Мексиканская невеста - Буссенар Луи Анри - Страница 30

Эти люди с удовольствием готовы были сослужить службу любому, пожелавшему их нанять. Кровь смущала их не более, чем вода.

Они сами называли себя беженцами или отчаявшимися. Очаровательный эвфемизм[114] для обозначения мерзавцев, сбежавших от виселицы, кандалов, мексиканских и американских тюрем.

А какую они испытывали радость, убивая, грабя и насилуя!

Таковы были эти негодяи, чьими услугами воспользовался загадочный и жестокий тип, которого никто не видел, но который тем не менее казался вездесущим. Речь шла об Андресе Ромеро, заклятом враге дона Бласа Герреро.

Около трех часов продолжалась бешеная скачка. Адские страдания, переносимые Хуаной, не дали ей потерять сознание.

Продолжая сохранять ясность ума, девушка подумала, что шестеро бандитов пришли с той стороны, где находились родители.

Ею овладел смертельный страх. Что же произошло там после бури и наводнения? Неужели отец, мать, Гарри, его люди были атакованы во время этих ужасных событий?

Совсем скоро она все узнает. Но никто при этом не проявит и тени жалости.

Лошади остановились у подножия невысокого, поросшего лесом холма. Рядом дымилось и потрескивало несколько костров. Здесь же, развалившись на траве, ели и пили какие-то молодчики. Их было не меньше тридцати, и все они при виде всадников издали громкий, приветственный клич. Затем послышались ругань, приглашение разделить трапезу.

Хуану и Флор сняли с лошадей. Несчастная девушка с ужасом посмотрела на лежавшие повсюду груды тряпья. Конечно же все это добро было награблено! Рядом стояли мулы, груженные тюками с провизией, одеждой, бельем, оружием. Последний мул стоял, запряженный в маленький, двухместный экипаж, принадлежавший Гарри.

Хуана не осмеливалась ни о чем спросить этих разбойников, внушавших ей панический ужас. Бросив растерянный взгляд на индианку, она пролепетала:

— Флор!.. Моя маленькая, любимая Флор… О! Я, кажется, умираю…

— Смелее! — ответила бесстрашная девочка. — Смелее! В жизни надо быть готовой ко всему! Смотри смерти в лицо и презирай ее!

— Да!.. Я пытаюсь… так надо… хотя сердце разрывается при мысли о моей маме… моем отце…

— Родители закаляют наши души, равно как и тело… Они учат нас улыбаться… даже если шакал грызет сердце!

Коляска, запряженная симпатичным мулом, была доверху заполнена ценными вещами. Увидев знакомые предметы, Хуана вздрогнула. Неужели полная катастрофа? Что случилось с родителями? С до сих пор непобедимыми храбрецами Гарри? Неужели их захватили врасплох?.. Разогнали?.. Может быть, уничтожили? Она безуспешно пыталась отогнать от себя эти страшные вопросы.

Передышка оказалась короткой. Бандиты торопились побыстрей оставить эту местность. Главарь, взявший на себя командование разношерстной толпой разбойников, был тот самый нарочито-вежливый тип с мрачным взором, который ранее и схватил Хуану с индианкой.

Он подошел к девушке и в своей ироничной манере одновременно фатоватого[115] и жестокого хвастуна произнес:

— Сеньорита, признаю, мы обошлись с вами жестоковато, что недостойно вашего положения и красоты.

Собрав всю свою волю, Хуана резко ответила:

— Ваши комплименты для меня оскорбительны! Избавьте меня от них! Что вы хотите?

— Всего лишь, — со спокойным бесстыдством продолжил негодяй, — предложить вам эту коляску. В ней вы не так устанете, пока мы доберемся до места.

Не возразив ни слова, девушка поднялась в упряжку, взяла в руки вожжи и повернулась к индианке:

— Садись рядом со мной, дорогая.

Флор проворно запрыгнула на сиденье. Мрачный тип усмехнулся:

— Позвольте, сеньорита, дать вам один неглупый совет: не пытайтесь бежать! Ибо в таком случае мы будем вынуждены связать вас и засунуть в рот кляп[116]… Вы знаете, у этих кабальеро довольно тяжелая рука. А теперь поехали!

