Кругосветное путешествие юного парижанина - Буссенар Луи Анри - Страница 4

— Дорогие мои, если бы вы прожили шесть долгих лет среди этих дикарей, поверьте мне, вы бы переменили свое мнение о них. Впрочем, африканские каннибалы, а их немало, по степени невежества и агрессивности значительно уступают австралийским.

— Если же говорить об африканских людоедах, то племя осиеба является самым цивилизованным.

— Вы меня удивляете!

— Тем не менее абсолютная правда; и наиболее добросовестные исследователи подтверждают это. Я бы сослался на труды троих ученых, чьи свидетельства не вызывают ни малейших сомнений: Альфреда Марша, маркиза де Компьень и доктора Швайнфюрта.

— Расскажите поподробнее, доктор! — заинтересованно воскликнул Фрике. — Сейчас только и думаешь, как тебя будут есть.

— Да, конечно, — произнес доктор, внезапно вернувшись к реальности, — и мы вынуждены проводить здесь время…

— Делить друг с другом хлеб-соль…

— Делить хлеб-соль!.. Весьма забавно! В конце концов, вскоре все станет ясно.

— Очень хочется успеть услышать ваш рассказ. Итак, я весь внимание!

— Заранее предупреждаю, рассказ может оказаться довольно длинным.

— Тем лучше! Просим!

— Возможно, вам небезынтересно знать, что племя осиеба принадлежит к огромной семье «фанов» или «пагуинов», которые переместились с северо-запада Африки в экваториальную область и заселили ее вплоть до эстуария[30] Габона.

— Великолепно! Великолепно! Значит, среди честнейших пагуинов, распевающих серенады у казарм морской пехоты и живущих в хижинах с ослепительно красивыми светильниками из панциря черепах, имеются и антропофаги!

— Стоит только взглянуть на их острые, словно у кошек, зубы, — заметил Андре.

— Вы совершенно правы: таковы же выводы маркиза де Компьень в книге «Экваториальная Африка», где он пишет о наших нынешних хозяевах. Не ускользнуло это и от доктора Швайнфюрта, наблюдавшего жизнь племен ням-ням и мубутту. А выходцы из этой семьи весьма многочисленны.

— Сорная трава неистребима, — важно проговорил Фрике.

— Доктор Швайнфюрт оценивает численность племени мубутту не менее, чем в миллион человек, а адмирал де Ланжи утверждает: за десять лет на границах нашей колонии скопились семьдесят тысяч пагуинов. Полагают, к концу столетия цифра утроится.

— Да, но им же здесь не хватит еды!

— Вы судите с точки зрения охотника. А эти безумцы, одержимые жаждой чревоугодия, употребляют в пищу даже трупы умерших от болезней соплеменников.

— Ах, доктор, это уж чересчур! — воскликнул с отвращением Андре.

— Об этом пишет не только маркиз де Компьень, — невозмутимо продолжал доктор, точно читал лекцию в аудитории, — но и Швайнфюрт, имевший возможность долгое время наблюдать за жизнью племени ням-ням, — название звукоподражательно и означает нечто вроде «Кушай-кушай!», обитает в Центральной Африке.

— Между нами, — заметил неунывающий говорун, — название не слишком-то зверское, даже скорее смешное. Племя ням-ням — звучит ласково, хотя… отнюдь не успокаивающе!

— А сами они когда-то называли себя «хвостатыми людьми». Недавно было сделано открытие: у них по сей день есть рудимент[31] вроде бычьего хвостика. Туземцы племени ням-ням, как и пагуины, украшают прически различными ракушками, которые на восточном побережье — те же деньги. Местная валюта, так сказать! Кое-кто принимает в уплату только крупные черные жемчужины с синеватым отливом, отвергая все прочие разновидности. Кстати, для охоты туземцы держат собак. Охотничьи собаки племени ням-ням невелики и напоминают шакалов, уши имеют длинные, на концах округленные, шерсть — короткая и гладкая, хвост — маленький, крючком, как у поросенка, голова — крупная; морда — остроконечная.

