Тайна Нереиды - Алферова Марианна Владимировна - Страница 3

– Лично я даже рад такой перспективе. Но что может быть фатальней для Рима этой нелепой перемены Цезарей и прихода к власти малолетнего правителя? Одна из самых опасных ситуаций, особенно, если родня будущей Августы честолюбива. Перед властолюбием женщины не может устоять ни одна система.

Квинт усмехнулся:

– Оказывается, ты гораздо лучше разбираешься в политике, чем кажется на первый взгляд. Итак, ты хочешь знать, на ком Руфин женится… – Квинт сделал эффектную паузу, ожидая реплики Элия, но тот промолчал. Пришлось продолжить. – Сначала рассматривалась кандидатура Летиции Кар. Насколько я знаю, ты знаком с этой юной девицей?

Цезарь опустил голову, чтобы Квинт не мог видеть выражение его лица.

– Она не выйдет за Руфина, – проговорил Элий тихо.

– Ты говоришь как мечтатель, а не как политик. Стоит Августу захотеть, и любая девушка скажет «да». Но тебя как будто волнует уже не политика, а нечто другое?

Элий подозревал, что Квинт осведомлен о подробностях его знакомства с Летицией. Оставалось надеяться, что Квинт хотя бы не знает того, что произошло в Никее. Впрочем, скрыть что-либо от этого человека невозможно. Квинт замечал все: как меняется цвет лица, дыхание становится чаще, а голос – чуть глуше. Даже несколько капель вина, пролитые на тунику, скажут ему «да» или «нет» вместо собеседника. Элия и самого удивило, как сильно забилось сердце, едва Квинт упомянул имя Летти. С Летицией они не виделись с того дня, как машина «скорой» увезла Элия с разрушенной виллы Марка Габиния в Рим. Позже они обменялись письмами, но в их переписке не было ничего, кроме вежливых фраз и пожеланий выздоровления.

Квинт молчал, как будто специально предоставлял Цезарю возможность вспомнить все обстоятельства и заново пережить свое краткое и безумное увлечение.

«Знает», – подумал Элий, и от этой мысли ему почему-то сделалось легче. Будто он нечаянно отыскал союзника.

– Летиция не подходит Руфину, – сказал Элий наконец. – Она слишком своенравна. Она…

– Нет. Ответ неверный. Человеческие эмоции здесь ни при чем. Рассуждай как политик, Цезарь.

– Как политик или как соглядатай? – огрызнулся Элий. В этот раз спокойствие ему изменило.

– В данный момент – это одно и то же. Здесь чистый расчет. Так рассчитывай верно.

– Я попробую. Если Руфин расстался с женщиной, с которой вполне счастливо прожил столько лет и которая только что потеряла единственного сына, значит, Руфином движет одно желание – получить нового наследника. И он не будет рисковать. А в роду Летиции женщины не слишком плодовиты. Фабия родила одну-единственную дочь Сервилию. Та в свою очередь – тоже. К тому же девушка недавно получила тяжелейшую травму. Никто не знает, как это может отразиться на ее будущих детях.

Квинт одобрительно кивнул:

– Неплохо. А я уж думал, что ты можешь болтать только о высших материях, не замечая, что творится в собственном атрии. Итак, продолжаю. Кандидатура Летиции была сразу отвергнута, и выбор пал на Криспину Пизон.

В этот раз Квинту удалось удивить Цезаря. Элий даже не пытался этого скрыть:

– Руфин решил породниться с Пизонами? Но банкира Пизона подозревали в покушении на беднягу Александра!

– Это не доказано. Зато мамаша Криспины была плодовита. А ее дядюшка банкир несметно богат. Политик никогда не принимает прошлое в расчет. Он живет настоящим.

– Все это мерзко!

Квинт должен был отметить, что его новый хозяин недостаточно осторожен: на месте Элия он бы не стал в присутствии незнакомого человека порицать Августа.

– Руфин чувствовал себя слишком непопулярным после гибели наследника и этой его аферы с атомной бомбой Триона.

– Не вижу, как женитьба на Криспине добавит ему популярности.

– Ты идеалист, Цезарь.

– Я – стоик.

– И ты всегда следуешь догмам своей философии?

– Пытаюсь.

– Я тоже попробую. Не уверен, что мне удастся. Кстати, что ты думаешь о Бените Пизоне, этом новоявленном сыночке банкира?

