, они могут убежать далеко. Необходимо как можно скорее отправиться на поиски и привести беглецов. Шесть человек остаются охранять повозки, остальные расходятся группами по трое в разных направлениях.

Вдруг до нас доносится радостное ржание, и мы видим менее чем в двухстах метрах вышедшего на полянку Али, превосходного мустанга майора. Благородное животное, привыкшее к людям, как собака, медленно приближается к лагерю. Али вытягивает свою красивую голову, делает несколько шагов вперед, топчется на месте, отступает, ходит вокруг людей, не желая, однако, быть пойманным. Но мы не можем терять время. Надо изловить эту лошадь возможно быстрее, и тогда станет легче заманить остальных.

– Мсье, – говорит Том, направляясь к повозкам, – моя ловить мастера Али.

– Давай, – отвечает хозяин, – только поторапливайся.

– Моя хочет взять что-то в повозке.

Пошарив в повозке с продуктами, Том через минуту возвращается и затем идет к лошади, которая сразу замирает. Том, облаченный в свою неизменную красную рубаху, медленно идет навстречу животному, вытянув вперед руку, на черной ладони лежит что-то белое. Али, узнав старого товарища, тянет к нему свою умную морду и, в свою очередь, не спеша приближается шаг за шагом, потом слегка приоткрывает пасть, берет то, что лежит на ладони, и начинает похрустывать.

В течение получаса мы слышим вибрирующие звуки его рожка.

Не говоря ни слова, Том опять достает что-то белое, ломает его на две части, съедает половину, дает вторую Али, а затем, пятясь, повторяет маневр. Так, шаг за шагом, кусочек за кусочком, человек и лошадь уже почти среди нас. Слышно, как Том приговаривает:

– Это мастеру Али, это Тому, для вас, красивый мастер Али, для тебя, добрый Том…

Секрет Тома прост. Он любит сахар, и чистокровка не меньше. Каждое утро, чистя лошадь, Том делится с Али любимым лакомством, которое припрятывает весьма ловко. Теперь он ласкает и даже обнимает Али, а тот благосклонно позволяет оседлать себя и взнуздать.

Сириль, которому лавры канадца не дают покоя, просит разрешения отправиться на поиски лошадей.

– Ну что ж, отправляйтесь, – разрешает майор, – желаю успеха.

Сириль вешает через плечо охотничий рожок, треплет шею лошади, свистом сзывает собак, и вот он уже сидит как влитой на чистокровке, которая галопом устремляется в лес. Вскоре мы слышим настойчивые призывы рожка, которые звучат под листвой деревьев, возбуждая собак, и до нас доносится их ответный лай.

Однако пока нам не ясен план Сириля.

Охотник делает большой круг, центром которого является наш лагерь, и в течение получаса мы слышим вибрирующие звуки его рожка. Вдруг справа от нас раздается несколько выстрелов, а затем – тишина. Нас охватывает беспокойство: неужели поселенцы вступили в схватку с аборигенами?

Через пять минут снова слышатся звуки рожка, доносится улюлюканье охотников. Сириль теперь сзади нас, не более чем в километре. И вновь раздаются выстрелы, на этот раз впереди. Рожок по-прежнему звучит, и кажется, что его звуки приближаются к лагерю. Опять тишина… Снова рожок… Мы совершенно сбиты с толку.

…Примерно через час слышатся радостные возгласы "ура", перемежающиеся со ржанием лошадей. Двенадцать человек, посланные на поиски лошадей, возвращаются верхом медленной рысью, и каждый ведет за собой вторую лошадь. Герр Шэффер, Фрэнсис, Сириль скачут впереди. Это возвращение похоже на чудо.

– Вот вам двадцать пять лошадей, – кричит мой лихой наездник, как только приблизился к лагерю.

– Но как вы их поймала? – спрашивает сияющий Робартс.

– Очень просто. Однако без Фрэнсиса ничего бы не получилось, поверьте.

– Вы мне льстите, – возражает гигант-канадец. – Идея-то ваша.

– О какой идее вы говорите? – поинтересовался я.

– Вот о какой. Я подумал, что наши верховые лошади привыкли к охоте, а потому должны узнать звуки рожка и прискакать, как полковые кони на звук трубы. Так и получилось. Как только они услышали звуки рожка, сразу же явились – сначала лошадь Робартса, потом Ричарда, затем три или четыре других…

– Умные лошади! – говорит Том, улыбаясь и растягивая рот до ушей. Сириль опускает свою мощную руку на плечо старого аборигена в знак дружбы.