За десятью миллионами к рыжему опоссуму - Буссенар Луи Анри - Страница 2

Несмотря на весь трагизм ситуации, мой дядя не смог удержаться от улыбки.

На следующий день мы тронулись в путь, и, благодаря строгому соблюдению договора, все шло прекрасно. Ни одного инцидента на протяжении восьми дней. Но, увы! Согласие, благодаря которому мы спокойно двигались к цели, было внезапно нарушено, и, к чести аборигенов, виноват в этом был один из наших – матрос по имени Бен Френч, никудышный как человек, но обладавший торсом Геркулеса, профессиональный боксер, напористый как носорог. Так вот, он в течение нескольких дней с вожделением поглядывал на одну молодую красивую аборигенку.

Платонические отношения его не устраивали, и он совершил несколько покушений на честь этой особы, хотя я утверждаю, что она не нарушила супружеской верности. Но ее здоровяк муж, весьма чувствительный в этом вопросе, как все его соплеменники, разозлился донельзя. Состоялось объяснение, и, несмотря на примирительные слова Джо, ссора закончилась тем, что Бен нанес мужу удар кулаком, равный по силе действию ядра 24-го калибра, и бедняга упал как дерево, подрубленное топором.

Внезапно поднялся дикий вой, который спугнул всех птиц с деревьев. Это был боевой клич!..

Мгновенно Бен, виновник конфликта, упал, сраженный ударом в грудь каменного топора. Тут же полетели еще пять или шесть топоров, которые вонзились в него.

Совершив этот акт возмездия, туземные поборники справедливости, не тронув никого из нас, разлетелись, как стая воробьев. Крики, призывы, просьбы все было бесполезно. Нас оставили безо всякого провианта в пустынной местности.

К счастью, остался Джо. Он выкрасил свое тело и лицо в желтый цвет – знак мира, необходимый каждому посланцу, некий флаг парламентера аборигенов Австралии, и отправился на поиски бежавших, пообещав нам использовать все свое влияние, чтобы вернуть их.

Прошло два дня… Два дня жажды, голода и волнений под палящими лучами солнца. Мы уже совсем отчаялись, как вдруг услышали знакомый возглас. Это был наш посланец, вернувшийся в сопровождении одного из бежавших, разрисованного белой краской, – цветом войны. Все туловище и конечности аборигена были покрыты рисунком, смутно напоминавшим жуткие очертания скелета.

Представитель аборигенов с гордым видом оперся на древко копья с каменным наконечником и прежде всего потребовал безоговорочной сдачи нами всего оружия и багажа. Нам ничего не оставалось, как повиноваться. Вскоре подошли и все остальные, успокоенные нашей капитуляцией. Кара завершилась. Вновь в изобилии появились съедобные коренья, и раскраска, означавшая войну, была стерта в знак примирения.

– Мне остается добавить, господа, – продолжал доктор Стивенсон, – нечто совершенно невероятное. Три огромных ящика, содержавших анатомические экспонаты – части тела человека, – были раскрыты аборигенами в одно мгновение, и содержимое предстало пораженным взорам мародеров, которые не ожидали увидеть ничего подобного. Они решили, что это запас, который мы держали для себя, и что, будучи, как и они, любителями человеческого мяса, от жадности спрятали это сокровище.

Вам известно, что анатомические экспонаты особым образом обрабатываются, о чем сейчас нет нужды говорить подробно. Напомню только, что в вены и артерии впрыскивается специальный состав, который делает части тела твердыми и сохраняет их первоначальный вид и размеры. Состав, впрыскиваемый в вены, – синего цвета, в артерии – красного. Сохраняются также с помощью подкрашивания все оттенки тела, что создает полную иллюзию живой плоти.

То, что произошло затем, было не просто грабежом, а оргией каннибалов. Аборигены, как безумные, раздирали высушенные части тела, похожие на изделия из папье-маше. Стремясь поскорее удовлетворить свой аппетит, они разожгли с полдесятка костров, где жарились наколотые на вертела куски. Аборигены поглядывали на них с нетерпением. Под воздействием жара необычное жаркое немного помягчало, и стекавшие с него капли падали в большие перламутровые раковины, которые предусмотрительные повара подставили вместо поддонов.

