Под Южным крестом - Буссенар Луи Анри - Страница 86

Иначе рассказывает австралийская космогония историю луны. Богиня ночи была прежде красивой женщиной, которая счастливо жила на земле, занимаясь охотой. В наказание за целый ряд самых невероятных похождений эту австралийскую Диану прогнали с земли, пригвоздили к темному небу и обрекли ее жить исключительно в темноте.

Теперь она оплакивает свое вдовство и одиночество. Ее слезы стынут и твердеют. Их накопилось так много, что они усеяли небесный свод и стали звездами.

Вера в выходцев с того света, то есть туземцев, приходящих из гроба под видом белых людей, появилась уже впоследствии, лет сто тому назад как дополнение к этим странным верованиям.

Но вернемся к парижанину, который, не боясь головокружения, преспокойно лежал на утесе, свесив голову вниз. Он слушал оживленный и в высшей степени назидательный разговор двух лиц, присутствие которых в подобном месте явилось для Фрикэ полнейшей неожиданностью. Стоя на узком выступе мыса на пятьдесят футов ниже вершины, какой-то человек с американским акцентом бранился с другим человеком, висевшим над бездной на веревке, которая отчаянно качалась и крутилась.

Конец этой веревки выходил из круглого отверстия в базальтовой скале. Внутри, очевидно, была пещера, имевшая выход на другую сторону скалы и, возможно, куда-нибудь очень далеко.

Фрикэ не совсем понимал, зачем пришли сюда эти люди. Он медленно приподнялся, знаком попросил Жана подержать его за ноги и высунулся еще дальше. Он смог яснее рассмотреть выступ, на котором стоял человек, державший веревку.

Там находилась узкая трещина, из которой текла говорливая струйка воды и падала в озеро, поднимая белые клочья пены. Мелкая водяная пыль вилась около утеса, и сквозь нее, точно сквозь ореол, сверкал огромный самородок золота, застрявший среди базальтовых частиц. Ручей, словно природный диггер, вечной своей струей промыл и обнажил этот удивительный слиток, который сделал бы честь любому австралийскому музею.

Постоянно омываемый водой каскада, самородок блестел на солнце, как зеркало, и, казалось, каждую минуту готов был исчезнуть с того места, куда его посадила фея приисков. Но это только казалось. На самом деле самородок не одну, может быть, сотню лет сидел в углублении базальтовой скалы, не тронутый жадным человеком.

Фрикэ смотрел, затаив дыхание. При всем его бескорыстии, и его ослепил этот чудовищный самородок. Но его волнение продолжалось недолго. Вскоре внимание его отвлекла драматическая сцена, разыгравшаяся из-за самородка. Два человека, спорившие внизу, тоже заметили золото и решили овладеть им. Один из них, полагаясь на честное слово другого, спустился на веревке к самородку и, рискуя жизнью, с огромным усилием вытащил его из углубления.

«Отлично! – подумал Фрикэ. – Наши плуты сделали выгодное дело. Только я сильно сомневаюсь, что они поделят это золото без ссоры».

В эту минуту и раздались те громкие возгласы, которые вторично испугали туземцев. То был крик ужаса и одновременно торжества, так как человек на веревке едва не уронил слиток, но потом подхватил его и обрадовался.

Этот крик гулко пронесся над озером, повторенный многократным эхом. Золотой слиток сверкал в руках человека на веревке.

– Поднимите же меня, синьор Голлидей, – сказал он.

– Так… Так… Голлидей. Это он, – сказал Фрикэ. – Этот пират определенно мастер на все руки. Хорошо бы его повесить на другом конце веревки. Но подождем… это становится любопытным…

– Скорее же, синьор… Ради Бога, я не могу больше. Золото меня давит.

Голос был разбитый, надтреснутый, но слова были прекрасно слышны.

Американец быстро потянул вверх веревку, на конце которой болтался его товарищ. Потом у него возникла дьявольская мысль, и он стал тащить все медленнее и медленнее.

– Поскорее, синьор… ради Бога… у меня потемнело в глазах… Ай! Что вы делаете? .. Побойтесь Бога!

Американец совсем перестал тянуть.

– Не лучше ли нам сначала поговорить по душе, синьор Бартоломео ди Монте?

