Из записок переводчицы - Буренина Кира - Страница 11

— Марина? — спросил он. Я кивнула. Душан легко подхватил мой чемодан. — Машина стоит немного дальше, вы не возражаете?

Синий «опель» действительно стоял недалеко. Мы молча ехали по трассе, ведущей в город. Негромко играло радио. «Неужели я в Белграде?» Мне хотелось ущипнуть себя за руку. Когда-то я безумно, страстно мечтала попасть сюда. Но — при других обстоятельствах, с другим человеком. Проехали величественный мост.

— У меня забронирован номер в гостинице «Белград», — слегка запинаясь, сообщила я.

— Никаких гостиниц! — категорически отрезал Душан. Я растерялась.

— Сейчас небезопасно в гостиницах, — продолжил он, — остановитесь у меня.

Я потеряла дар речи. Машина летела по Белграду на предельно допустимой скорости. Свисток, тормоза, к нам шел полицейский.

— Здраво, — буднично ответил на его приветствие Душан.

— Нарушаем? — Все полицейские мира одинаковы.

— У меня гостья из России, заговорились, извините. — Душан развел руками. Полицейский заглянул в салон. Я старательно покивала головой в подтверждение слов Душана.

— Здравствуйте, — на всякий случай прибавила я по-русски. Полицейский вздохнул, махнул рукой, и мы поехали дальше.

Когда мы въезжали в просторный двор двухэтажного каменного дома на окраине Белграда, маленькая проворная блондинка открывала дверь дома на сигнал машины.

— Моя жена Весна, — объявил Душан.

Весна излучала радость и гостеприимство. Не дав мне распаковать чемоданы, меня потащили обедать. Югославская кухня — это песня. Ее не опишешь, ее надо пробовать. Весна расстаралась на славу — тут были и чорпа — густой суп, и острый салат, и чевапчичи — маленькие острые колбаски, и смоляно-черная «кафа». Весна непринужденно щебетала, словно мы были знакомы с ней сотни лет.

— Отдыхайте с дороги. Вам сегодня пришлось рано вставать, — скомандовал Душан.

— Но нам надо бы поговорить, — пролепетала я.

— Об этом — потом! — был категоричный ответ.

Я подчинилась. Мы долго разговаривали в тот вечер. Деловой разговор быстро стал доверительным, задушевным. Душан заинтересовался нашим предложением, обещал подумать, найти переводчика, чтобы общаться с венским главным офисом.

— Я бы отказался, если бы приехал кто-нибудь из ваших боссов из Вены. Хоть и трудные у нас времена, но у меня работа есть. И неплохая. Но русским отказывать я не хочу. Чего только не случалось между нашими народами, но до сих пор в сербском языке есть поговорка: «Сколько бы нас было сейчас, если бы не русские? Не набралось бы и грузовика». Я очень серьезно подумаю, Марина, обещаю. А сейчас едем на ужин.

В доме постоянно звонил телефон. Первое, что сообщалось всем абонентам, это новость о русской гостье.

— Мы сейчас заедем к нашим друзьям, а потом с ними отправимся в ресторан, — объявил программу Душан.

Через восемь минут мы остановились у двухэтажного дома.

— Я туда не пойду, — сказала Весна, — их собака кусает меня за ноги.

— Ничего, мы запрем ее, — пообещал огромный, грузный хозяин дома, вышедший нас встречать.

Мы вошли в дом. В просторной гостиной стоял дым коромыслом. За столом сидели хозяйка в вечернем костюме и пять-шесть женщин, попивающих кофе. В другом углу на всю мощность работал телевизор, и кучка детишек неотрывно следила за развитием действия боевика. Прямо у порога на полу сидели трое мужчин и присоединившийся к ним хозяин дома, они говорили по телефону, передавая по очереди трубку друг другу. Над всем этим висел писклявый лай запертой в комнате болонки. Очень быстро гомон приобрел организованный порядок, и хозяева дома, оставив гостей, присоединились к нам. В маленьком сербском ресторанчике было пустынно. Мы были одними из первых посетителей. В углу настраивал инструменты небольшой народный музыкальный коллективчик, официант суетился вокруг нас. Грянула музыка, входили постоянные посетители ресторана, нос защекотали удивительные запахи. По залу прошел слух о «русской гостье Душана», и музыканты, встав за нашими спинами, старались вовсю. Было шумно, весело и уютно. Я чувствовала спокойствие и защищенность.

