Северная Пальмира - Алферова Марианна Владимировна - Страница 45

Сократ тем временем вновь наполнял кружку Элия огненной водой. Римлянин смотрел на неё отрешённо, будто то была чаша с соком цикуты, но в этот раз подносили её не Сократу, а сам Сократ потчевал.

– Нет, свадьбу я не переживу, – прошептал Элий.

– Э, не печалься, парень, – похлопал его по плечу Сократ. – «Время человеческой жизни – миг; её сущность – вечное течение; ощущение – смутно; строение всего тела – бренно; душа – неустойчива; судьба – загадочна; слава – недостоверна»[35].

Элий не сразу сообразил, что хозяин процитировал Марка Аврелия.

– У меня и дома-то нет, – продолжал рассуждать Квинт. – Здесь все устроено будет. Наверху в светлице постель постелят. Уже и ржаные снопы для неё принесли. И ковры, и перины.

– Зачем ты сражаешься на арене? – спросил Сократ, не обращая внимания на Квинтову болтовню. – Ведь ты не любишь кровь.

– Не люблю, – согласился Элий.

– Я тоже не люблю. Вот Сенека любит кровь, а я – нет. Я пришёл на арену, когда ещё исполнялись желания. Но завалился на отборочных соревнованиях. Так и не довелось кого-нибудь осчастливить. А так хотелось! Все мы в молодости воображаем, что можем что-то сделать! Скажи-ка, Марк Аврелий, ты сумел?

Элий задумался и думал долго.

– Не знаю. Наверное, да. Кажется, я спас кому-то жизнь.

– Но чего-то главного не случилось, – угадал Сократ со свойственной ему проницательностью.

– Я хотел прекратить войны. Это было моё самое сокровенное желание. Я просил, чтобы ворота Двуликого Януса навсегда закрылись. Но не смог… Проиграл. – Элий вспомнил про Всеслава и содрогнулся. А ведь исполнилось в конце концов. Но как!

– Э, парень, опасные же у тебя желания! Хотя… – Сократ хитро прищурился, внимательно поглядел на гостя. – Сейчас, к примеру, мир повсюду. Даже странно, а? Все хотят драться, но не дерутся. Только обзываются, прямо вылитые дети.

Сократ вновь наполнил кружки. И вновь они выпили. Сократ был почти трезв. А Элий – напротив, пьян, как грек.

– Нет, не странно… – замотал головой римлянин. – Мир – потому что я дерусь. И буду драться вновь и вновь. Непрерывный бой. И с каждым поражением он слабеет… Пока только я могу его победить, а потом – каждый.

– Выходит, ты – можешь его победить… а я, к примеру, нет?

– Ты – нет… Пока. – Римлянин уронил голову на стол.

Сократ встряхнул Элия.

– Это почему же?

– Он ещё очень силён… – Элий пьяно засмеялся. – Что ты со мной сделал, Сократ, а? Скажи, что ты со мной сделал? Я же солидный человек… разве можно так надираться… – Элий что-то хотел изобразить руками, но не сумел.

– Куда ты смотришь, Император? Вперёд или назад?

– Вперёд…

– Чтобы смотреть вперёд, надо видеть, что впереди. А ты видишь? Мне думается, что ты, глядя в будущее, видишь только прошлое и цепляешься за прежнюю славу. Подумай, чем ты занят, Элий. Ты хочешь приручить войну. Зачем?

– Посадить тварь на цепь и не давать ей кусаться. Как пса – на цепь…

– А разве, – Сократ поднял палец и вновь повторил: – разве Рим тоже не сидел на цени? Уже много лет… Да что там лет – веками он сидел на золотой цепочке по воле богов. Задержанное в своём развитии общество – чем не мечта Платона? Ведь этот утверждал, что развитие – зло, а идеал – всегда в прошлом.

– Гесиод был того же мнения.

– Зато Платон написал по этому поводу огромный трактат. Итак, главное – остановить развитие, не дать изменяться никому и ни в чем. Разве не то же самое придумали боги для Рима? Империя не растёт и не уменьшается… Пускай границы менялись за это время, не в этом суть… чуть-чуть туда, чуть-чуть сюда. Движение остановлено – вот в чем дело. Так или нет?

– Так…

– А я думаю, что Империя должна была расти дальше или полностью распасться, если бы развитие было по-прежнему естественным.

– Расти… Куда не ей ещё расти?… – спросил Элий. – Куда ж больше?

