Сибирская жуть-3 - Буровский Андрей Михайлович - Страница 4

Обычнейшие ботинки… Ухоженная борода… Массивные роговые очки или, напротив, легкое золоченое пенсне. Ну и где здесь что-то такое, чего нельзя найти у наших современников? Да ничего! Вздумай Гадалов или Смирнов пройтись вечером по Мира, вдоль своих же собственных домов, что увидели бы прохожие? Только лишь двух пожилых массивных мужчин, одетых консервативно и строго. А что, таких мало на улицах? Может, это новые профессора из той же Сельскохозяйственной академии…

И я не уверен, что разговор только о мужчинах. Татьяну Щеголихину, может быть, по одежде определить будет тоже не очень легко — дамские моды изменились совершенно кардинально, но вот костюмы казачек на рисунках Сурикова… От таких цветастых кофт — пышных и с глубоким вырезом, от юбок с воланами из тканей разной расцветки не отказались бы и современные модницы.

У меня есть подозрения, что такие встречи время от времени происходят, но никто попросту не понимает, с кем встретился. Красноярск в этом отношении очень похож на большинство современных городов-новостроек: в нем приличному привидению совершенно некому являться.

Эти подозрения поддерживаются историей совершенно анекдотичной, но, в общем, довольно характерной для нашего времени. Началась эта история с того, что некая фирма арендовала дом в самом центре Красноярска. В доме этом некогда жила семья некрупного купца, которого источники характеризуют так: «третьей гильдии купец и бургомистр»; этот самый Мирсков занимался пушниной и снаряжением караванов на Север и на этом сделал состояние. Собственно, дом этот построили еще до 1817 года, но потомки отца-основателя как-то сохранили его за собой, хотя фантастических капиталов так и не обрели, редко поднимались из третьей гильдии во вторую.

В эпоху исторического материализма в доме находилось, сменяя друг друга, до десяти советских учреждений с самыми фантастическими названиями и под самыми длинными и непонятными аббревиатурами. Что такое Гортоп, еще нетрудно догадаться. А вот что такое Крайпотребселдорторг? Не знаете?! Ну что, сдаетесь? Так вот, это учреждение, которое ведает торговлей с машин — передвижных лавок на сельских дорогах Красноярского края и подчиняется Крайпотребсоюзу. Вот такие учреждения занимали дом, в котором когда-то жила большая, дружная семья, сгинувшая в сталинских лагерях до последнего человека.

После 1991 года последний владелец дома, назовем его Лескраймоптопмусердор, разорился и стал сдавать помещения в доме, частные фирмы стали арендовать площади; а фирма «Лорелея» обогатилась на спекуляциях лесом, да и купила весь дом! В фирме было правило, по которому все сотрудники обедали здесь же, этот обед готовили специальные люди; расходились коммерсанты поздно, и очень часто здание пустело вообще за полночь. Так что для многих сотрудников это здание быстро стало даже не вторым домом, а скорее даже первым, потому что в нем они проводили гораздо больше времени, чем в своей собственной квартире.

История и развернулась среди сотрудников этой фирмы, которую я здесь назвал «Лорелеей». Секретарем фирмы служила некая Лидочка, фамилию которой называть я не буду. Лидочка считалась умопомрачительной красоткой, потому что ноги у нее были длинные, фигура тощая, безгрудая, почти что как у подростка, а лицо — с правильными чертами, большущим ртом и почти дебильным выражением. Выражение не обманывало; люди вообще достаточно часто и являются тем, чем выглядят, но природная тупость только прибавляла Лидочке популярности. Дур вообще очень ценят неуверенные в себе мужчины, а откуда же возьмутся уверенные среди бывшей комсомолии да беглых из райкомов секретарей?

Лидочка, понятное дело, цвела в атмосфере массового обожания. От непристойных предложений у нее не было отбоя, и скоро она начала не просто мило кокетничать, а вести себя, что называется, «с позиции силы».

— Значит так, Вовочка, — всерьез говорила она очередному поклоннику. — Если хотите повести меня в ресторан, то только в «Сопку», на «Енисей» я не согласна. И подарите мне духи, я французские духи люблю.

