Роковая любовь - Бурден Франсуаза - Страница 18

– Кое-какая наличность также имеется на банковских счетах, кроме того существует сейф, который мы вскроем вместе. Если желаете, я могу отдать вам ключи от дома, который отныне переходит в вашу собственность.

– Сегодня?

Его распирала радость, которую он уже не стремился скрыть, однако в ней было что-то раздражающее Виктора.

– Именно так! – сказал он сухо.

Как и было договорено, Максим передал ему досье Вильнёва, и сейчас Виктор пожалел об этом. Он поднял голову и увидел, что Вильнёв смотрит на него с любопытством.

– И все же вынужден вам сообщить о довольно неприятном инциденте,– продолжил он.– Дело в том, что существует завещание, переданное нам тридцать семь лет назад,– оно указано в наших регистрационных книгах. Однако мы не можем найти его в наших архивах.

– О! – воскликнул Вильнёв.– Тридцать семь лет, целая вечность!

– Но не для закона.

– Во всяком случае, дядя Робер наверняка считал меня своим наследником, поскольку я его единственный родственник.

– Вы хорошо ладили?

– В то время? Очень хорошо! Потом, правда, потеряли друг друга из виду.

Он беззастенчиво врал, и Виктор знал это. В действительности Робер Вильнёв выставил племянника за дверь, как только тот достиг совершеннолетия, и если сам Жан не хотел в этом признаваться, то до сих пор жили люди, которые помнили это.

– Мне понадобится ваша помощь,– радостно добавил Вильнёв.– В одиночку я не сумею управиться с этаким состоянием.

Его смущенное нетерпение в начале встречи сейчас полностью улетучилось.

– Нотариусы занимаются подобными вещами? – настойчиво спросил он.

– Да,– уклончиво ответил Виктор.

Этот человек становился ему все более неприятным, хотя внешне он сохранял нейтралитет,– он не мог допустить, чтобы состояние его души отражалось на ходе дела. Если клиент пожелает поручить нотариальной конторе свои вложения, у Виктора не должно быть никаких действующих причин, чтобы отказать ему.

Он взял лежащую рядом с папкой с документами связку ключей и подвинул ее к Жану.

– Мой секретарь назначит вам новую встречу, но некоторое время займут административные шаги, поэтому будьте терпеливы.

– А если мне понадобятся деньги прямо сейчас?

– Я могу разблокировать для вас часть средств.

– Прекрасно!

Виктор поднялся, чтобы проводить клиента в приемную. Из вежливости он поговорил с ним еще минуты три и опять вернулся в свой кабинет. Лишь только за ним закрылась дверь, он позвонил брату по интерфону.

– Ты один, Макс?

– Один, давай говори.

– Вильнёв не показался очень расстроенным из-за истории с завещанием.

– Еще бы! Он знает, где его выгода.

– Он знает это до такой степени хорошо, что перед уходом коварно намекнул мне на то, что нотариальная контора Казаль переходила из рук в руки как раз во времена этого проклятого завещания, так что ничего, мол, удивительного, что оно затерялось.

– Но помещение-то никогда не менялось, и архивы никуда не выносили!

– Я сказал это, но, похоже, ему было наплевать. Тем лучше для нас, разве не так?

– Я терпеть не могу таких типов!

– Он какой-то странный и неприятный, это правда, но он собирается поручить нам управление своим состоянием.

– В самом деле?

В голосе Макса сквозило изумление, и Виктор улыбнулся.

– А ты что думал, что он затеет с нами тяжбу?

– Папа нам выцарапает глаза...

– Если не хуже!

Развеселившись, Виктор отпустил кнопку интерфона и заглянул в свой еженедельник. После обеда встречи следовали одна за другой, без перерыва, и он вздохнул с сожалением. Сейчас он уставал от работы – не то, что несколько месяцев назад, когда он был счастливым женатым человеком. Неужели он и вправду посвящал свою личную жизнь профессии, даже не осознавая того? Лора с утра до вечера была дома с Тома и, наверное, умирала от скуки. Но она никогда не изъявляла желания пообедать с ним в Сарлате – она говорила, что их малыш в ресторане просто невыносим. Если же Виктор советовал оставить Тома с родителями, она всегда находила отговорки. Почему он не почувствовал опасности, которая нависла над их семьей? Какая доза слепоты была ему необходима, чтобы ощущать себя в стороне от разъедающей повседневной рутины?

