Выбери любимый жанр

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии
оксана2018-11-27
Вообще, я больше люблю новинки литератур
К книге
Professor2018-11-27
Очень понравилась книга. Рекомендую!
К книге
Vera.Li2016-02-21
Миленько и простенько, без всяких интриг
К книге
ст.ст.2018-05-15
 И что это было?
К книге
Наталья222018-11-27
Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни
К книге

Герои Малахова кургана - Буссенар Луи Анри - Страница 34


34
Изменить размер шрифта:

В ту отдаленную эпоху хирурги не имели понятия об антисептических средствах и делали перевязки наудачу. Гангрена, гнилостное воспаление были обыкновенным явлением.

Доктор Фельц придерживался того мнения, что рана должна находиться в абсолютной чистоте и для этого должна непрестанно обмываться холодной водой. Эта постоянная струя воды, обмывая рану, уничтожала воспаление, не допускала заражения и производила легкое возбуждение тканей. Наступил тяжелый период болезни. Дама в черном металась в лихорадке. Ужасные видения осаждали ее мозг, и отрывочные несвязные слова вырывались из воспаленных губ. Она звала свою дочь, крича, как раненая львица, или горько плача, как изувеченная птица.

Роза, совсем измученная, подходила к ней, обнимала ее, тихо успокаивала, целовала, и бедная страдалица улыбалась ей.

– Ольга, родная, мой ангел, любовь моя, – кричала больная, – ты здесь… я узнаю тебя… твои глаза… твои кудри! Ольга, доченька моя! Это я, твоя мать… тебя зовут Розой? Да, Розой! Я полюблю французов… они тебя любили, моя дочь, я обожаю тебя!

Потом княгиня на несколько минут приходила в себя, узнавала Розу, которая улыбалась ей сквозь слезы.

Жизнь больной висела на волоске. Иногда вокруг пробитой кости появлялась опухоль. Приходил доктор Фельц со своими ужасными инструментами, резал, скоблил и выпускал струю черной крови. Смертельно бледная, дама в черном не испускала ни единого стона, только скрежет зубов да предательские слезы на ресницах выдавали ее страдания. Ее твердость была удивительна.

Однажды утром больная видит громадный букет цветов у изголовья.

– Роза, дорогая… какой прелестный букет, – восклицает она радостно,

– как я благодарна вам!

– Это не я, сударыня, – отвечает Роза, – мне некогда было собирать цветы…

– Кто же это?

– Солдат, который ранил вас, – трубач Бодуан по прозвищу Соленый Клюв… Золотое сердце… храбрец…

– Этот зуав действительно молодец!

– Он в отчаянии и не знает, как выпросить у вас прощение!

– Роза, я хочу его видеть, поблагодарить, пожать ему руку как товарищу! Пока, дитя мое, разделите этот букет на две части и снесите половину моему соседу – ампутированному зуаву!

– Понтису, сударыня?

– Да. Понтису, которого я изувечила. Ему лучше?

– Да, много лучше!

– Я очень рада! Позднее… я позабочусь о нем… Я богата и хочу исправить зло, которое причинила!

Жизнь упорно боролась со смертью в этом странном пылком существе, полном контрастов. Нежная, вспыльчивая, великодушная, мстительная, она страдала вдвойне – за исчезнувшую дочь и за страдающую родину.

Дама в черном поправлялась в этой обители слез, воплей, смерти и грома пушек. Окруженная заботами и любовью, она чувствовала, что ее ненависть и злоба смягчались, что она научилась уважать врагов, беспощадных на поле битвы и великодушных в победе.

18 июня поражение французов доставило ей большую радость, но, уважая нравственную доблесть своих врагов, она ничем не выказала этой радости.

Наконец-то новые чувства расцвели в этой до сих пор неумолимой душе. Перенеся тяжелые страдания, общаясь с больными, ранеными, видя вокруг себя любовь к страдающим, самоотверженность, княгиня научилась ценить этих скромных людей. Она поняла обратную сторону славы и раздирающий антагонизм двух слов: «война» и «гуманность».

Между тем княгиня теперь беспомощна и не может принять участие в битве, но как истинная патриотка интересуется всем и молится в душе за успех России, хотя война стала ей ненавистной.

Из Севастополя приходит известие, что Тотлебен тяжело ранен и отдает последние распоряжения по защите города. Русские еще ожесточеннее бросаются в битву, усиливают огонь, чаще совершают вылазки. Начинает свирепствовать голод. У русских уменьшены рационы питания.

