Приключения в стране тигров - Буссенар Луи Анри - Страница 6

— Эй! Сами!

— Что вам угодно, сударь?

— Пригласи старика поужинать. Поручаю его тебе.

— Все будет улажено. Он устроился на берегу реки на подстилке из листьев. А я разведу огонь на всю ночь и приготовлю ужин.

— Хорошо. Чего хотят эти люди?

— Вернуться в деревню.

— Раздай им вот эти деньги. — Бреванн достал из кармана кошель.

Пять минут спустя бирманцы удалились, громко прославляя щедрость и храбрость европейцев.

На другой день, с зарей, два друга приготовились идти на охоту. Они выпили по чашке горячего кофе с сухарями и по рюмке можжевеловой водки — отличное профилактическое средство от гибельной лесной лихорадки. Старик бирманец также получил хорошую закуску и выпивку, отчего пришел в полный восторг. Он дал подробные наставления толмачу, а тот перевел их французам.

Итак, предстояло, разбившись на две группы, идти параллельно на расстоянии в семь-восемь шагов. Одну группу возглавит старик, другую — переводчик. Они станут расчищать дорогу. Андре и Фрике будут вооружены ружьями шестнадцатого калибра и гринеровскими двустволками. Замкнет процессию пара негров с винтовками крупного калибра.

Индусу и старику бирманцу не полагалось другого оружия, кроме даха — местной сабли, напоминавшей скорее тесак — толстого, тяжелого, без заостренного конца.

Бирманцы традиционно используют его в домашнем обиходе, подобно секачу южных американцев и мачете мексиканцев, хотя им далеко не так удобно колоть дрова, крошить табак, резать мясо, рубить прутья, бамбук, сдирать кору с пальм, рассекать лианы и ветки. Рукоятка у него длинная, деревянная, так что при необходимости можно действовать обеими руками. Ножны сделаны из двух выдолбленных изнутри досок, скрепленных проволокой или металлическими обручами.

У местных жителей из средних слоев дах имеет точно такую же форму, но рукоятка и ножны более или менее богато украшены; дерево и простой рог заменены слоновой или носорожьей костью, проволока, гвоздики и обручи сделаны из серебра или золота. У богатых охотников на обручи насажены драгоценные камни, ножны обтянуты выделанной кожей и тоже покрыты украшениями.

Это национальное оружие и орудие труда служит также и знаком отличия. Когда император хочет отметить заслуги своего сановника, он жалует ему дах с ножнами, обвитыми серебряным или золотым листом. Такую награду обычно несет впереди сановника кто-нибудь из его свиты. Кавалеристы пристегивают дах наискось к седлу или перебрасывают на ремне за спину. Пехотинцы закладывают за фартук или носят просто в руках, на плече, не вынимая из ножен. Без даха ни один бирманец, будь он богат или беден, не сделает и шагу.

Французы ожидали, что их проводники, вырубая чащу, поднимут шум, и были очень удивлены той ловкостью, с какой индус и бирманец бесшумно срезали ветви. Внезапно тишину нарушил призывный крик тетерева.

Охотники прошли еще шагов пятьдесят. Крик повторился совсем близко, будто тетерев сидел прямо перед ними. Но тут Бреванн нечаянно наступил на веточку. Раздался гулкий хруст. Из чащи послышался сдавленный хрип, потом тревожный шорох крыльев, и над деревьями поднялась огромная птица. Андре выждал, когда она выровняла полет, и выстрелил. Птица перевернулась в воздухе и упала на землю.

Даже флегматичный старик вытаращил свои узенькие глазки и с глубоким почтением уставился на охотника. В этот же момент негр проворно сунул свою винтовку хозяину и как змея уполз в чащу. Минут через пять он с ликованием притащил роскошного тетерева весом килограммов пять. Черно-серые перья переливались голубыми, зелеными, лиловыми оттенками.

— Господин Андре, поздравляю! — прозвучал из-за кустов веселый голос Фрике. — Ловко сделано!

— Что же ты сам не стрелял, когда от шума взлетели все здешние пернатые?

— Я просто растерялся и не знал, в которого целиться. Фр-р-ю! .. Потом яростное хлопанье крыльев — и ничего. Нет, мне еще долго нужно практиковаться, чтобы научиться сбивать птиц на лету.

— Знаешь что? Присоединяйся ко мне, будем охотиться вдвоем. Пойдем за стариком, видишь, он делает какие-то знаки. Жаль, я их не понимаю. Сами, что ему нужно?

