Под Южным крестом - Буссенар Луи Анри - Страница 9

Утомившись от бесполезной войны с целой армией, они сели и начали тихо разговаривать. Маленький китаец, «говоливший по-фланцузски» и не выговаривавший буквы «р», рассказал свою историю. Это была короткая, но потрясающая драма.

Его отец был могущественным мандарином провинций Фу-Кианг, главный город которой Фу-Чоу. Как все китайские мандарины и чиновники, его отец не был разборчив в средствах обогащения и нисколько не церемонился с жителями провинций. Ему это было легко, так как он был почти полновластным господином провинции, а потому занялся и торговлей людьми. Были пущены в ход всевозможные средства для успеха этого выгодного дела; посылались эмиссары, зазывавшие переселяться в Америку и так далее. Но чаще всего практиковался более дешевый способ – кража людей. При этом мандарин, пользуясь своей властью судьи, приказывал брать под арест первого попавшегося и приговаривал его за выдуманное преступление к заключению в тюрьме на любой срок. А из тюрьмы арестант без шума и хлопот препровождался прямо на борт корабля.

Вообще этот мудрый и заботливый мандарин был, по выражению капитана корабля «Лао-Дзы», очень ловким человеком и состоял в постоянных «деловых» отношениях с капитаном.

В последний раз случилось так, что янки понадобился проворный и ловкий юнга для личных услуг. Хотя китайцы пригодны для этого дела, но надо много времени, чтобы обучить их. Затруднение для торговца людьми заключалось в том, что в то время среди его подчиненных не было ни одного, за обучение которого он мог бы взяться с надеждой на успех. Капитан был очень озабочен этим, а так как он строго следовал пословице «время – деньги», то решил долго не думать. Как раз вышел подходящий случай.

У мандарина был сын, мальчик лет 16, которого он воспитывал весьма заботливо. Этот торговец человеческим мясом любил свое детище и, что бывает у китайцев не часто, поручил миссионерам обучить мальчика. У последних мальчик выучился немного говорить по-английски и французски, читать, писать, считать, вообще узнал все сведения, которые были ему необходимы, чтобы впоследствии стать хорошим помощником отцу в его выгодном предприятии. Но американец рассудил иначе: он решил, что будущий торговец в настоящее время может быть хорошим юнгой.

И в одно прекрасное утро янки под каким-то предлогом зазывает мальчика на свой корабль. Здесь он приглашает его в каюту, а в это время подняли якорь, и корабль, уже окончивший погрузку своего «товара», быстро вышел в открытое море.

Нет необходимости описывать горе мандарина; но торговец людьми, во всяком случае, понес заслуженное наказание. А бедный мальчик, не повинный в преступлениях своего жадного отца, стал жестоко расплачиваться за его грехи. Мальчика сразу же заставили взяться за свои обязанности, то есть исполнять всевозможные прихоти пьяницы капитана, получая одни лишь затрещины. А так как капитан был пьян ровно двадцать четыре часа в сутки, то можно себе представить, какая жизнь выпала на долю несчастного мальчика.

В жизни нередко бывают странные вещи. Так было и здесь: у мальчика, сына гнусного торговца людьми, было доброе и честное сердце. Не думая о собственных страданиях, он при удобном случае оказывал, чем мог, помощь несчастным пассажирам. Видя, что у одного из них нет табаку, он с невероятными трудностями достал у своего палача горсточку и передал несчастному. Он же надрезал ножом веревки, которыми был связан Фрикэ, так что тот, улучив удобную минуту, легко мог справиться с ними.

Всю эту короткую, но трогательную историю простодушный китайчонок рассказывал на своем малопонятном жаргоне. Его новые друзья не вполне понимали то, что он говорил, но тон его речи глубоко тронул их.

– Бедный мальчик, – сказал Фрикэ, – мы не забудем того, что ты сделал для нас, и постараемся заменить тебе семью, из которой ты так варварски вырван, а потом и возвратить тебя родным.

– Да, да, – заметил Пьер, – мы будем заботиться о тебе, как родные.

– Кстати, как тебя зовут?

– Ша-Фуа-Цзенг.

– Как?

– Ша-Фуа-Цзенг.

– Ах, бедняжка, да разве это имя? Ведь это все, что угодно, только не имя. Как видно, ты не был записан в книгах Батиньольского мэра… Мы никогда не привыкнем к нему. Мне кажется, что было бы лучше дать тебе французское имя. Если уж ты так любишь свое, то сможешь снова называться как хочешь, когда воротишься на родину.