Фрикэ забавлялся, точно в ложе драматического театра:

– Что, приятель? Ты, знать, здесь не так важен, как в Макао? Видно, торговля живым товаром не пошла тебе впрок. Кажется, тебя погубит любовь к желтому металлу.

– Поговорить! – взвыл не своим голосом несчастный. – Да разве вы не видите, что я выбился из сил и сейчас упаду в озеро?

– А вы вот что сделайте: передайте мне золото. Тогда вам легче будет подняться.

Сердце мулата сжалось от смертельной тоски. Он понял, что погиб.

– Ни за что. Я знаю, что вы меня сбросите в бездну, как только получите золото.

– А вы не боитесь, что я сброшу вас сию минуту?

– Вы не захотите лишиться самородка. Пока он у меня, я уверен, что вы ничего со мной не сделаете.

– Болван! Трудно вынуть золото из углубления, а достать его со дна озера пустяк для такого пловца, как я. Ну, скорее. Отдадите вы мне золото или нет?

– Негодяй!

– Подавайте сюда золото!

– Разбойник, варвар! ..

– Подавайте!

– Вы грабите товарища, это подло…

– Самородок сюда! ..

– Он мой… он наш… мы разделим его пополам.

– Ваша жизнь в моих руках. Это выкуп. Отдайте мне все, или я брошу веревку.

Португалец заскрипел зубами. Дрожь охватила его, на губах показалась беловатая пена. Он не отвечал.

Американец вспыхнул. Кровь бросилась ему в лицо.

– Слышали, вы? – прохрипел он яростно. – Давайте сюда золото, или я бросаю все…

– Вы… меня… все равно… убьете… так я… лучше умру… с золотом…

– А! Хорошо! – ответил американец, быстро спуская вниз веревку, но не бросая ее совсем, а как будто для того, чтобы показать дону Бартоломео всю прелесть падения в бездну.

Несчастный завыл диким голосом и еще крепче обхватил самородок руками.

– Ну, что же? Не надумали еще? ..

– Сжальтесь! .. Мистер Голлидей! .. Старый друг! .. Сжальтесь! Ведь в этом золоте моя жизнь… Мы можем взять его себе тайно от атамана… мы его нашли вдвоем, без него… в ожидании его прибытия…

«А! Следовательно, скоро сюда явится и сам атаман», – подумал Фрикэ.

– … Неужели вы не боитесь, что вам придется ответить перед атаманом за мою смерть? Перед ним мы все равны, а наш устав строго карает за убийство товарища.

– Мы одни, никто ничего не узнает, – ответил американец, начиная смягчаться.

– Сжальтесь! .. Это золото наше общее.

Фрикэ следил за сценой с возрастающим любопытством.

Теперь для него стало ясно многое. Атаман – это был, очевидно, Венсан Боскарен. Торговец людьми и пират стали лесовиками, когда ступили на австралийскую землю.

Парижанину оставалось теперь только узнать, где находятся его друзья.

Сойдутся они, придет атаман – и развязка не заставит себя ждать. Фрикэ не помнил себя от восторга.

В ту минуту, когда дон Бартоломео ди Монте закричал: «Сжальтесь! .. Это золото наше общее! .. », вдали на серебряной глади озера, появилась чуть заметная черная точка.

Эта точка быстро увеличивалась. Она скользила все ближе и ближе к мысу. Как она двигалась, невозможно было разглядеть. Но можно было сказать с уверенностью, что это была не лодка. Туземные лодки выдалбливаются из дерева и далеко не так широки. Быть может, это был плот? Но плот не мог бы двигаться с такой быстротой.

Мистер Голлидей поднял случайно глаза, увидел плывущий предмет и разразился ругательствами. Не понимая, в чем дело, дон Бартоломео лепетал какие-то несвязные фразы, прерываемые предсмертной икотой. Ужас овладел им всецело, даже алчность отошла на задний план.

Близилась развязка.

Американец еще раньше привязал веревку к небольшому выступу скалы. Как ни был он силен, но у него устали руки держать мулата вместе с огромным слитком.

Он вынул из кармана большой складной нож и, яростно заскрежетав зубами, воскликнул:

– Околевай же, собака! Убирайся к черту со своим проклятым самородком!

И он так сильно ударил ножом по веревке, что она сразу оборвалась.

Португалец испустил ужасный вопль, два раза перевернулся в воздухе и, сжимая в руках самородок, полетел вниз головой. Послышался глухой всплеск, и все стихло.