Приближался полдень, и Виктор решил, что у него есть время навестить отца. Вот уже несколько недель он был настолько захвачен Роком, что пренебрегал сыновними обязанностями, и ожидал, что отец выразит свое недовольство.

Через десять минут он уже подъехал к улице Президьяль. Мать была одна на кухне.

– Ты пришел пообедать с нами, мой дорогой? – спросила она несколько натянуто.– Отец наверняка скоро явится...

– Не хочу тебя беспокоить,– ответил он, наклонившись поцеловать мать.

– Ты меня вовсе не беспокоишь!

Нахмурившись, Бланш внимательно оглядела его с головы до ног, а потом проворчала:

– Ты похудел, да?

Она заметила, что пиджак висел на нем мешком, а щеки ввалились.

– У меня вкусное жареное мясо, и я поджарю тебе картошки,– решила она.

– Он имеет на это полное право! – раздался от двери голос Марсьяля.

Виктор повернулся в тот момент, когда отец уже радостно хлопал его по спине.

– Если бы ты не пришел, мне на обед достались-бы лишь два листика салата. Как дела? Выглядишь по-прежнему неважно, тебе надо, в конце концов, взять себя в руки. Давай-ка выпьем по стаканчику...

Он казался таким веселым, что Виктор явно смутился. Как мать могла объяснить такое благодушное настроение мужа? Закрывала ли она глаза на его измены или была настолько наивна, что ни о чем не догадывалась?

– Расскажи мне о Роке. Когда Максим говорит мне о твоих работах, у меня голова кругом идет.

– Заезжай ко мне и сам все увидишь.

– Хочешь сказать, что я подарил тебе отравленный пирожок? – громко расхохотался Марсьяль.

– Нет... В сущности, мне там очень нравится.

– В сущности?

– О, это как раз такое...

– ...такое жуткое место! – вмешалась Бланш.– Этот дом сделает сумасшедшим кого угодно. Особенно зимой, я очень хорошо это помню!

Поставив перед ними блюдо с мясной нарезкой, она тут же вернулась в кухню. Марсьяль раздраженно пожал плечами.

– Не пригласишь ли ты меня поужинать сегодня? – спросил он вполголоса.– Мама пойдет на собрание праздничного комитета, и я останусь один.

– Конечно, папа, только я не вернусь раньше восьми часов.

Виктор достал из кармана ключи и протянул их отцу.

– Приезжай не слишком поздно, если хочешь успеть все посмотреть.

– Хорошо. Я привезу пиццу?

Он явно хотел воспользоваться случаем, чтобы поесть то, что ему запрещалось.

– Ты разобрался с этими новыми законами в случае, когда один из совместных собственников переживает другого? – перестроился он, увидев входящую Бланш.

– Они изменяют немало положений о дарении и наследовании,– заметил Виктор.– Ты знаешь Макса, он уже все выучил наизусть, чтобы можно было вдалбливать клиентам.

– А ты нет?

– У меня нет головы, как у...

– Тогда тебе поскорее надо иметь голову на плечах.

Отец переставал шутить каждый раз, когда речь заходила о конторе. Но вместо того чтобы обидеться на произнесенное суховатым тоном внушение, Виктор почувствовал прилив признательности. Без строгого воспитания, которое он получил, без чувства ответственности и вкуса к работе, привитых отцом, он был бы полностью раздавлен уходом Лоры. Окажется ли он, в свою очередь, хорошим отцом для Тома? И какой вес он сохранит на фоне либерализма Нильса – либерализма в черновом варианте, который неизбежно будет иметь огромное влияние на его сына?

Он отогнал эту неприятную мысль и взял стакан с виски, протянутый Марсьялем.

Наконец-то, одним ярким солнечным днем, за несколько дней до Пасхи, пришла весна. Виржини наслаждалась солнцем, а ее заказчик продолжал раздумывать в паре метров от нее, разложив чертежи на капоте машины. Она объяснила ему все в деталях и теперь смиренно ждала вынесения вердикта. Она знала, что это была хорошая работа, как оригинальная, так и привлекательная. Может быть, ей таки выпадет удача? Если все пойдет, как она надеялась, то Пьер перестанет быть в ее жизни несчастным случаем, ошибкой судебного приговора, за которую пришлось заплатить слишком дорогую цену.