Хроника сердца - Бурков Георгий Иванович - Страница 32

Одним словом, уравниловка против духовного.

Но резервации, тем не менее, не исчезают, а, наоборот, еще более укрепляются. Народ перестал петь, сочинять пленительные сказки, легенды, былины. Народ онемел, завороженный и оглушенный государственной мифологией.

1978

Меня бесит, что народу подсовывают истории вроде истории янтарной комнаты или библиотеки Ивана Грозного. А в это же время архив Цветаевой лежит в гараже Н., который ждет, что к нему придет какой-то случайный и очень дальний родственник Цветаевой и заберет эти сокровища, чтобы сдать их в госархив. Спрячет от людей. В самом главном деле все стало случайным и близким к гибели.

Удивительную черту советской интеллигенции наблюдаю в течение долгих лет. Почти вся советская интеллигенция оппозиционно настроена к власти. Но это не мешает устраиваться в жизни именно за счет власти. Вот вышагнул Солженицын, не выдержал. И от него ждут, что он скажет о тех, «несчастных», которые остались в архипелаге. Они, конечно, публично отрекутся от него, но он-то должен понять это так, будто бы всерьез. И т. д. Если удастся протащить в книгу или фильм кукиш в кармане, это в закоулках выдается чуть не как акт неповиновения или крупной диверсии.

Герой в нашем советском представлении – это человек, «сознающий» историческую ответственность, которая на нем лежит, т. е. хорошо понимающий, что он Герой. Так может думать человек, лишенный, как правило, юмора. Или просто глупый. И еще: обязательный в соцреализме элемент подхалимства. Постоянные преграды привели к тому, что мы ищем героя там, где его и не было: не пьет, работает нормально, без прогулов – и герой.

Первый вариант «Вассы Железновой». Это начало нового этапа в жизни нашего театра вообще. И обидно, что этого никто не хочет замечать. Даже те, кто восхищен спектаклем, не хотят принимать его как явление новое, а говорят о блестящем спектакле, не более.

Обнаружил удивительное явление – вырождение и упадок советской аристократии. Всемогущие партийные деятели, военачальники, писатели, артисты, чекисты, ученые и пр. сталинские соколы – они были во всех сферах общественной деятельности – ушли из жизни и оставили своим детям огромные квартиры-хоромы, сказочные дачи в подмосковных лесах, редкие фотографии, многочисленные награды и неумение жить, неприспособленность к волчьей московской жизни. На смену сталинским гигантам идут другие, деловые и денежные люди, но это не их дети.

Молодежь на подъеме, молодежь, захватившая инициативу в театре (имею в виду театр Станиславского). Я для них стар и в прошлом, актер на небольшие, второстепенные роли стариков. Когда-то, приблизительно в их возрасте, я так же свирепствовал в Кемерове. Ситуация похожая, если не учитывать мой уже сложившийся авторитет и постоянную работу в кино. Да и многое другое. Потом эта молодежь постареет, превратится в союз (круговая порука) мэтров и будет долго, не обращая внимания на свой солидный возраст и позабыв, что когда-то именно этот самый возраст ставили в главную вину другим, диктовать театральную моду. И все, казалось бы, просто, закономерно, как в жизни вообще. Молодежь агрессивно борется за свои единственные идеи, от которых отречется позже во имя более глубоких и более единственных идей. В этом есть рост и это естественно, повторяю.

И ничего нет удивительного и в том, что, приходя в сложившийся театр, молодая режиссура переиначивает репертуар, переиначивает и труппу. Все так. Если бы дело не касалось в данный момент лично меня, моей дальнейшей, актерской пока, судьбы. Мне предлагают, вернее, навязывают, подпольный, подвальный вариант табеля о рангах. Вот что главное. Из подвалов они постепенно выходят наверх. С будто бы совершенной программой театрального обновления и, естественно, с новой шкалой ценностей в актерском искусстве. Лоскутное одеяло из Фрейда, Брука, Ионеско, Беккета, нового американского кино, Феллини и пр.