При этом маркиз де Компьень заметил, что у пагуинов все собаки одной породы. Вернувшись из весьма удачной экспедиции, проведенной совместно с Альфредом Маршем, и увидев собаку той же породы, путешественник решил, что племя осиеба принадлежит к этой же этнической группе, однако доктор Швайнфюрт составил настолько поразительную схему, что я могу воспроизвести ее почти буквально.

Из всех племен Африки каннибализм наиболее ярко выражен у племен ням-ням и мубутту. Соседствуя на севере и на юге с менее развитыми черными племенами, они относятся к последним с нескрываемым презрением, считают предметом охоты, законной добычей, поскольку питаются не столько мясом диких животных, сколько человеческой плотью.

Тела убитых тотчас же расчленяются, мясо коптится и заготавливается впрок. Пленников связывают и содержат довольно долго, когда же приходит черед, утоляют ими ужасающий аппетит победителей. Человеческий жир вытапливается и употребляется для приготовления пищи.

— Какой ужас! — отвращением произнес Андре.

— Да, — подхватил Фрике, — все весьма неутешительно. Таково наше будущее, о котором вам Шменфюрт… как же его, черт побери, зовут? Какая-то неблагозвучная прусская фамилия…

— Швайнфюрт, мой юный друг. Этот весьма эрудированный ученый и прекрасный человек заслуживает всяческого уважения. Во время нашей несчастной войны[32] он находился в центре Африки и не побоялся выступить с публичным протестом. Большинство же его коллег в лепешку расшибались перед теми, кто творил произвол, разве что живьем никого не ели, как примитивные туземцы племени ням-ням.

Так вот, каннибалы, подчеркивает немецкий ученый, считают себя олицетворением храбрости, ума, предприимчивости, находчивости, одним словом, ощущают абсолютное превосходство над другими отсталыми народцами. Еще бы, ведь они умеют ковать железо, охотиться, торговать, как, впрочем, и пагуины и туземцы племени осиеба.

Вдобавок ко всему они мнят себя благородными, находят свои кулинарные вкусы изысканными, чем наводят ужас на окружающих.

Но кое-какие достоинства у них и впрямь есть. Чувство единства всего народа — предмет национальной гордости. Они, как мало кто из африканцев, обладают способностью к логическому мышлению и трезвому анализу, развивают многие ремесла, а в дружбе — верны и преданны.

Впрочем, вскоре мы узнаем их поближе, если можно так выразиться. Да, мы будем иметь честь появиться на столе в качестве основного блюда с гарниром из батата[33], завоевав таким образом расположение хозяев.

— Мне кажется, это произойдет довольно скоро, — проговорил Андре.

— Ну, можем наслаждаться жизнью еще дней пятнадцать, — напомнил доктор. — Мы окончательно «созреем» лишь к полнолунию.

— Что ж, посмотрим и, быть может, не дадим этим «зрелым плодам» сорваться с ветки!

Доктор задумчиво расхаживал взад и вперед, казалось, размышлял о предстоящем горестном событии.

Солнечный свет, проникавший через щели, все тускнел и наконец совсем пропал. А через полчаса настала ночь, внезапно, без сумерек, накрыв черной мантией всю экваториальную территорию.

Вдруг раздался ужасный шум, душераздирающе залаяли собаки и закричали попугаи.

— Итак, — произнес грустно доктор, — час настал.

— Что за час? — спросил Андре, у которого, несмотря на храбрость, волосы встали дыбом.

— Час обеда.

— Прекрасно! Но почему вы столь скорбно говорите об этом?

— Увы! Бедные дети, сами поймете, в чем дело. Шум снаружи усилился. Точно хор волынок[34] сопровождал громкое пение сумасшедшего.

Вдруг в хижину ворвалась вместе со снопом света дюжина дикарей в шкурах, если судить по цвету, ранее принадлежавших крокодилам.

Облик их был отвратителен: толстые губы, как у всех негров, приподнимались, обнажая полоску сверкающих белых зубов; волосы были заплетены тончайшими косичками, проложенными полосками желтой меди; на передниках из шкур дикой кошки болтались небольшие колокольчики, а ожерелья из клыков хищников красовались на груди.