Охотники за каучуком - Буссенар Луи Анри - Страница 41

Но что значит эта мертвая тишина кругом? Почему не слышно обычного шума кишащего жизнью муравейника, этого миниатюрного промышленного городка?

Что это? Воображение? .. Подходя ближе, Шарль не видит хижин рабочих, рассыпанных вокруг барского дома.

Он с недоумением смотрит на своего краснокожего товарища, который также, видимо, смущен, несмотря на присущее всякому индейцу хладнокровие. Местность все та же, ничто кругом не изменилось, а нигде нет следов жилья…

Шарль, едва оправившийся от ужасных потрясений, пережитых им, думает, что его преследует страшный кошмар. Он кидается вперед и в несколько прыжков оказывается на том месте, где был его дом; глаза его встречают обгорелые бревна, а из груди вырывается ужасный крик.

Хижины, карбеты, склады и магазины, его жилище – все это превратилось в груду обгорелых обломков и пепла, из-под которого там и сям торчат обуглившиеся пни.

Весь громадный персонал, состоявший из негров и индейцев, с женами и детьми, исчез, точно так же, как и его собственная семья.

Не в силах произнести ни слова, несчастный чувствует вдруг, что жизнь покидает его.

Он раскидывает руки; раздается его нечеловеческий вопль, и покачнувшись, как подкошенный, он падает, точно громом сраженный, на руки верного индейца.

ЧАСТЬ 2. СКИТАЛЬЦЫ

ГЛАВА I

– Смерть! Смерть всем! – ревут в бешенстве человек двенадцать, испачканных в крови и грязи, точно мясники на бойне.

– Сеньор Диего! .. Сжальтесь! ..

– Молчать, горлопаны! .. Эй вы, заставьте эту скотину замолчать! Он мне все уши прожужжал, а у вас еще есть дело там?

В этот момент человек, просивший пощады, тяжело падает на землю от сильного сабельного удара по затылку.

Но лезвие соскочило. Широкая струя крови хлынула из ужасной раны, обнажившей мясо и мышцы, несчастный подымается на ноги, шатаясь, делает несколько шагов вперед и снова падает.

– Не так! – кричит тот, кого несчастный молил, называя Диего. – Вы не умеете даже порядком выпустить кровь из этой шантрапы… Вот смотри! – и, схватив левой рукой раненого за волосы, он без усилия отрывает его от земли и одним взмахом сабли начисто сносит ему голову.

Диего безучастно и равнодушно взглядывает на обезглавленное тело, конвульсивно содрогающееся, и небрежно, точно шар, откидывает от себя голову на средину площади со словами:

– Ну, а теперь очередь за другими!

Опьяненные кровью и водкой палачи издали дикий рев восхищения и кинулись на группу людей, перед которой бежали в безумном страхе, не помня себя, человек двенадцать безоружных, в одних рубашках и изорванных штанах.

Крики «смерть, смерть! » вновь оглашают воздух; обе группы соединяются и окружают бегущих со всех сторон, после чего начинается страшная резня.

Удары сыплются градом на несчастных, отсекают им конечности, рубят лица, прокалывают грудь и спину; по земле текут целые реки крови. Крики отчаяния и вопли несчастных покрывают даже вой и рев убийц. Затем тела убитых грудой остаются лежать на месте, а победители бегом устремляются по единственной улице деревни.

– Ну, а теперь и других! Продолжайте, ребята! – кричит Диего, отталкивающее лицо которого сияет дьявольской радостью.

И избиение продолжается, все более и более беспощадное и бесчеловечное.

Вдруг Диего, шагавший крупным, решительным шагом позади второго маленького отряда, резко останавливается при виде высокого мужчины с простым ружьем в одной руке и высокой тростью с золотым набалдашником в другой, на которую он опирался.

Крик ярости вырывается из уст этого человека при виде происходящей резни.