Можете вообразить, что это был за соус!

К нашему ужасу, аборигены извлекли из могилы труп несчастного Бена, которого мы похоронили у подножия мирты, разрубили на куски своими каменными топорами и тоже зажарили.

В нашем багаже находилось с полдюжины мозгов и довольно много больших банок с зародышами, хранившимися в спирте крепостью 75ш. Аборигены раскупорили сосуды, я бы сказал, с религиозным благоговением, и выпили спирт с необыкновенной жадностью. Эта адская жидкость, которая должна была обжечь внутренности, лишь одурманила их. Пьяные и объевшиеся, счастливые аборигены орали во всю глотку и блаженно похлопывали себя по животам.

В конце концов они заснули мертвецким сном [3] .

На следующий день радостное щебетанье попугаев ара и разноцветных маленьких попугайчиков разбудило аборигенов. Они потянулись, поднялись, свежие и бодрые, и принялись скакать я прыгать, как молодые кенгуру. Если бы не мрачный вид костей, никто не заподозрил бы, какой пир был здесь устроен накануне. Удивительный все же орган – желудок коренного австралийца.

Верные своему обязательству, аборигены довели нас до Балларата. куда мы прибыли буквально нищими.

Напоследок эти дети природы горячо пожелали нам всяческого благополучия. Три дня спустя мы были в Мельбурне.

Глава II

Затем доктор с увлечением рассказал нам о золотой лихорадке, охватившей Мельбурн двадцать лет назад, о том, как, баснословно разбогатев за короткий срок, золотоискатели, которым повезло найти слитки, за один вечер просаживали в казино целые состояния.

Его рассказ прервал свисток. Утреннее солнце поднималось на горизонте, и его золотисто-кровавый диск отбрасывал лучи, разгонявшие дымку, нависшую над рейдом. Машина нашего судна работала под сильным давлением, и пар вырывался из предохранительных клапанов. Якоря медленно поползли вверх, пароход несколько раз качнуло, и он величественно двинулся к берегу. Лоцман, поднявшийся на борт накануне вечером, вел его по фарватеру между коралловыми рифами. Еще несколько минут, и мы ступим на землю.

– А теперь, господа и дорогие друзья. – закончил доктор Стивенсон, благодарю за внимание. Страна, которую вы увидите, очень изменилась за двадцать лет, и вы сможете сравнить свои впечатления с тем, о чем я вам рассказал.

Позвольте проститься с вами. Через несколько минут я должен буду доложить представителям карантинной службы, что на борту нет больных: к нам приближается лодка с членами медицинской комиссии, судя по желтому флагу, который держит матрос.

Приглашаю всех завтра к себе на Коллин-стрит, "Скотс-отель". Я угощу вас жареной бараньей ножкой и ростбифом – отведаете свежайшего колониального мяса, по которому соскучились ваши желудки и которое, не сомневаюсь, вы оцените.

Глава III

Я отправился на борту "Твида" в Австралию не в качестве эмигранта, моряка или репортера, который не останавливается ни перед какими жертвами, чтобы поразить читателя сообщениями о событиях и фактах во всех концах планеты.

Не будучи ученым, я обладаю достаточными познаниями, чтобы живо интересоваться всем происходящим в природе. Я люблю эксперименты, и мое единственное желание – увидеть, чтобы узнать. Хотя я путешествую ради удовольствия, мои странствия никогда не бывают бесплодными. Я побывал в четырех частях света как натуралист-любитель и особенно как охотник, и мне уже приелись пампасы, джунгли и саванны. Австралия же, страна почти неизвестная в Старом Свете, притягивала меня. Поэтому-то я и сел на пароход в Глазго, желая увидеть собственными глазами чудеса, описанные английскими авторами. Плавание протекало исключительно благополучно. Никаких волнений в негостеприимных морях, которые повергали в ужас первых мореплавателей: всего лишь пустяковая непогода в тропиках, но ее наш пароход выдержал играючи.