Временное и вечное.

Временное – это реальный взгляд на жизнь Театра. Система рассчитана ровно на 12-15 лет. Вечное гибнет, застигнутое врасплох. Театр нельзя планировать на века, он быстротечен и быстро стареет. Поэтому реалисты, ограниченные и циничные, к великому сожалению, правы. В чем спасение вечного? Видимо, система должна быть рассчитана на один спектакль. Не знаю! Буду пока думать так. Театру не нужны философы, нужны верткие исполнители. Актеры-философы одиноки. Остальное – от удачи.

Тема не ироническая, а серьезная, философская. Она серьезна еще и вот почему: я не собираюсь заниматься возвеличением Человека-Личности и уничтожением Государства-Стада. Задача моя: найти гармоническое соединение людей в такую общность, которая не ограничивала бы Человека, а, наоборот, способствовала бы его выявлению, была бы заинтересована в его выявлении.

1980

О воспитании.

Шукшин не любил рассказывать замыслы. Да и никто не любит. А кто любит, не пишет. В кино замысел картины, пока идешь к съемкам, надо подробно рассказать раз 20. На разных уровнях чиновничества и редактуры и на разных уровнях культуры.

Желательно угодить на все вкусы и на все, что очень важно, особенности характеров начальников. Потом приходит группа – художник, оператор, композитор, актеры и т. д.

И все сначала.

Театр – настоящий – устроен по-другому. Сговор происходит постепенно. На следующих этапах можно уже опускать общие места. Можно не расшифровываться до конца. Начинается понимание с полуслова. Приближаешься к языку образному. Образование должно стать действительно высшим, а не начальным: театр должен давать гарантии, что молодые актеры будут продолжать совершенствоваться в том, чему их учили.

Театр представления – это кружной путь к переживанию.

В конце концов студенты начинают понимать, что мечта ограничится дипломом. И отбывают цинично годы.

Ученик никогда не станет мастером. Поэтому мастер должен воспитывать против себя. Иногда – врагов.

Как возвести профессию на уровень Любви? Через любовь же?

Это не теория. Ну, например, зачем я занимаюсь актерством? Чтобы заработать на жизнь? Или потому, что ничего другого не умею? А те, кто плох в актерстве? Халтурщики? И хорош ли я сам? И долго ли буду хорошим, если так? Не стану ли я скоро плох?

Идея Бога, христианская культура в жизни русского народа, и Социализм, социалистическая культура. Болезненное расставание с христианством и погружение в духовный сон под монотонную и однообразную музыку Демагогии. И не имеет уже никакого значения, что делает и как живет народ: носит ли на руках обыкновенное ничтожество, поет ли этому ничтожеству гимны, строит ли индустриальную махину, поднимает ли целину, истребляет ли бесцельно и бессмысленно своих соседей, просто спивается ли… Все это не имеет значения. Страшный сон духа. Массовая летаргия, «жизнь – есть сон». Сон русской нации – не смерть! И не всепрощение. Даже не смерть памяти. Нельзя жить тем, чем сейчас будто бы живет русский человек. Но нельзя жить и для того, чтобы активно и безжалостно бороться с тем, что есть сейчас. Единственный выход в наше время – сон.

Вот когда начнет рождаться новая духовная культура, новая «религия», тогда медленно будет выходить и подыматься из глубокого сна русская нация. Не для того нация проснется, чтобы мстить (За что мстить? За сон? Кому мстить?), а для того, чтобы жить в заново обретенном единстве. А сон сам по себе спадет, как пелена с глаз, и – забудется.

О кладбищах.

Для «Советской России»?

Вытаптываем и загаживаем могилы предков, сознательно уничтожаем прошлое, уничтожаем память народную, сжигаем архивы русской истории, т. к. места захоронения – это тоже архивы, но, скажем, для художника архивы, м. б., более ценные, т. к. они наглядны.