Тайна Нереиды - Алферова Марианна Владимировна - Страница 42

Элий выскочил из таблина, подвернул ногу, едва не упал, но все же добежал до комнатушки слуг и буквально стащил Квинта с кровати.

– Немедленно в машину! – проорал он в ухо своему агенту.

Надо отдать должное Квинту – он мгновенно вскочил.

Через несколько минут пурпурная «трирема» мчалось по улицам, отчаянно сигналя и распугивая прохожих. Остановилась возле неказистого домика, и вновь принялась сигналить. Из окон соседних инсул наружу тут же высунулись десятки голов. Но старинная вилла казалась вымершей. Элий принялся колотить в дверь. Безответно.

– Ломай! – приказал Цезарь Квинту.

Вдвоем они высадили дверь. Внутри царило запустение. По углам реяли лохмотья паутины. Мусор плотным слоем покрывал пол. Пахло лекарствами и скисшей пищей. В спальне на неопрятной кровати, застеленной грязными простынями, спала худая кошка. В дом она пробралась через сломанную оконную решетку. Судя по всему, Юний Вер исчез уже давно. И после этого в дом никто не заходил.

Когда Элий вернулся домой, Летиция не спала. Она сидела на кровати, поджав ноги, и читала какую-то бумагу, держа в руке чашку с недопитым кофе. Листки рассыпались по простыням, на одном остался темный кружок – след от чашки с кофе. Летиция нашла бумаги Квинта. Те, что фрументария передал репортер из Персии. Осада Экбатан. Элий помнил текст почти наизусть:

«Город закрыл ворота и приготовился к обороне. Но монголам удалось пробить в стенах бреши, и они погнали впереди себя пленных, прикрываясь ими, как живым щитом. Если пленные отступали назад, монголы их убивали, и гнали вперед новых. Когда монголы ворвались в город, они поголовно истребили жителей, от города остались одни развалины. Но, прежде чем уйти, они заставили нескольких пленников бродить по руинам и кричать, что варвары ушли. Те, кто прятались в развалинах, выходили, и их убивали».

Он забрал у нее листки и спрятал в папку.

Она медленно подняла голову и, глянув на Элия расширившимися глазами, прошептала:

– Я их видела…

– Кого?

– Варваров на низкорослых лошадках. Они мчались и на ходу посылали стрелы. Я видела их… много раз… в своих видениях. Это были монголы. Я это сейчас поняла.

– Ты уверена?

Она кивнула.

– Я видела, как они стреляют в наших легионеров. Рим будет с ними воевать… – ее голос дрогнул.

Точно так же дрогнул голос Порции, когда она говорила о войне. Эти две женщины знали, что будет война. А префект претория Марк Скавр – нет. Зачем Элий хранит эти записки дома? Для чего? Чтобы Летиция их прочитала? Но ведь из записок не следует, что варвары двинутся на Рим. Или следует? Ну, конечно же следует! Тупица! Какой же он тупица! Элий спрятал папку под тогу и шагнул к двери.

– Куда ты? – выкрикнула Летти вслед, будто он уже уходил на войну. – Куда ты торопишься?

– Я и так слишком медлил. Прости.

Элий не стал слушать возражений и прямиком прошел в таблин префекта претория – адъютант и охрана не посмели остановить Цезаря. Элий молча положил сколотые скрепой листы Скавру на стол.

– Что это? – префект претория брезгливо приподнял листы.

– Рассказ о том, как были разграблены Экбатаны. И другие города. А так же сведения о передвижениях монголов и об их лазутчиках. Об их вооружении и тактике.

Скавр отбросил листки на край стола и откинулся в кресле. Броненагрудник вспыхнул в луче солнца, что пробился в щель меж тяжелыми шторами, и тут же погас.

– Я не читаю рассказы. – Тонкие пальцы Скавра гладили львиные морды на подлокотниках кресла.

– Так изволь, я тебе прочту, – Элий перевернул первую страницу.

– Мне некогда.

– Выслушай или… – Элий не договорил и стиснул зубы, чтобы не дать оскорбительным словам вырваться наружу.

– А что ты сделаешь? – насмешливо спросил Скавр.

– Не выпущу тебя отсюда.

Скавр снисходительно рассмеялся.