«Уничтожение союзниками кладовых на Азовском море вынудило нас пойти на эту крайнюю меру, – гласило постановление, – но еще ранее мельницы не успевали удовлетворять требований военной администрации».

Пришлось просить о доставке муки для войск из Екатеринослава, Воронежа. Харькова, Курска. Но дороги были так неудобны, что требовалось более месяца для доставки провианта в телегах из Перекопа в Симферополь. Тогда ценой нечеловеческого труда и огромных затрат была прорыта траншея, соединяющая Симферополь с Севастополем. Но часть провианта часто пропадала в дороге, а то, что достигало назначения, – оказывалось в сильно уменьшенном количестве, так как было съедено людьми во время долгого пути. Русская армия жестоко страдала.

Наконец, ужасная холера начала свирепствовать в Севастополе.

Англичане, сардинцы и французы бросаются на приступ. Русские решаются бороться до последней крайности. Изнуренные голодом, болезнью, они строят ограду позади Малого редута и Малахова кургана, под сильнейшим огнем устраивают насыпи, казематы, укрепленные стволами деревьев.

Окруженные с трех сторон, русские могут отступать только к северу. Но для этого надо пройти с оружием, багажом, артиллерией большой рейд шириною около девятисот шестидесяти метров.

Гений Тотлебена помогает выйти из затруднения. Строят мост – легкий, укрепленный на стволах деревьев. На севере он тянется от форта Михаила, на юге примыкает к форту Николая, и, несмотря на бомбы и гранаты, работы продолжаются.

Эта нечеловеческая работа сделана в двадцать дней и ночей. Дама в черном знает об этом, как и все находящиеся во французском лагере. Терзаемая страхом и надеждой, она безумно волнуется за свою родину, как вдруг неожиданное событие заставляет ее забыть все, даже тяжелое положение России.

В этот день в лагере царит радостное оживление. Солдаты бегают с какими-то бумагами, собираются группами, что-то обсуждают. Генералы, офицеры, солдаты – все выказывают лихорадочное оживление и радость.

Прибыл курьер из Франции с письмами и новостями. Награды, повышения, отпуска – все это заставляет биться сердца воинов, жаждущих получить весточку о милых сердцу людях.

Сержант первого батальона подает Буффарику большой конверт и говорит:

– Бери, письмо тебе… дашь выпить?

– Э, голубь, пей сколько хочешь и позавтракай у нас! Ба, да это письмо Розе! Вот будет довольна дорогая малютка! – добавляет Буффарик, читая адрес на конверте. – Ну, прощай, побегу к ней.

Ветеран бежит к бараку, где Роза неотлучно находится при больной. Жарко, дверь барака открыта настежь. Он вежливо покашливает и входит. Бледная, с блестящими от лихорадки глазами, раненая сидит на постели в подушках. Справа от нее тетка Буффарик, которая держит кружку, слева Роза, вооруженная ложкой, кормит больную вкусным бульоном, заботливо приготовленным маркитанткой.

– Ну, сударыня, еще ложечку! – говорит тетка Буффарик. – Еще капельку бульону… вам это будет очень полезно!

Она старается смягчить свой эльзасский акцент и упрашивает больную очень нежно и ласково. Буффарик, растроганный, кланяется так почтительно, как будто перед ним император или генерал Боске.

Больная дружески кивает ему.

– Здравствуйте, друг сержант! – говорит она ему. – Какие новости?

– Ничего особого, сударыня! Письмо из Франции для нашей милой девочки.

– О, это от дедушки! – весело восклицает Роза.

– От дедушки Стапфера, – добавляет Буффарик. – Старик очень любит нас, а мы его обожаем!

Дама в черном вздрагивает.

– Стапфер! Эльзасское имя!

– Да, сударыня, конечно, эльзасское… Храбрец великой армии, которого Наполеон наградил собственноручно крестом… гигант-кирасир… герой и до сих пор крепкий, как дуб, несмотря на свои семьдесят лег. Простите, сударыня, что надоедаем вам!..

– Вы ошибаетесь, сержант! Все, что касается вас и Розы, интересует меня… Одно слово «Эльзас» волнует меня и пробуждает во мне тяжелые воспоминания.

– Простите, сударыня, не будем говорить об этом. Роза читай письмо!

Молодая девушка распечатывает конверт и читает:

«Форт Вобан. 8 июня 1855 года. Дорогая моя рождественская Роза!» Глухой вопль вырывается из груди больной.