#20 восьмая - Кова Юлия - Страница 5

И во всей этой истории на меня ложится парадная роль «выявляющего». После чего Кристоф, как уже говорилось, валит в свой фатерлянд, а я пересаживаюсь в кресло главы московского представительства. Проработав в России два, максимум три года, я навсегда перебираюсь в головной датский офис, где и получаю свои датские бонусы, датский дом с прислугой и, может, даже женюсь на Магде. И хотя Магда ничем не лучше Хелен, Светы и Юли, я это сделаю. И не потому, о чём подумали вы. А потому что я очень давно понял: я хочу будущее. И не такое, когда вся твоя квартира – это тридцать три квадратных метра, заставленных пустыми бутылками, а в нагрузку к ним – пьющая мать и дерущийся с ней отчим. И не такое, когда ты вынужден выживать в хрестоматийном Бирюлёво, откладывая в год по копейке на приличный «мобильник» и джинсы. А такое, где есть нормальная, обеспеченная жизнь: яхты, лейблы, машины. Солидный банковский счёт. Хорошая кредитная история. Ежемесячные поездки в Швейцарию, куда ты срываешься, не задумываясь, сколько денег на твоём банковском счету. И за это я не то, что Свету, Хелен и Юлю продам – я заложу свою душу.

«Ну что, встать и взять Юльку напоследок? Больше ведь не увидимся…»

Расстегнул пуговицы рубашки, начал вставать. И тут Юлька всхрапнула. Представляете? Эта стерва всхрапнула! Желание тут же исчезло. Хмыкнув, снова сел в кресло. Перевёл взгляд на бокал, забытый Юлькой на подоконнике. Виски в стакане напоминал янтарь, что и вернуло меня мысленно к женским глазам точно такого же цвета.

Лена… Елена Ларионова. Нет, что-то всё-таки есть в этой забавной девочке. Вообще, её можно описать целой кучей слов, но мне проще закрыть глаза и представить её прозрачное лицо и сексуальную линию тела. Интересно, какая она? И – какого чёрта она вмешалась в это дело с «крысятничеством»?

***

О том, что Ларионова может иметь в этом деле свой интерес, мне походя рассказала Сиротина. Сдала так, мельком. Но сначала я проводил глазами уплывающую от меня Ларионову, зависая в коридоре с Сычом. Слушал сплетни, поддакивал, и, вонзая ногти в ладонь, смотрел вслед уходящей от меня Ларионовой. Смотрел, смотрел… факт, она меня сделала. Я понял, что понравился ей, но это абсолютно не помешало ей лихо отбрить меня и непринуждённо-стремительно свернуть к шапочному знакомству всю намечающуюся интимность.

– Лёха, ты выглядишь так, точно к зубному идёшь, – отметил выражение моего лица Сыч (кстати, довольно остроумно).

– Да ладно. – Я рассмеялся. Подождал минут пять, потом сослался на занятость и отправился прямиком к Сиротиной. Приоткрыл дверь её кабинета: Таня фривольно раскинулась в кресле и, фальшиво мурлыкая «maybe, maybe…», точила пилкой ногти. «Ты бы здесь себе ещё и педикюр сделала», – невольно подумал я.

– Здравствуй, Таня, как поживаешь? – Я прошёл и опустился на стул напротив её кресла. Таня вскинула на меня свои ясные голубые очи.

– Ой, Лёшенька, здравствуй! – пропела Сиротина. Заметив мой красноречивый взгляд, брошенный в сторону пилки, рывком выдвинула ящик стола. Запулила туда пилку, после чего уселась в кресле поглубже, поставила ноги поровней и с готовностью (я вся ваша!) воззрилась на меня. – Лёшенька, как поживаешь? Ты так долго меня не навещал. – («Я вообще тебя не навещал – ты всегда сама приходила, чтобы под любым предлогом утащить меня в свой кабинет или в кафе напротив.») – Может, чаю? А хочешь, сходим в кафе? – и Таня сладко зажмурилась.

– Нет, Тань, спасибо, но в этот раз я к тебе ненадолго и исключительно по делам. – Таня всем телом изобразила обиду. – Расскажи мне, что ты знаешь про некую Ларионову?

– Э-э… это которая из «Ирбис»?

– А что, у тебя ещё какая-то есть? – изогнул бровь я.

– Нет, другой нет, – квакнула Таня.

– Вот и расскажи мне всё, что ты знаешь, про эту твою, единственную. – Я взял в руки канцелярскую скрепку, бесхозно валявшуюся на Танином столе.

– В смысле? – насторожилась Сиротина.