– Ах да, я забыл. Ты же бывший гладиатор. Ну хорошо, читай. Только быстро.

Элий вновь сдержался, чтобы не ответить дерзко. Дальнейшая перепалка ни к чему не приведет. А ему надо было убедить префекта претория, что враг опасен.

И он стал читать:

«Монголы обещали сохранить горожанам жизнь и имущество, а вместо этого вывели всех жителей из города, отделили мужчин от женщин, детей от стариков. Потом выбрали искусных мастеров, но только тех, какие им были нужны. Потом выбрали самых красивых женщин и раздали их сотникам и особо отличившимся воинам. Остальных перебили, зарубили мечами на глазах у тех, кто остался жив. После этого город разграбили»… – читал он доклад репортера.

Скавр притворно зевнул, как зевал на пиру во время чтения «Декларации прав человека». Человека, который видел смерть вблизи, вряд ли могли поразить слова. Однако и Элий слыхал не раз зловещий свист крыльев бога Таната [49], но слово не утратило над ним власти.

– А что дальше? Меня интересует, что сделали монголы, когда разграбили Экбатаны? – Опять притворный зевок.

Ясно было, куда клонит Скавр, но Элий ответил:

– Они забрали добычу и ушли.

– Вот видишь. Ушли. Они не собираются идти на Рим. Они понимают, такой кусок им не по зубам. Мой тебе совет, самый добрый совет: не лезь в это дело. У тебя молодая жена – предавайся Венериным забавам на здоровье. А днем принимай просителей, наслаждайся властью, пока Августа не родила нового Цезаря.

– Ты ошибаешься, Скавр. Варвары придут. И за твои ошибки римляне заплатят высокую цену. Ты надеешься, что после завоевания Хорезма монголы либо вернутся назад, в свои степи, либо двинутся на север. Скорее всего, так и будет. Но прежде варвары постараются обезопасить свои владения с запада. А на западе им угрожает Рим. Но Рим ослаблен как никогда. Он напоминает золотой сосуд, из которого откачали воздух. Один мощный удар извне – и Риму конец. На ослабевшую Империю всегда нападают. Это закон. Но ослабевшая Империя не может вести войну – война истощает ее, высасывает последние соки и ведет к гибели. И это тоже закон. Однако не воевать она тоже не может, ибо должна защищаться. Замкнутый круг… А монголы ни за что не оставят недобитого противника у себя в тылу. Они никогда этого не делают. Первыми будут атакованы союзники. Месопотамия и Сирия наводнены лазутчиками монголов. Никто почему-то не обращает на соглядатаев внимания. Сейчас октябрь. Поздней осенью или зимой монголы всегда отправляются в поход. Есть данные, что они сгоняют огромные табуны лошадей. Значит – будут новые набеги и новые жертвы.

– Эти сведения из твоего рассказа? – Префект претория рассмеялся.

– Этот человек видел приготовления монголов к новому походу. Только мы не поняли этого.

– Не суди выше сапога, – напомнил Скавр слова Апеллеса, вошедшие в поговорку [50].

«Особенно, если это сапоги армейские», – хотел парировал Элий, но сдержался.

– Ты бы мог задействовать своих фрументариев…

– Мои фрументарии не занимаются ерундой. А ты Цезарь, как Катон, непрерывно бубнишь: «Карфаген должен быть разрушен». Не надоело?

– Я повторяю другое: «Надо защитить Рим».

Элий понял, что Скавра ему ни в чем не убедить, потому что тот не хочет быть убежденным. Элий поднялся и шагнул к двери.

– Возьми свой рассказ, – крикнул ему вслед Скавр. – Почитаешь на ночь молодой жене. – Префект претория помолчал и, сделав над собой видимое усилие, добавил:. – И забудь про Месопотамию. Очень тебя прошу.

Элий вернулся и взял бумаги.

«Так кто же заплатит за глупость»? – подумал с тоскою.

И ему вдруг показалось, что кто-то шепнул:

«Ты».

Он вздрогнул и поднял глаза. Скавр смотрел на него в упор. И что-то было в его взгляде. Что-то такое… Элий глянул на свою руку, что сжимала бумаги. В таблине было не слишком светло, и Элий отчетливо различил, как пульсирует аура в такт ударам сердца. Элий готов был поклясться, что Скавр видит это отчаянное биение.