Император Валгаллы - Алферова Марианна Владимировна - Страница 40

— Какое, к черту, слияние? — буркнул полковник. — Люди, которые наслаждаются удобствами Вечного мира, хотят, чтобы другие жили в мире войны.

— Все не так просто, полковник, — покачал головой Сироткин. — Врата — это вид оборотничества. Полнолуние... человек превращается в зверя, пьет кровь, рвет мясо, но луна уходит, и зверь вновь становится человеком. Сбрасывает прошлое вместе с волчьей шкурой. Проходит врата, оставляет кровь и смерть на той стороне. Когда стрелок возвращается, все, что творилось в Диком мире, кажется ему не более чем ярким головидео. Ненависть, кровь и смерть становятся ненастоящими. Механизм происходящего неясен. Есть теория, что сам процесс синхронизации обесцвечивает его переживания. Это много раз проверено и подтверждено многочисленными данными исследований...

— А знаете, что говорят на нашей стороне, в Диком мире? — спросил Поль.

— Не знаю, но хотел бы услышать, — сказал рен.

— Врата очищают в прямом смысле. Они делают человека другим. Меняют личность.

— На нашей стороне эта теория тоже существует, — подтвердил Сироткин. — Как бы то ни было, любая теория ведет к благодушию.

— Приготовиться! — загремел усиленный громкоговорителем голос Тутмоса. — Участники марша открытых врат, мы приближаемся к оплоту зла, к старой военной базе!

Толпа отвечала своему кумиру восторженным «гы-ы»...

Женька попыталась разглядеть из-под руки, что же там впереди, каков из себя этот чудовищный оплот. Но увидела только уходящую направо серую полосу боковой дороги, которая через сотню метров упиралась в ограду из старой, начавшей уже местами ржаветь металлической сетки. Не слишком высокие ворота, охраняемые двумя миротворцами, были заперты. На сером пустыре за оградой можно было разглядеть полукруглую крышу ангара и одноэтажные мутно-зеленого цвета бараки.

— Послужим миру! — кричал в громкоговоритель Тутмос. — Разгромим этот вертеп! Вперед! Бегите! И я побегу с вами!

Команданте соскочил со свой платформы и побежал. Не сговариваясь, побежали и остальные. Тутмоса тут же обогнали. Женька неслась в первых рядах. Охранники базы заметили их. Они закричали, один замахал руками, как будто отгонял назойливых мух, а второй кинулся в будочку КПП.

— Ограда под напряжением! — услышала Женька испуганный дрожащий голос, усиленный динамиком.

Но она неслась вперед, и остальные тоже.

— Не надо... Женя! Стой! — издалека донесся задыхающийся голос рена Сироткина.

Она продолжала бежать. Женька уже отчетливо видела миротворцев. Один нажимал на какие-то кнопки внутри будочки охраны, второй стоял за сеткой, сжимая в руках автомат, и явно не знал, что делать. Потом тот, что у ворот, стал пятиться, а тот, что в будочке, все нажимал и нажимал на какую-то одну кнопку, но она, похоже, не срабатывала. Женька уже могла разглядеть их лица: одинаково молодые и одинаково испуганные.

Громко сигналя, толпу бегущих рассекла грузовая платформа. С ее помощью кто-то из участников марша, видимо, надеялся протаранить ворота. Но машину опередил человек. Женьке почудилось, что этот парень с длинными волосами в светлых джинсах и белой рубахе явился ниоткуда, просто возник на той стороне — и все. Очутился рядом с охранником, ударил его кулаком в лицо, и миротворец грохнулся на землю. Только тогда Женька поняла, что это Ланьер. Он рванул дверь будочки, сбил с ног растерявшегося миротворца. И почти сразу ворота стали отворяться.

Когда первые участники марша очутились рядом, в щель можно было протиснуться уже двоим или троим. Люди кинулись внутрь.

— Врата! Мы открыли врата! — вопили вокруг, ликуя.

Участники марша неслись со всех сторон, широко разлившийся поток пытался стечь в одно устье полуоткрытых ворот. Женька проскочила на территорию базы одной из первых. Заметила лежащего на земле миротворца. Каска слетела с его головы, и на серой, лишенной растительности земле, растеклось небольшое черное пятно. Б следующий миг его заслонили штурмующие базу.