Поздно вечером Душан осторожно вел свой «опель» по окраине Белграда. У маленькой церквушки он затормозил.

— Пойдем.

Мы вошли в железные ворота, Душан уже стучал в дверь.

— Может, не надо? — робко спросила я.

— Надо! — скомандовал Душан.

Дверь отворилась, и мы вошли. В церкви было полутемно. На стенах фрески, иконы.

— Сюда! — позвал Душан из угла. Там, на деревянном столе, лежали древние рукописные книги XVII, XVIII веков, более поздние. Они лежали в рабочем беспорядке, видно было, что их использовали каждый день. Весна раскрыла наугад. Я вгляделась в буквы. Да это же старославянский! Душан и Весна молчали, но как красноречиво было это молчание...

Как же мне не хотелось улетать, покидать этот гостеприимный дом, Душана, Весну... Утренний рейс на Москву был уже объявлен, а мы все стояли и не могли наговориться. Когда я, распрощавшись, наконец подошла к таможеннику, Душан крикнул мне:

— Захочешь выпить кофе в баре, передай бармену Вуйе привет от Душана и скажи, что ты моя гостья.

Я взмахнула на прощание рукой, и глухая перегородка скрыла от меня гостеприимную пару. В баре хлопотал круглый маленький колобок.

— Вуйя, — несмело обратилась я. Он поднял на меня темные и круглые, как вишни, глаза. — Привет от Душана, я его гостья, — заученно повторила я.

Вуйя покатился к автомату эспрессо и, радостно улыбаясь, приготовил мне черную, крепкую, горькую «кафу».

— Никаких денег, — он решительно отклонил мою руку с купюрами, — вы ведь гостья.

Гостеприимство Душана грело меня до отлета. Я с удивлением заметила, что мое подсознание больше не бунтует. Наваждение прошлого не волнует меня. Все забыто. Теперь есть новый Белград. И новый смысл в этом слове.

На следующий день Боря едва сдерживал нетерпение:

— Ну что, как он тебе? Как мой спец, согласен?

Я задумчиво оглядела свою знакомую до последней черточки на столе комнату.

— Надо говорить «Добро дошли», что по-сербски обозначает «Добро пожаловать», — поддразнила я Борю.

— Ну не тяни! — Терпение у Бори готово было лопнуть.

— Он обещал подумать, — обнадежила я Бориса.

— У-у-у, — протянул Боря разочарованно. — Может, мне к нему съездить, а? Потолковать... Только, чур, с тобой, я по-сербски ни бельмеса. Поедешь еще?

— С удовольствием, — от всего сердца ответила я. Боря выпучил глаза и подозрительно осведомился:

— Опять шуры-муры?

ДВА САНТИМЕТРА В АПРЕЛЕ

— Марина, вы меня расстраиваете! — огорчилась закройщица, распарывая мою почти готовую юбку. — Два сантиметра на талии лишние!

Я расстроилась. Опять костюм не будет готов. В воскресенье мне надо улетать в Германию, а надеть нечего!

В Дюссельдорфе было тепло и светило яркое солнце. Едва начавшийся апрель уже выстреливал крокусами и ранними тюльпанами на клумбах, ярко отражался солнечными зайчиками в чисто отмытых витринах. Глядя на сухой асфальт и щеголяющих в туфельках женщин, я с трудом представляла Москву, пронизывающий апрельский ветер, наледь на асфальте.

Гостиница «Кристалло» подавляла неискушенных российских заводчан, которых сопровождала я, тяжелой роскошью в стиле ампир. Они шарахались от толстых купидонов, свисающих со стен в коридорах, и сшибали мраморные подставки, расставленные во всех удобных и неудобных местах. Четверо мужчин из далекого городка в Сибири, прибывших на приемку оборудования, шумно обсуждали свои впечатления от первого визита в зарубежье. Все удивляло и забавляло — водители, пропускающие пешеходов, пешеходы, спешащие яркой, нарядной толпой, нищие, чинно сидящие на тротуарах или пиликающие на гармошках. Вечером, предоставленные сами себе, мы отправились на ужин.

— Мы хотим попробовать что-нибудь особенное, типично немецкое, — попросили уральцы.

«Что ж, немецкое так немецкое, — подумалось мне, — в Старом городе наверняка есть какой-нибудь ресторанчик».