– В смысле, кто она? Какая она? Где живет? Чем занимается?

– А можно поинтересоваться, зачем это тебе? – нахохлилась Таня. – Вообще-то, мы с Ленкой дружим.

«Да кто бы сомневался, что ты именно это и скажешь!»

– Можно… Поинтересоваться, конечно, можно, Тань, но ты уж не обижайся, если я тебе не отвечу. Ну, так что, есть у тебя информация для меня, твоего старого друга? Или мне к Спицыну обратиться?

– А зачем к Сычу… э-э, то есть, зачем к ВладимВадимычу?

Я расхохотался.

– Подожди, как ты Спицына окрестила?

– Это не я, – моментально открестилась от удачной выдумки Таня.

– А кто?

– Ну, предположим, Ленка… Ларионова. А что?

«А я не ошибся с ней: восхитительная девчонка. Интересно, а меня она как назвала? Впрочем, какая разница, если мы это скоро узнаем? А если что – и подправим…»

Я улыбнулся. Отловил косой Танин взгляд и быстро исправил лицо:

– Ну, так что с Ларионовой?

– Ну, есть у меня кое-какая информация, – нехотя начала Таня. Я сделал бровями знак, мол, не томи. – Ну, Ленке уже двадцать шесть. И она никогда не была замужем. Но у неё постоянный есть, симпатичный такой. Архитектор. Довольно взрослый дядька. Работает на богатых людей. На очень богатых людей, – подчеркнула Таня.

– Ну, дальше, – поощрил я Сиротину, – не останавливайся на достигнутом.

– Да что рассказывать-то? – ощерилась Таня. – Я же не архитектор и с ней не сплю… Дай хоть направление, в каком копать?

– Школа. Институт. Увлечения. Как она в профессиональном плане? Знание языков? Ларионова датский знает?

– Не знает, – помедлив, сказала Таня, – Ленка только английский и знает.

– И как, прилично знает? – Я разогнул металлическую скрепку.

– Прилично, – призналась Таня. – У Ленки экономика и бухгалтерия в нефтегазовом на английском шли. GAAP там, IAS, аналитика… и всё такое. – Таня поморщилась.

– И всё такое… А как Ларионова по работе? – Я свернул из Таниной скрепки фигушку.

– Да нормально, вроде бы. Я лично не жалуюсь.

– Не жалуешься? То есть Ларионова делает что-то для тебя? – Из фигушки я слепил розочку. – И что именно она для тебя делает, если не секрет?

– Не секрет. Твою Ларионову взяли в «Ирбис» в помощь лично мне. Она отвечает за программы продвижения. Именно поэтому она в двадцать четыре года «поднялась» до замдиректора по партнёрам, – Таня презрительно фыркнула.

– Тань, а скажи-ка, я правильно понял, что по баблу, откинутому на продвижение, именно Ларионова пишет отчёты? Это ведь часть её работы? – Я распрямил скрепку и упёрся взглядом в Танину переносицу. Сиротина моментально подобралась на стуле:

– А ты с чего это взял, Лёш?

– А я не брал, Таня. Это ты мне сказала, ну, а я выводы сделал.

Таня испуганно раззявила рот.

– Держи, – я вручил скрепку Тане. – Ну, так что с Ларионовой?

– Да не знаю я её хорошо, – заюлила Сиротина. И тут в её глазах промелькнул боевой огонёк. – А хочешь, я запрошу на неё информацию у «безопасников»? Скажу, у руководства к Ларионовой претензии есть.

«Ого! Удар ниже пояса. А как же женская дружба, Таня?»

– Нет, не хочу, – покачал головой я, – мне с тобой интересней. Кстати, а вы в кафе с Ларионовой ходите?

– Ну да. Мы иногда обедаем. А что?

– И – что заказываете?

– Ну, я беру суши, компот… то есть фреш, – исправилась Таня, потому что слово «фреш» звучало лучше, чем «компот».

– Да не ты – Ларионова. – Я с интересом наблюдал за Таниными потугами.

– А-а… ну, Ленка иногда салатик берёт. Или кофе с мороженым. Вообще-то, у неё Макс хорошо готовит, так что Ларионова у нас всегда и сытая, и довольная. – В последнюю фразу прокрался намёк на похотливые обстоятельства.

«Значит, у Ларионовой с архитектором всё серьезно? Жаль. А я-то собирался её в Дании к интиму склонять… Впрочем, ничего не потеряно!»

– Вино заказываете? – задал следующий вопрос я, взяв новую скрепку.

– Я – нет! – гордо бросила Таня.