Самое забавное было в том, что поклонник, кидая обожающие взоры, покупал французские духи подороже и действительно вел Лидочку в «Сопку», причем с самого начала не рассчитывая ни на что, кроме поедания эскалопов. И тем же самым занимался не просто отдельно взятый болван; тем же самым занималась половина мужского населения фирмы, да еще и отталкивая, изо всех сил отбивая друг у друга Лидочку и добиваясь ее благосклонности. Холостые имели явное преимущество, потому что предлагали Лидочке выйти за них замуж, и таких за год набралось с полдюжины как минимум. У пожилых были другие преимущества в виде положения, больших денег и опыта, и они этим тоже бессовестно пользовались. Иногда мне кажется, что мужики в фирме просто конкурировали друг с другом, что-то друг другу доказывали, а Лидочка сама по себе тут была вообще делом десятым.

Наивные люди всерьез считают, что красивые женщины глупы по некому «закону компенсаций». Мол, если женщина набитая дура, должна же она получить что-то в какой-то другой сфере? Вот и становится набитая дура ослепительной красавицей! Ученые ничего не слыхали ни о каком «законе компенсаций», и могу уверенно сказать, что дело обстоит как раз совсем наоборот. Поскольку и красота, и умственные способности женщины зависят в основном от ее наследственности, то, как правило, умные женщины красивы, а красавицы умны. Из правила можно найти сколько угодно исключений, но правило именно таково, и самые большие дуры в основном просто устрашающе безобразны. А уродины — удручающе глупы.

Это правило блестяще подтверждала другая сотрудница фирмы, Светлана… то ли брокер… то ли кокер фирмы… Не помню, право, как называется эта должность. Или она была филером? Или киллером? Нет, хоть режьте, не припоминаю… американское что-то. В общем, заметное место в фирме играла эта очень красивая, яркая женщина, работавшая на глупо называвшейся должности.

— Великолепные мозги! — говаривал шеф про Светлану, и был он совершенно прав. Красавица Светлана соединяла умственные способности и яркую внешность, как и подобает хорошо кормленной в детстве, хорошо воспитанной женщине с хорошей наследственностью. Светлане шла даже некоторая полнота… Вернее, полнота — сильно сказано, но к тридцати появилось у Светланы некое подобие животика… Даже не животика, но книзу стал ее живот заметен, и стала потому Светлана носить более свободные одежды. Но умела их носить эта умнейшая женщина! Скажем, сверху облегающий лиф, выгодно оттеняющий высокую грудь, а снизу, от груди, — все свободно.

Масса сделок была заключена именно с помощью Светланы, и не ценить ее оказывалось не то что глупо, а прямо-таки самоубийственно! Так что Светлану ценили, тем более — Светлана в обращении была проста, умна, и в общении, в разговоре был у нее некоторый стиль… Единственная в этой фирме девочка из интеллигентной семьи, что тут поделаешь.

Но вот личная жизнь Светланы сводилась к тому, что несколько лет назад она недолго была замужем, и от этого эпизода остался у нее ребенок, дочка лет пяти. Ухаживать за ней, конечно же, пытались, и не раз, но всякий раз начавшийся процесс ничем существенным не завершался. Что тут поделать! Со Светланой мужчины из фирмы и заглянувшие из других фирм чувствовали себя неуверенно, скованно… Потому что даже красота у этой женщины оказывалась уверенной, самодостаточной, а тут еще и ум, и чувство юмора, и полная финансовая самостоятельность…

В результате, повертевшись короткий срок возле Светланы, мужики пулей бежали прямо к Лидочке! Отнестись к этому можно по-разному… Люди закомплексованные легко поймут этих бегущих и выразят свое понимание поджиманием губ, пожиманием плеч и удовлетворенным бурчанием. А в компании себе подобных припомнят соответствующие поговорочки — от «Ну какой же дурак хочет иметь жену умнее себя» и до «Зачем вообще бабе верхний чердак? Был бы нижний в порядке…». Люди опытные тяжело вздохнут, жалея умных и красивых женщин, прозябающих в компании недоносков. Люди опытные и умные посетуют на измельчание мужчин и механизм деградации народа, а опытные и одинокие поинтересуются, кого я вывел здесь под именем Светланы.