– Пока не захватит все земли.

– Такая Империя не сможет существовать.

– Почему? Почему ты так решил? Централизовать минимум, максимум самоуправления на местах – такова была всегда политика Рима. Но ей не хватало поддержки.

– Чьей?… – не понял Элий. Сейчас он вообще плохо соображал. Все норовил уронить голову на стол. Но Сократ толкал его в плечо, и тогда Элий пробуждался.

– Поддержки экономики и технологии. Сейчас она есть и растёт день ото дня. И значит, Империя тоже должна расти. Это и есть мечта Империи – покорить весь мир. Я говорю тебе это, я – Сократ, умнейший из людей.

Он наполнил кружки, и они выпили. Элию стало казаться, что он вновь бродит по берегу Стикса среди теней умерших. Бродит, но на ту сторону перейти не может.

– Ты не философ, Император, вот в чем дело. Иначе бы ты сразу заметил, что с Империей что-то не так. Любой властитель, явившись и набрав силу, мечтает захватить весь мир. Любая Империя, начав расширяться, стремится расширяться бесконечно. Империи возникают одна за другой. Александр Македонский пытался таковую создать – одна нация, одна культура… не вышло. И персы стремились, и Вавилон… Ну а про Рим мы и говорить не будем. Империи появляются, как пузыри на луже, и каждый пузырь стремится покрыть собой всю лужу. Но не выходит. И пузыри лопаются.

– Почему? – спросил Элий, едва ворочая языком.

– Да потому что лужа не хочет, – рассмеялся Сократ. – Лужа сопротивляется и стремится выплюнуть из себя сотни и тысячи пузырей. И соседние пузыри не хотят. Они чувствуют, мозжечком чувствуют, чем это для них кончится. И едва они начинают чувствовать жар, исходящий от Империи, они начинают её уничтожать. Толпы варваров собираются под стенами, или толпы подонков раздирают мир изнутри. Или все кричат, что Империя примитивна и недостойна, нагла, самоуверенна. Неважно. Как только Империя имеет шанс стать мировой, её сразу атакуют, причём атакуют со всех сторон. И стараются опрокинуть. Можно, конечно, защититься и создать уродливого монстра, который будет упреждать все удары, но такое чудовище раздавит самого себя. Пока что ни одна Империя не выдерживала напора. Но вновь и вновь какая-нибудь из них начинает расти и растёт, растёт… И если Рим сейчас не сможет захватить весь мир, то это сделает Чингисхан. Не сможет Чингисхан – явится кто-то другой, какой-нибудь Галл. Или Альбион войдёт в силу… Или мы, словены… Но это будет повторяться вновь и вновь, и пузыри будут лопаться. Потом какой-нибудь сумасшедший решит сжечь половину мира, которая ему мешает господствовать над оставшейся половиной. Следом появится другой, такой же сумасшедший. Вариантов тут бесчисленное множество. Но цель всегда одна – единая Империя. Мировая.

– Зачем?

– А зачем человек живёт и растёт? Так и Империя растёт…

Голова Элия сделалась тяжёлой, как камень. Ему казалось, что это от странных слов Сократа она так тяжела. И он подпёр голову руками, потому что шея не могла выдержать такой тяжести.

– Что ж, Риму вновь воевать теперь? – проговорил он глухо.

– Почему бы и нет? Что тебя пугает?

– Не люблю войну.

– И я не люблю. Но будет только одна Империя.

Подошёл Платон и уселся за стол. Ему тоже налили кружку – полную, до краёв.

– Об чем разговор? – спросил Платон.

– О Риме. О чем же ещё может говорить Император?

– Если честно, не люблю я Рим, – заявил Платон.

– Это почему же? – Сократ наигранно удивился, хотя прекрасно знал воззрения друга.

– Да за то, что они так пережёвывают все и хапают, хапают… Им далеко до моего идеального государства.

– А в чем твоё идеальное государство идеально? Тем, что ты вывел стражу, как цыплят в инкубаторах, воспитал морально стойких чистых душой соглядатаев и палачей и даже про богов запретил рассказывать дурное? Или то, что правителей превратил в отдельное племя, у которых все общее – и деньги, и жены, и дети?

– Всяко лучше, чем Рим.

– Рим невинен! – объявил Сократ. – Как невинен волк, пожирающий ягнёнка. Это в генах каждой Империи – завоёвывать и подчинять. И так – пока хватит сил.