Роковая любовь - Бурден Франсуаза - Страница 4

На сегодняшний вечер ему не оставалось ничего другого, как вернуться домой, где, скорее всего, он опять проведет бессонную ночь. Накануне он заснул только на рассвете, прямо в гостиной, на диване, среди коробок с вещами Лоры, прокручивая в мозгу фразы, которые скажет ей. Конечно, она решила вообще не приходить.

– Виктор, подожди меня!

Зычный голос Марсьяля отражался от белых каменных стен и крыш домов.

– Ну хорошо, извини меня! Но все-же это не конец света...

Отец догнал его, немного запыхавшись, и Виктор почувствовал на своем плече его твердую руку.

– Я пережил это, Вик, и мне было еще хуже, поверь! Лора ведь не умерла, насколько мне известно! Ты просто не можешь смириться с мыслью, что она будет счастлива без тебя?

Виктор остановился, склонив голову и ничего не отвечая. То, что отец стал вспоминать о своих собственных несчастьях, доказывало, до какой степени он был потрясен.

– Нильс – это моя вина. Я плохо его воспитал, знаю. Но он так напоминал мне Анеке! Я не должен был с тобой об этом говорить, тем более в присутствии матери... Я знаю, что ты любишь ее. Я тоже любил Анеке безумно, я могу тебя понять. Разница только в том, что твоя жена этого не заслуживает.

Шокированный цинизмом последнего замечания, Виктор продолжил свой путь.

– На протяжении всей жизни судьба наносит нам удары, не так ли? И, тем не менее, их приходится преодолевать, ты сам увидишь. Я не хочу вмешиваться в твои дела, я просто хочу помочь тебе преодолеть самую трудную часть пути. Возьми Рок, Вик! У тебя будет там столько дел, чтобы привести все в порядок, что времени думать о Лоре не останется. И для Тома, когда ты будешь брать его на выходные, это будет сущим раем!

Пройдя по улице Монтень, они подошли к конторе. Виктор поднял глаза к собору Сен-Сасердос. Его башня на фасаде с глухими аркадами была ярко подсвечена.

– Если Максим не против,– пробормотал он.

– Не против. Держи...

Отец силой всунул ему в руку связку ключей.

– Съезди туда, когда захочешь, хотя бы просто полюбопытствуй.

Виктор покорно пожал плечами и положил ключи в карман.

– Извинись за меня перед мамой,– добавил он, силясь выжать из себя улыбку.

После секундного замешательства Марсьяль кивнул и повернул назад. Виктор проводил его взглядом и вспомнил, что даже не поблагодарил отца. В том состоянии, в каком он находился, любое отвлекающее средство было для него спасительным, и переезд в Рок в самом деле мог помочь выйти из безысходности, куда он погружался. Конечно, это не был конец света, но боль была очень острой.

Нильс смотрел на распакованные коробки, загромоздившие гостиную, спальни и даже ванную. Лора, совершенно восхитительная в своем слишком коротком шелковом пеньюаре, хлопотала над ними. Ее светлые волосы были закреплены на затылке большой заколкой, что придавало ей вид молоденькой девчонки.

– Завтра же пойду искать работу! – заявила она безапелляционно.

Она повернулась к нему, держа в руках туфли.

– Куда мне их положить?

– Куда хочешь, ты ведь у себя дома.

Это было не совсем точно, потому, что он не платил за аренду последние четыре месяца, и владелец уже посылал к нему судебных исполнителей. До сего дня ему не хватало смелости объяснить все Лоре, но надо будет как-то это решить.

Его финансовая ситуация, как всегда, была катастрофической, притом, что отныне он не мог рассчитывать на помощь семьи.

Ему срочно нужно было обратиться к своему агенту, чтобы как можно быстрее найти контракт, иначе банк отзовет его чековую книжку и кредитные карты. Мог ли он представить себе что-то худшее именно в тот момент, когда в его жизнь вторглась женщина с ребенком?

Он лег на диван и закурил сигарету, чтобы придать себе смелости. Он только собрался заговорить, как она опередила его.

– Что тебе сказал Виктор?

Естественно, она хотела это знать. Должно быть, она тоже чувствовала себя виноватой, равно как и сам Нильс.

– Да почти ничего.

– Как он выглядел?

– Подавленным, злым, несчастным.

