Колдун из Темногорска - Алферова Марианна Владимировна - Страница 31

Стен то говорил вполне понятные вещи, то он начинал рассуждать на каком-то своем особенном языке. Как будто не от своего имени. Лене вдруг расхотелось спорить о высших материях. Если сказать честно, эти самые материи ее мало занимали, интересовал ее только Лешка. Их отношения. Какие еще, к черту, отношения? Он уедет, и они никогда больше не увидятся. Никогда. Вот и все отношения.

– Ты мне будешь писать? – спросила она жалобно.

Стен пожал плечами, и этот жест мог означать все, что угодно – «не знаю», «может быть», «конечно».

Потом выяснилось, что пожатие плеч означало недоуменное «зачем?»

Лена подошла и, приподнявшись на цыпочки, поцеловала его в щеку. Потом отступила.

– Это ничего не изменит, – сказал Стен очень тихо, без тени издевки в голосе, и от этого его слова звучали еще обиднее, еще больнее.

Лена бросилась вон из комнаты. В прихожей столкнулась с Иваном Кирилловичем. От неожиданности она вскрикнула. В руках «старика» – а в мыслях Ленка именовала этого человека именно так – была точно такая же плетенка, как и у него на шее. В цветных косицах причудливо сверкала серебряная нить. В этот раз ожерелье показалось Ленке необыкновенно красивым.

– Ниточка живая? – спросила Ленка у «старика». Почему-то шепотом.

– Можно сказать, что да. Наверное, то, что я совершаю – безумие. Но все же… Вы позволите? – спросил Иван Кириллович так же очень тихо.

Ленка кивнула – сейчас она была готова на любое безумство. Она приподняла волосы и замерла, ожидая чего-то неожиданного. Волшебного. Иван Кириллович замкнул на ее шее ожерелье. Ничего особенного. Немного щекотно. Тогда она еще не ведала, какой властью наделил ее этот странный человек. А если бы даже ведала, то все равно отказаться уже не могла. Ожерелье было уже создано.

– И что теперь?

– Увидите. Только будьте осторожны. Возьмите на память. – Иван Кириллович вложил ей в руки что-то плоское, завернутое в два слоя газет.

– Тарелка? – изумилась Лена. – Так ведь это наверное… – она смутилась. Хотела сказать, что он отдает чужую вещь без ведома хозяев.

– Тарелка моя, – сказал старик с легким раздражением. – Я дарю! Я!

Лена не поняла, зачем ей тарелка, но переспрашивать не стала. Взяла, зажала под мышкой. Ей редко что-то дарили.

Писем Стен не писал, но в последних числах августа 87-го вновь объявился в Питере. Когда высокий молодой человек окликнул Ленку в скверике возле ее дома, она не сразу признала в нем Стеновского. Он выглядел старше своих лет, был неожиданно деловит и уверен в себе. На нем была тонкая синяя джинсовая рубашка и новенькие джинсы, несомненно, американские. Ровный бронзовый загар и золотистый оттенок волос говорили о том, что последний месяц он провел под жарким солнцем. Сердце ее заколотилось – несколько секунд Лена стояла, не в силах сдвинуться с места и лишь глядела на Стена во все глаза. Уж никак не ожидала она увидеть его таким – не загнанным в угол, а веселым и неприлично преуспевающим. Жизнь уже начала меняться. Но совсем чуть-чуть, незаметно. Ветер перемен походил пока на сквозняк. Никто не знал, насколько силен окажется ураган.

– Как у тебя дела? – спросил Стен, улыбаясь.

– Дерьмово. В институт провалилась, – огрызнулась Лена, пытаясь скрыть смущение. – Во второй раз поступала в медицинский, и срезалась на сочинении, как в прошлом году. Вот такие пирожки.

– Что будешь делать теперь?

– Пойду на какие-нибудь курсы. Или в мед училище. Может быть. Не знаю. Мать сказала, что так даже лучше – у нее нет возможности кормить меня шесть лет. Отец умер в прошлом году. Я целый год готовилась, и вот – облом. Говорят, без взятки вообще не поступить. А идти в Техноложку или Холодилку, чтобы технарем всю жизнь в конторе сидеть, не хочу.

– На экономический факультет не пробовала? Экономика – перспективное направление… – начал было Стен, но Лена его перебила.

– Зачем? Хочу быть медиком. Но не могу.