Несмотря на непомерный груз, лошади и мулы бойко двинулись вперед. Повозки скрипели, тяжело переваливались на камнях дороги, беспорядочно стучали копыта, звенел и лязгал металлический хлам. Колонна направилась на север. Бандиты, кажется, держали путь в сторону хребта, едва заметные вершины которого выглядели на таком расстоянии словно голубоватая дымка.

Разбойники, судя по всему, спешили. Они постоянно подгоняли животных, отчего движение становилось еще более беспорядочным и хаотичным.

Время от времени на дорогу падал обессилевший и задыхающийся мул. Один из бандитов начинал яростно браниться и осыпать проклятиями бедное животное, затем, вынужденный оставить вожделенную добычу, догонял ушедшую вперед колонну.

Иногда под седоком падала лошадь. Бандит, выбравшись из-под рухнувшего коня, злобно ругался. А его товарищи в это время равнодушно проходили мимо и исчезали в клубах пыли.

Ехали не останавливаясь. Только ночью разбойники устроили небольшой двухчасовой привал.

С разбитым телом и исстрадавшейся душой, Хуана не переставая думала о том, что все дальше и дальше уходит от разграбленного лагеря, бывшего для нее последним пристанищем.

А сейчас у нее не оставалось ничего: ни физической, ни моральной поддержки, даже надежды! И это в семнадцать лет!

Поредев вдвое, отряд наконец добрался до цели. Колонна вступила на засушливую, каменистую равнину. Кое-где виднелись небольшие, чахлые деревца.

Тоненькие ручейки беловатой воды повсюду пересекали местность. Вся равнина, куда ни глянь, была изрыта, перепахана, что свидетельствовало об огромном, неимоверном труде. Сотни квадратных ям и канав глубиной в несколько метров буквально усеяли, словно гигантские соты, песчаную поверхность. Тут и там валялись лопаты, мотыги, кирки, различные ограждения, деревянные ящики, странные приспособления в виде колыбели, а также огромное количество пустых консервных банок.

Эта территория, пустующая в данный момент, представляла собой золотой прииск.

Большие ямы и канавы являлись отводами, откуда старатели извлекали золотоносную землю. Здесь были скрыты несметные богатства, лихорадочно добываемые этими людьми — неутомимыми тружениками и одновременно неисправимыми разбойниками.

Немного дальше, у подножия холма, приютились жалкие строения: латаный-перелатаный брезент вместо крыши, какие-то лачуги, укрытые дерном, хижины из веток и кое-где бросающиеся в глаза, словно настоящие дворцы, бревенчатые дома. В большинстве своем это были бары, где за золото наливали дьявольской крепости напитки старателям, для которых пьянство превратилось в естественную потребность.

Около сотни мужчин, растянувшись здесь же, на земле, предавались послеобеденному отдыху. Большинство из них были мертвецки пьяны.

Прибытие отряда вызвало шум, ругань, крики «Ур-ра!». Кто-то выстрелил из пистолета. В ответ на это дверь одного из домов открылась. Появился какой-то человек. По его сигналу предводитель банды, а следом за ним и вся колонна остановились.

— Он здесь? — предводитель.

— Да! Он здесь и уже начал проявлять признаки нетерпения… Ты ведь знаешь… он не любит шутить!

— Сеньорита, — обратился главарь к Хуане, — прошу вас, слезайте. Мы прибыли.

Флор, спокойно посмотрев на бандитов, ловко спрыгнула на песок. Затем она помогла сделать то же самое Хуане, у которой затекли ноги. Бедная девушка с трудом передвигалась…

Незнакомец указал на дверь и, посмотрев на них с двусмысленной улыбкой, произнес:

— Заходите! Вас ждет приятное общество.

Хуана прекрасно понимала, что любая попытка сопротивления лишь подвигнет разбойников на насилие.

Гордо подняв голову, она вошла в комнату, заставленную и заваленную самыми различными предметами: грубо сколоченной мебелью, оружием, провизией, коврами, мехами.

Мужчина, облаченный в красивый мексиканский костюм, поднялся ей навстречу, поклонился. Девушка едва подавила крик.