– Ничего. Я ничего о нем не думаю.

– А я бы подумал. – Квинт протянул руку за грушей, и тут заметил, что она – последняя. А на столе после трапезы должно непременно что-то остаться – ларам и слугам. И Квинт отдернул руку.

Каждый день после обеда Элий гулял в тени колоннады вдоль Канопского канала. В воде на фоне густой зелени сгустками белил плыли отражения копий кариатид Эрехтейона. И меж ними, дробясь, проглядывала небесная отраженная лазурь, чуть более темная и тусклая, чем подлинная. Делая первый шаг, Элий всякий раз засекал время по хронометру. Четырежды он обходил канал со скоростью легионера на марше. После третьего круга правую ногу начинало сводить от боли. Но он продолжал идти, не давая изувеченной ноге поблажки. И лишь выполнив каждодневный урок, переходил на легкий прогулочный шаг.

Хорошо бы было прогуляться по саду вместе с Юнием Вером и поговорить о заговоре гениев. О предсказаниях Сивиллиных книг. И еще о Летиции. Вообще обо всем на свете. Но бывший гладиатор исчез. В гостинице «Император» за ним по-прежнему числился номер, но Вер не появлялся там уже целый месяц. Курций знал, где скрывается Вер, но отказывался сообщить. По словам вигила, Вер просил не беспокоить. У Элия не было основания не верить Курцию. Но слова вигила не умаляли тревогу.

По дорожке, важно волоча пышные хвосты, прошествовали два павлина, будто придворные, что торопятся на пир к императору. А императора-то и нет в Тибуре. Как вы просчитались, глупые птицы! Есть только Цезарь, который через год уже не будет Цезарем. Как вам нравятся подобные загадки? Они посложнее загадок Сивиллы! Элий швырнул птицам горсть зерна. Но важные персоны лишь презрительно покосились на его дар и прошествовали дальше, всем своим видом давая понять, что дешево их не купить. Зато со всех сторон налетели голуби и кинулись на зерна. Белые, сизые, пестрые, они мгновенно образовали на земле шевелящийся ковер. А с вышины пикировали все новые и новые птицы, прямо на спины первым. Откуда ни возьмись, вылетел мохнатым клубком щенок, потомок Цербера, и кинулся на эту трепещущую жрущую стаю. Натужно хлопая крыльями, раскормленные птицы поднимались в воздух.

«Римляне похожи на голубей. Такие же неповоротливые, сытые, уверенные в правильности своей жизни. Они могут жить только под чьим-нибудь присмотром за толстыми стенами. А если присмотра нет, они становятся заманчивой и легкой добычей».

Он оборвал собственную мысль. В слова не облек. Не посмел. Его все время мучат нехорошие предчувствия. Если бы Летти была рядом, она бы сказала, насколько верны его опасения, и действительно ли пророческие видения посещают его.

Летти… Он вновь подумал о ней с тоской. Она нужна ему. Не любима, но нужна. Он и в ее любовь не особенно верил. Будучи гладиатором, он частенько встречал девчонок, что ездили за своими кумирами – и в Антиохию, и в Аквилею, прорывались в куникул, подкарауливали у выхода, почитали за счастье провести с гладиатором ночь и родить от него ребенка. Считалось, что дар исполнителя желаний передается по наследству. Сам Элий никогда не заводил интрижек с этими дурочками, он дарил им поцелуи и автографы. Особенно настойчивым обещал ночь любви, но лишь через пять лет. Теперь, оставив арену и растеряв поклонниц, он неожиданно спутался с несовершеннолетней девчонкой. Будто хотел наверстать упущенное. Почему Летти не приезжает в Тибур? Скорее всего, мать не отпускает. Сервилия Кар не хочет их встречи. Не верит, что он женится на Летиции? Или не верит, что Элий станет императором? В последнее мало кто верит. Все считают, что у Элия не хватит сил взвалить на себя такой груз. Но почему? Элий сможет. Он не будет жесток, не будет врать, нарушать законы, стремиться к собственной выгоде. При отлаженной системе власти этого вполне достаточно, чтобы быть приличным императором. Или нужно нечто большее? Или, напротив, этого слишком много?

А его самого так уж это волнует? Нет. Он думает о Вере, Летиции, власти, лишь бы не думать о Марции. Стоп! Здесь надо повернуть… назад, назад… быстрее, еще быстрее, не обращая внимания не боль. Не думать о Марции…