Не будите спящую тайгу - Буровский Андрей Михайлович - Страница 93

А когда через месяц рыдающего Мишу Андреева повезли обратно в Карск, где не было ни мамонта, ни брата Ли Феня, его порочный, вечно пьяный брат совершил страшное должностное преступление: он кощунственно проник в стеклянный колпак, под которым стояло чучело, и вырвал у мамонта здоровенный клок волос. И Михалыч всю жизнь хранил их вместе с благодарностью к брату, его рисунками и прочими реликвиями, вроде фотографии с надписью «с приветом от лисьего кузу».

Конечно же, Печенюшкин был не в силах не изучить эти волосы, и тут его ждало действительно великое открытие! Такое великое, что он сразу не поверил собственным глазам… Дело в том, что брат Михалыча, непристойный Алешка Семенов, волосы вырвал не где-нибудь, а между ног сидящего мамонта. То ли он нарочно издевался, то ли так уж получилось… Но волосы он рванул почти там, где десятки тысяч лет назад покачивался исполинский, подобный толстому шлангу, половой член древнего слона.

…Наверное, древний слон нашел себе подругу незадолго до того, как снежный мост рухнул, увлекая его с огромной высоты в темные недра оврага. А может быть, в последний момент, уже при гибели животного, темные силы природы вызвали оргазм у погибавшего слона… кто знает!

— Во всяком случае, результат перед вами, — закончил свой рассказ Савел Печенюшкин и ткнул пальцем в загон. Туда, где Лидия в компании четырех других дам поила мамонтенка молоком из здоровенной клизмы. Одна дама, не обиженная ростом, держала клизму на вытянутых руках, две дамы стискивали мамонтенка, тумаками не давая ему прыгать и играть. Одна держала длинный гибкий шланг. Лидия вводила его в пасть. Мамонтенок фыркал и чихал, временами все-таки ухитрялся подпрыгивать, крутил хвостом и очень громко чавкал. Все пятеро были в молоке с головы до ног. Ямиками опять схватился за сердце, судорожно глотнул побольше воздуху.

Нет, все-таки… Ямиками Тоекуда нажал на глазное яблоко пальцем, отпустил. Мамонтенок и дамы словно бы раздвоились. Как видно, мамонтенок существовал не только в мозгу Тоекуды. И был реален в той же степени, что и эти все русские дамы.

Ямиками сделал несколько шагов. Его ноздри впустили незнакомый, странный, но несомненно звериный запах. Нога поскользнулась на слоновьей лепешке, и запах тоже был довольно характерный. Трудно было представить себе такую многофакторную галлюцинацию.

Ямиками повернулся к Савелу, потянул чековую книжку.

— Я дам вам этот миллион.

— Десять миллионов, — мягко уточнил Савел. — И имейте в виду, что метода я вам не продам. И никому не продам. Я его опубликую, тогда пользуйтесь. А вот этого… забирайте его хоть сегодня!

— Вы говорили, есть еще один?

— Да, пока что в автоклаве. Забираете?

— Такими суммами я распоряжаюсь не один…

— Ну так звоните, говорите. Я и этого продаю только с одной целью — надо же организовывать правильное производство, мамонтятник. Яйцеклетки ведь еще наверняка найдут, верно ведь?

— Постоянно находят…

— Ну вот и милости прошу. Все предложения рассмотрим, не сомневайтесь. А яйцеклетки или купим, или давайте на процентах работать, как вам удобнее.

— Насчет мамонтятника… Вы это серьезно?

— Ну вы же видите. Вот же она, первая продукция.

— Тогда, может… Может, будем делать мамонтятник вместе?

— Это прекрасная идея. Пойдем обсудим?

— Обсудим. Но окончательные решения все равно принимаю не я. Вам придется приехать в Японию…

— Ну что ж, значит, мы встретимся и до 2001 года. Я этим не огорчен, а только доволен.

— Я тоже.

Савел стоял широко расставив ноги, подставив ветру грудь в расстегнутой рубахе, с удовольствием вдыхая запах зелени. Маленький, спокойный, упрямый. Недавний потомок людей, сосланных в Сибирь за веру и превративших Сибирь в какую-никакую, а часть цивилизованного мира. Ученый международного класса, прочно стоящий на земле. И на планете Земля.