«Что это с ним?!» — изумилась Женька.

A из одноэтажного домика выбегали и строились миротворцы. Все в новенькой хамелеоновой форме. И с автоматами.

«Неужели они будут стрелять?» — изумилась Женька.

— Мы будем стрелять! Мы будем! — закричал офицер, будто только и дожидался ее немого вопроса.

Но тут, рыкнув, грузовая платформа наконец пробила так и не успевшие открыться ворота, опередила бегущих и понеслась на миротворцев.

— Огонь! — крикнул срывающимся голосом офицер и отпрыгнул в сторону.

Женька услышала три или четыре выстрела — не больше. А потом миротворцы кинулись наутек.

Грузовая платформа с грохотом обрушила ворота ангара. Несколько парней из «марширующих» поймали офицера. С него сорвали каску и нагрудник, порвали рукав хамелеоновой формы. Какой-то здоровяк в чёрной майке влепил пленнику пощечину.

— Стойте! — закричала Женька. — Не бейте его! Мы все обнимемся. Так велел команданте.

И она, оттолкнув здоровяка в черном, в самом деле обняла офицера. Остальные тоже начали его обнимать.

— Что вам нужно? — спросил миротворец дрожащим голосом. Одна щека у него припухла, на губе была кровь.

— Ты можешь открыть склад?

— Могу... но только наружную дверь. От внутренних помещений у меня нет ключей.

— Открывай! — приказал парень в черной майке.

— Открывай! — подхватили остальные.

Внутри бетонной коробки склада было прохладно, даже зябко. У полуголых девчонок и парней, ворвавшихся внутрь, невольно начали клацать зубы. Они оглядывали унылые коридоры, освещенные вечными фонарями, с варикозными жгутами кабелей, тянувшимися неизвестно откуда и куда, и невольно жались друг к другу, робея. Их порыв улетучился почти мгновенно. Немедленно захотелось назад, наружу, на жаркий воздух из этой ледяной атмосферы.

— Вот вам... вот вам... вот вам... — приговаривала Женька, развешивая на одинаковые металлические ручки флажки с надписями «Мир дикарям».

Многие пытались открыть двери наугад, но все были заперты.

Какой-то парень принялся бить по двери прикладом принесенного снаружи автомата. Потом дал короткую очередь, метя в замок, но тут же закричал и повалился на пол: пули, срикошетив, угодили ему в ноги.

Следом истошно взвыла сирена, мигнули и погасли вечные фонари, а когда снова зажглись, воздух сделался непрозрачным, желтовато-коричневым и горьким на вкус.

— Назад! К выходу! — завопил кто-то. — Назад! Не дышать!

Все побежали, напрасно пытаясь сдавить ладонями рты,, укрыть лицо сорванными с тел майками или пропитанными потом платками. Женька ринулась вслед за другими, упала, ободрала колени, снова побежала. Сирена продолжала надрывно выть.

Когда она выскочила из складского барака, то увидела, что все «марширующие» несутся уже далеко впереди, а рядом нет никого. Женька глотнула жаркого чистого воздуха. Страх почти сразу исчез. Она даже вспомнила, что раненый так и остался там, в коридоре, но не могла себя заставить повернуть назад. Пошатываясь, она брела к воротам. У нее подгибались колени. Она видела, как улепетывают другие, как медленно выезжает из ангара грузовая платформа и, поднимая облако пыли, так же медленно катится ей наперерез.

— Женя! — окликнул ее Поль Ланьер. — Давай к нам! — И протянул ей руку.

Он легко, как ребенка, поднял ее наверх. Она уселась прямо на пол. Девица в ажурном купальнике протянула Женьке бутылку с водой. Вторая — в одних ярко-синих трусиках — одарила яблоком.

— Что с тобой случилось? — спросил Поль. — На тебе лица нет.

— Мне стало так страшно. Я думала... там отравляющий газ. Во рту до сих пор этот мерзкий вкус. Я чуть не умерла. Что это было?

— Эликсир паники. Не слышала про такой? Довольно безобидная штука. Иногда вызывает рвоту и понос. Но стоит пару раз вдохнуть эту дрянь, и человека охватывает смертельный ужас. Когда-то его применяли при разгоне демонстраций.