– Я позвоню ему,– неуверенно сказала она.

Она этого не сделает, это очевидно. Какие чувства все еще связывают ее с мужем? Вернее, с бывшим мужем, поскольку адвокат ускорит этот переход.

– Все еще любишь его?

Он задал вопрос как бы между прочим и тут же пожалел об этом. В самом ли деле он хотел знать, что она испытывала к Виктору? Если они не желают быть раздавленными сознанием вины, то лучше избегать этой темы.

– Не знаю,– ответила она после некоторого раздумья.– О, его трудно не любить, ты же знаешь!

К сожалению, Нильс знал это очень хорошо. Подростком он восхищался и завидовал успеху братьев у слабого пола. Особенно Виктору, который умножал победы над девушками, не привязываясь ни к одной, и всегда умел с ними элегантно расставаться. Никто на него не обижался, все его обожали, это был действительно очаровательный молодой человек. Нильс тогда мечтал быть таким, как он.

– Он забудет,– прошептала Лора.

Она подошла к нему и села рядом. Он обнял ее, не испытывая настоящего желания. И как ему удалось это сделать? Как получилось, что она переехала к нему? О нет, Виктор не забудет и не простит! А Нильс, хотя ему уже за тридцать, так привык к безусловной поддержке семьи, что теперь спрашивал себя: как ему, одному отныне, выкрутиться, чтобы не ударить в грязь лицом.

Шелковый пеньюар распахнулся, открывая грудь Лоры. Он обожал ее тонкое тело, длинные ноги, ее светлую кожу натуральной блондинки. Он сразу захотел ее, правда, он знал, что это желание немногого стоит.

– Но существуют наследники, имеющие право на обязательную долю, мадам Монье, поэтому вы не можете распоряжаться всем имуществом...

– Но почему, ведь оно мое?

Виктор начал терпеливо объяснять правила наследования, впрочем, малоубедительные для его клиентки. Он знал мадам Монье уже очень давно, она была учительницей истории у них в коллеже, и его не покидало ощущение, что она все еще воспринимает его как мальчишку. Понадобилось еще около четверти часа разговора, прежде чем он избавился от старой дамы, посмеиваясь над ее упорным желанием завещать все своему садовнику. Ее дети никогда не приезжали к ней, и в какой-то мере они заслуживали того неприятного сюрприза, который их ожидал.

Он рассеянно заглянул в свой ежедневник и спустился в холл. Его секретарша почти скрылась за грудой папок, наваленных на столе.

– Это что еще такое?

– Ваш брат заставил стажера разбирать архивы,– она с понимающей улыбкой.

У Максима была мания наводить порядок, и, должно быть, он задумал новую систему классификации. Подвал конторы был оборудован металлическими стеллажами, на которых размещались тысячи дел. Разложенные по коробкам, в полном порядке лежали многочисленные жизни, составляющие историю целого региона. В коробках покоились три поколения семейных тайн: отвергнутые дарения и спорная собственность, сомнительное родство и признанные отцами незаконные дети, брачные контракты и оплата посмертных счетов.

– У вас есть сегодняшние биржевые сводки?

Пока секретарша стучала по клавишам, чтобы выйти в Интернет, Виктор напрасно рылся в карманах – он бросил курить, когда родился Тома, и сигарет у него не было. Он протянул руку к затерявшейся среди телефонных аппаратов пачке.

– Можно?

– Вы не должны, но, пожалуйста, возьмите.

Первая затяжка показалась ему чудовищной, но вторая просто восхитительной. Он взял выползший из принтера листок и пошел с ним к себе в кабинет, зажав сигарету в зубах. Он собирался поразмыслить над просьбой о размещении капитала, с которой к нему обратился один из его крупных клиентов, и цифры, в общем, его не разочаровали. Однако стоило ему сесть за стол, как индексы котировок показались ему смертельно скучными. Его взгляд обратился к телефону. Он сопротивлялся искушению позвонить Лоре. Последний раз, когда он решился на это, он нарвался на Нильса и повесил трубку, не сказав ни слова. Надо было послать Лоре денег, он точно знал, что на ее счету совсем немного. Куда она их потратит? Купит дорогое белье, от которого Нильс сходил с ума? Пристрастия младшего брата были ему хорошо знакомы, когда они были моложе, они обсуждали во время «мальчишеских» разговоров и этот вопрос.