– Как, Диего? Это ты? .. Ты? .. Проклятый негр! .. Ты сейчас умрешь! – и с быстротою молнии он бросает трость, вскидывает ружье к плечу и, почти не целясь, стреляет в оторопелого Диего. Но ружье дает осечку.

Диего, избежав, благодаря этому обстоятельству, смертельной опасности, разражается громким хохотом и кидается на своего противника. Но последний, не теряя времени, хватает свое ружье за дуло и замахивается на Диего прикладом.

Однако Диего успевает проскользнуть под прикладом, который неминуемо раздробил бы ему череп. Всего на одну десятую секунды опережает он момент, когда тяжелый ружейный приклад с размаху опускается вниз, и успевает обхватить обеими руками чернокожего атлета, еще не успевшего прийти в себя после своего удара впустую.

Начинается отчаянная борьба. Оба противника, по-видимому, не уступают друг другу в силе и ловкости. Точно две змеи, сплетаются они, обвиваясь один вокруг другого, душат, давят, катаются по земле, не издавая ни звука. Лица искажаются злобой, губы кривятся, а зубы стараются впиться в тело противника. Несмотря на свою громадную силу, Диего начинает ослабевать. Противник его, с виду как будто менее мускулистый мулат, лимонно-желтого цвета, вскоре стал брать верх над Диего, и борьба, первоначально довольно ровная, сулит теперь победу мулату.

Негр, видя это, скрежещет зубами, как хищный зверь, и, чувствуя, что его дело плохо, издает пронзительный крик, призывая на помощь сообщников.

– Проклятый негр! – ревет мулат. – Тебе не одолеть меня.

В этот момент один из сообщников Диего, быстро наклонясь за спиной мулата, ударом тесака отсекает ему ногу. Мулат с душераздирающим воплем падает, увлекая за собой своего противника, которого старается задушить. Но соплеменники негра вырывают его из рук искалеченного врага. Диего подбирает с земли свой тесак и, видя, что его товарищи готовятся изрубить побежденного, кричит им:

– Не убивайте его! – Затем добавляет, слыша негодующий ропот негодяев и желая сохранить их расположение к себе: – По крайней мере, не убивайте его сейчас!

Между тем один из убийц, заметив на земле трость с металлическим набалдашником, поднял ее и, подавая Диего, заискивающим голосом говорит:

– Вот возьми, этот знак повелителя подобает тебе! Ты – наш господин!

– Благодарю, друг! Ты можешь еще добавить «добрый господин». Клянусь небом, мы здесь повеселимся, и те, кто помогал мне, не пожалеют об этом!

В этот момент протяжный звук трубы, похожий на жалобное мычание вола, раздался с другого конца деревни. Лицо негра озарилось свирепой радостью.

– Наша взяла! Переворот свершился!

– Да здравствует Диего! .. Да здравствует наш вождь и повелитель!

– кричат во всю глотку люди, столпившиеся кругом того места, где все еще бьется и корчится от боли искалеченный мулат.

– Да здравствует Диего! – доносятся издали диким воем голоса палачей, вероятно, уже закончивших свою кровавую работу.

И вдруг вся улица заполнилась людьми. Откуда-то появились мужчины, не принимавшие участия в бою, чернокожие и мулаты, женщины, старцы и дети, всего человек 500 – 600.

Все они, как по команде, признавая свершившийся факт, кричат с усердием, доказывающим удовлетворение или, быть может, только свидетельствующим о здоровых голосовых связках.

– Да здравствует Диего! Да здравствует наш повелитель, наш вождь!

На эти крики Диего, желая, вероятно, еще более возвысить свою новорожденную репутацию доброго господина и свою популярность, обращается к манифестантам и, опираясь на свой жезл, набалдашник которого светится, как алмаз, говорит:

– Благодарю вас, друзья, что вы добровольно избрали меня своим вождем и господином!

Это слово «добровольно», против которого красноречиво протестуют груды кровавых тел, лежащие на улице, вызывает громкий, скорее добродушный, чем недоброжелательный смех.