— Он говорит, что тетеревов больше нет. Ваш выстрел всех их спугнул.

— Вижу.

— Остались одни тетерки.

— Где же они?

— Не знаю, сударь, но вот этот «знаток» нам сейчас укажет. Извольте взглянуть.

Старик поставил свою корзину на землю и снял крышку. Французы невольно вздрогнули, увидев на дне огромную змею.

— И чего мы испугались? — пожал плечами Андре. — Точно дети! Ведь это безобиднейший уж.

— Очень странная легавая для охоты на тетеревов, — заметил Фрике.

Проводник вынул из корзинки пресмыкающееся длиной метра два, с колпачком на голове, как у охотничьего сокола. Снял его, привесил колокольчик, открыл ужу пасть и, плюнув туда своей слюной, окрашенной кровавым цветом бетеля, отпустил на свободу, пошептав какие-то странные слова, похожие на заклинание.

Уж стрелой бросился в кусты. Мгновение — и след его простыл, но громкое позвякивание колокольчика слышалось еще долго. Вскоре за деревьями закричала птица, захлопали крылья.

— Тетерка! — опознал Минграсами. — Она сидит на гнезде и защищает яйца.

— Подползи-ка туда, мой друг, — попросил Бреванн парижанина.

Тот хотел уже нагнуться, но бирманец удержал его рукой.

Он издал резкий свист и знаком показал юноше, что надо хорошенько поискать между деревьями.

— О, вижу, вижу! Бедненькая! Она сидит на яйцах.

— Стреляй.

— Не могу! .. Ведь это будущая мать.

— Без нежностей. Охота есть охота. Ведь нам нужно кормить людей.

Тетерка, вероятно под натиском невидимого врага, тяжело взлетела. Фрике сделал два выстрела и оба раза промахнулся.

— Черт возьми! — выругался он.

Раздался третий выстрел. Несчастная птица, описав большой круг над гнездом, грузно шмякнулась на землю.

Старик свистнул еще резче и повелительнее. Огромный уж как бы нехотя приполз обратно. Хозяин водворил его опять в корзинку и восторженно поглядел на Андре. Его другом он остался недоволен — тот плохо стрелял. Охотники пошли дальше. Лес заметно редел. Пройдя шагов сто, бирманец остановился. Чутье подсказывало ему, что нужно снова открывать корзину.

— Еще одно гнездо! — пояснил переводчик.

Парижанин бросился за ужом, идя на звук колокольчика.

Опять испуганно кричала и хлопала крыльями тетерка. Молодой человек подкрался ближе и замер от неожиданности: наседка, как бы ощетинившись, нахохлилась, откинулась назад и, выставив вперед когти, крутилась, защищая гнездо. Она отчаянно старалась спасти яйца от змеи, нанося той удары клювом.

Но уж нисколько не боялся ни крика птицы, ни когтей. Он вился кольцами вокруг несчастной и гипнотизировал ее холодными тусклыми глазами. Танец его все убыстрялся. Наконец измученная, истомленная тетерка упала навзничь, словно в припадке каталепсииnote 23. В этот момент уж проворно вполз в гнездо — то была простая ямка в земле, — схватил одно яйцо, раздавил челюстями, вытянул с видимым наслаждением желток, потом принялся за другое, за третье.

— Приятного аппетита, красавчик, — подошел на цыпочках Фрике. — А я тем временем овладею нашей курочкой, не истратив ни одной дробинки.

Но парижанин жестоко ошибся.

Как только змея оставила птицу, та пришла в себя и яростно набросилась на врага, собиравшегося ухватить ее за шею. Жестоко исцарапав его, она едва не выклюнула ему глаз.

Молодой человек, не имея возможности применить оружие на столь близком расстоянии, срочно ретировался, прыская на ходу со смеху. Насытившийся уж пополз следом — его свистком позвал хозяин.

— Что случилось? — спросил Андре, заинтригованный этим непонятным бегством.

— Ничего не случилось. Бешеная тетерка, вот и все. Вам приходилось наблюдать, как большие собаки убегают от наседки с цыплятами?

— Да, приходилось.

— Так вообразите же себе пятикилограммовую курицу, прыгающую вам в лицо, бешено царапающуюся, слепо тыкающую клювом куда попало — словом, разъяренная пернатая хищница, да и только. Я чуть глаза не лишился. Ей-богу, тигр не так страшен, как она.