– Сочувствую, – сказал Алексей.

– Я сама себе сочувствую, – усмехнулась она, и тут же поймала его удивленный взгляд. Кажется, он не ожидал от нее подобных фраз. Что поделаешь – все когда-нибудь начинают взрослеть. – А ты? – поинтересовалась она.

Алексей приложил палец к губам.

– Пока это тайна, но я скоро ее открою. Ребята в городе?

– Наверное. Дроздов только уехал – поступил в военное училище.

– Ну и Бог с ним. Не велика потеря. Кирша и Ник здесь? Надо им позвонить, разговор будет интересный. – Алексей подмигнул ей с видом заговорщика.

И тут она заметила у него на шее – верхняя пуговица рубашки была расстегнута – пестрое ожерелье с серебряной нитью. Точно такое же, как у нее. Или почти точно такое же. Это был знак какого-то тайного братства – но какого, Лена тогда еще не знала.

«Так я с тобой!.. Я и ты!» – хотелось ей закричать на весь мир. Но она вовремя закусила губу. Гордость ее переполняла. Она всю жизнь мечтала о чем-то таком – избранности, друзьях, настоящих друзьях. Взаимопонимании.

Через полчаса четверо бывших одноклассников сидели на кухне у Кирши. Стен принес бутылку вина, и они выпили за встречу.

– Ну, конспиратор, рассказывай, с чем пожаловал, – подмигнул старому приятелю Кирша. – Как жизнь на зоне?

– Брось, Санька, у него же условный срок, – вмешалась Лена. – Теперь наверняка можно подать на реабилитацию. То, что Лешка написал в листовке, теперь пишут в газетах. Сахарова из ссылки вернули.

– Еще не все газеты и не всё пишут, – уточнил Кирша. – И потом неизвестно как все повернется. У нас всегда так: сначала дырочку проковыряют, а потом ее срочно заткнут.

– Хватит о прошлом, – протестующе взмахнул рукой Алексей. – Лучше поговорим о будущем.

Все насторожились.

– Ну и что там, в будущем? – пожал плечами Кирша. – Молочные реки и кисельные берега? Будем жить, как на западе.

Стеновский задумался, будто взвешивал в последний раз, стоит ли говорить о своих замыслах.

– Предлагаю вам работу в очень важном проекте, – сказал он наконец. – Мы будем учиться за границей. То есть сначала учиться, а потом работать.

– Ась? – скорчил дурацкую физиономию Кирша. – В Магадане? Или на Колыме?

– В Европе, – уточнил Стеновский. – Возможно, в Англии.

Все переглянулись. Если бы они не проучились вместе со Стеном девять лет, то наверняка бы решили, что он их разыгрывает.

– Что значит – «предлагаю»? – спросила, наконец, Ленка.

– Существует некий проект… – начал объяснять Стеновский. – Он держится пока в тайне. Проект этот одобрен на самом верху, но пока не афишируется, у него слишком много противников. Одно могу сказать: речь идет о будущем России.

– Ага, скинемся, братцы, по рваному и выкупим назад Аляску, – ухмыльнулся Кирша.

– Дай мне сказать. Потом будешь подавать реплики с места, – вспылил по своему обыкновению Алексей, и Кирша примолк. – Один русский эмигрант пожертвовал огромные деньги в специальный фонд… Нам нужны самые способные, мыслящие по-новому люди.

– Нельзя ли поподробнее? – спросил Кирша. – Сколько кому и когда?

– Десятки, сотни ребят поедут учиться за границу на пять или шесть лет, – сообщил Стен. Таким тоном он говорил «Я должен был», рассказывая о листовках на демонстрации. – Формально проект создан для того, чтобы обучить группу экономистов за границей. Так оно и будет – с одной стороны. Но на самом деле цель куда важнее…

– Наше – самое лучшее, не чета заграничному, – перебил Ник.

– Эти ребята станут элитой, – заявил Алексей. – Будущей элитой.

Кирша пожал плечами.

«Может быть, Стен наконец, нашел то недостижимое, о котором так мечтал в прежние годы», – подумала Лена.

Алексей выглядел человеком, ухватившим мечту за хвост.

– Судя по всему, наш друг эти три года сидел в сумасшедшем доме, – резюмировал прозвучавшее выступление Кирша.

– Это похоже на правду, – не очень уверенно сказала Ленка. – Все теперь надеются на помощь Запада.