– Плавда, – согласился китаец.

– Вот и отлично. Ты, я вижу, славный мальчик. Хочешь, мы назовем тебя Виктором?

– Виктолом… да, это холосо.

– Ах, черт возьми! Я и забыл, что ты не выговариваешь «р». Впрочем, ничего, привыкнешь… Кстати, – вдруг переменил Фрикэ разговор, – мне кажется, что мы немножко позабыли о папуасах, или понгосах, как ты их называешь, матрос.

– Это потому, что нам нет нужды вспоминать о них, – хладнокровно заметил последний.

– Согласен, но я заговорил об этом потому, что наш мальчик может рассказать, как эти папуасы расправились с его товарищами.

Рассказ был краток, но ужасен. Китайцам при гибели корабля удалось высвободиться гораздо раньше, чем двум французам. С помощью канатов они устроили сообщение с берегом и доставили туда провизию. К несчастью, на корабле было множество бочек с виски, которые они также перевезли на сушу. Выбравшись на берег, все они напились мертвецки пьяными. В это время подкрались папуасы, и большая часть китайцев попала в их руки без сопротивления.

Некоторые, менее отуманенные парами алкоголя, пытались сопротивляться, но были тотчас же перебиты.

Виктор (отныне мы будем называть его так), спрятавшись между корнями громадного кедра, видел ужасную и отвратительную сцену, когда папуасы привязали несчастные жертвы за волосы к ветвям деревьев и потом лакомились их теплой кровью. Найденный в последний момент, молодой китаец тоже стал бы жертвой дикарей, если б не подоспели Пьер де Галь и Фрикэ и не спасли его своим храбрым вмешательством.

На горизонте уже занималась заря, когда китаец окончил свой рассказ. Через несколько минут взошло солнце; надо было на что-либо решиться.

– Ну, что мы будем делать? – спросил Фрикэ и, взглянув на китайца, продолжал: – Черт возьми, да ты гол на три четверти, мой бедняжка.

– Челные солвали мой камзол и изолвали блуки.

– Ах, негодяи! Ну, хорошо, что они заодно не сорвали с тебя и кожу. Кстати, на берегу должно кое-что остаться. Хорошо бы одеть тебя матросом! Не правда ли?

– Плавда!

– Отлично! Так на берег, к плоту.

Пьер взялся за весло из крепкого тропического дерева, Фрикэ также, и пирога, управляемая искусными и сильными руками двух европейцев, быстро понеслась к берегу. Хотели было поднять парус, но Пьер решил, что это довольно опасно, так как папуасы могут заметить их. Легко обогнув коралловые рифы, путники вскоре подплыли к плоту, на котором были сложены припасы. К счастью, папуасы не заметили этих вещей, а они могли в настоящее время очень пригодиться. Но увы! Здесь были только остатки припасов, и этих остатков было совсем немного, хотя на пироге можно было бы увезти вдвое больше. Поэтому перегрузка не отняла много времени. В числе всего действительно оказались рубашка и панталоны для молодого Виктора. Китайца тотчас же нарядили в новое платье, и оказалось, что оно чрезвычайно идет ему; по выражению Фрикэ, китаец выглядел в нем «настоящим матросом». Сам Виктор был в восторге.

– Что же мы дальше будем делать? – спросил Фрикэ, когда погрузка была окончена. – С такими соседями, как наши, мы не можем оставаться здесь долго, нельзя быть спокойными ни минуты. С другой стороны, слаба надежда на то, что нам удастся уладить с ними дело миром. Как ты думаешь, Пьер?

– Я хочу услышать твое мнение. Скажи, что ты думаешь, и из двух мнений, твоего и моего, выберем лучшее.

– Хорошо. Прежде всего, одно из двух: или мы находимся на маленьком острове, или же на твердом материке.

– Справедливо.

– В первом случае нам нечего засиживаться здесь, и было бы лучше поискать другой остров с более безопасным пристанищем. Таких островов здесь должно быть много и искать пришлось бы недолго. Наоборот, если это материк, то нам надо как можно скорее уйти из этих мест, заселенных людоедами, да еще опьяненными вчерашним пиршеством. Мы должны и в этом случае уйти как можно дальше от подобных соседей.