Лицо особого назначения - Бурак Анатолий - Страница 57

Из устного виртуального сочинения ученицы младшей группы Аа-нау:

— Снасяла люди не умели летать к звездам. Но, потом Велховный Плавитель плидумал, как всем людям научиться пусесествовать к длугим милам. И люди стали заселять планеты одну за длугой. Когда я выласту, я тоже буду лаботать пусесественником. А все меня учат лесить косесек и собасек. Я вижу, как у них все устлоено внутли. И помогаю, стобы они сами себя вылесили.

— Хватит, Аа-нау, достаточно. Иу-ней потрепала девочку по головке.

— Сто слусилось, Иу-ней?

У малышек менялись зубки, и все девочки в группе смешно шепелявили.

— Ничего, девочка. Иди в спортзал.

— А плавда, что Велховный заболел?

Иу-ней растерянно смотрела на восьмилетнюю малышку. Самое ужасное, что это было правдой. Более полутора тысяч лет Император был здоров как бык и, казалось, проживет еще годы и годы. Но, вот уже три месяца, как организм, которому, казалось, не будет износа, сковал неведомый недуг. Ничто не помогало. Ни потоки энергии, которые Верховный впитывал словно губка, вернее, словно сухой песок пустыни. Ни усилия женщин медиков. Ибо, несмотря на жизненную силу людей, заслуживших смерть, и животных, предназначенных на убой, Гн-трх таял подобно льдинке в жаркий день. Конечно, она слишком молода, чтобы ее пригласили для оказания помощи Императору. Но, слухи ширились. Вон даже дети и те знают.

А на одной из относительно недавно колонизованных планет, молодая пара обсуждала, — как назовет первенца.

Разумеется, как и у всякого члена Клана, его имя будет отличным от имен нормальных, К тому же теперь, во время беременности, когда определяется специализация будущего Высшего, он должен постоянно слышать свое имя. Как и всякая женщина, принадлежащая к касте избранных, Юи-тиу знала, чего хочет. И могла при зачатии варьировать расположение хромосом тем или иным образом. По совету старших ее сын вырастет воином. Десантником-универсалом. Конечно, не самая завидная участь, но и не худшая.

— Я подумала, Рр-так, давай назовем нашего малыша Гн-трхом?

— Не слишком ли амбициозно для Верховного?

— Ты ведь сам говорил, что подражать надо лучшим. А быть похожим на правителя — достойный удел.

Живот будущей мамы рос, и маленький, еще не родившийся Гн-трх, уже обретший имя, еще до появления на свет получал большинство навыков, которые, без сомнения, пригодятся ему в долгой жизни. Потом под присмотром мудрых наставников он будет лишь вспоминать, открывая для себя новые возможности своего тела и находя на задворках сознания различные знания. Правда, он не будет, подобно многим другим мальчишкам, мечтать о дальних странах и далеких планетах. Не будет, потому что не сумеет. И никогда не испытает ни тени сожаления по этому поводу. Ведь нельзя жалеть о том, чего никогда не имел.

Первенец Юи-тиу и Рр-така родился в день смерти Великого Императора. Множество планет погрузились в траур. А на губах молодой матери играла счастливая улыбка. Юная женщина, пусть даже и являлась членом Клана, никогда не встречалась с Верховным лично. Конечно, она скорбит о кончине великого человека, но это нимало не умаляет ее радости от появления на свет малыша. Крохотного, беззубого существа, уже носящего гордое имя Гн-трх.

ГЛАВА 35

Гришка Квелый решил подняться повыше, чтобы осмотреть красоты родного края, совмещая приятное с полезным. В душе молодой человек был романтиком и не лишен некоторой поэтичности.

Он стоял на северном склоне, и садящееся солнце светило сбоку. Наступали сумерки, а на западе сопки, вернее, их вершины еще освещали последние лучи. Этот контраст света и тени, создавал мрачноватую картину и делал привычные с детства места немного нереальными. Длинные полосы теней, чередующиеся с багряным светом, расчерчивали пространство, напоминая столь любимые им фантастические фильмы. Густой ельник внизу, скрытый пологом наступающей ночи, походил на ровную поверхность, монолитный в своей непроглядности. Когда же парень решил обернуться, красное солнце ослепило его, ударив прямо в глаза. Недовольно поморщившись, Гришка заслонился рукой и ругнулся сквозь зубы. И снова стал смотреть на север, в сторону дороги, изредка отвлекаясь, чтобы бросить взгляд на собственную длинную тень, достигающую подножия холма.

Наблюдатель, а абориген северных российских просторов был именно таковым, забрался на высокий камень с плоским верхом как на смотровую площадку. Впитывающий целый день солнечное тепло, он приятно грел зад, создавая чувство комфорта. Долина отсюда просматривалась до самого озера — километров на десять. И сама водная, похожая на огромное зеркало, гладь лежала на горизонте, будто осколок зелено-голубого стекла с оранжевыми разводами. Ветерок с севера холодил кожу, обещая прохладную ночь. И как назло, дорога была пуста и ни один водитель не захотел срезать триста километров, предпочитая пусть долгий, но зато безопасный путь по новой трассе.

Зазвонил мобильник, и Гришка лениво достал трубку:

— Ну?

— Баранки гну. Че там у тебя?

Звонил Авдеич, старшой ватаги местных мужиков, уходящих каждое лето на промысел. И не важно, чем промышлять. Можно собирать оружие, оставшееся со времен войны. Когда сезон, заготавливались грибы и ягоды. И взималась дань с редких путешественников, рискнувших сунуться на старую дорогу.

— «Че», «че», да ниче! Нету никого.

— Смотри там у меня. Заснешь как в прошлый раз — голову оторву!

Авдеич отключился, а Гришка закурил, снова уставившись на еле различимую в сумерках дорогу.

Вдали показался свет фар. Вот он неверным лучом мазнул по соседним сопкам и, отразившись в далекой глади озера, снова скрылся в долине. Если бы в этот момент Гришка отвлекся, то мог бы и не заметить незнакомца. Рука уже сама шарила в кармане, доставая маленькую черную коробочку, а пальцы привычно набирали номер.

— Едет! Едет клиент!

От радости, что не проспал, не проворонил, Гришка несколько поторопился с докладом.

— Что за транспорт? — деловито поинтересовался старшой. — И сколько единиц в караване?

— Н-не знаю. Я только фары увидел и сразу же позвонил.

— Поспешишь — людей насмешишь, — не преминул наставить молодого Авдеич. — Ладно, хвалю.

Они не были разбойниками, отнюдь. Но, жизнь в последние годы стала такой, что без промысла на дороге не выжить. Это раньше охотник за зимний сезон мог, сдав положенные пятьдесят шкурок, добыть еще столько же. И чтобы не делиться с государством, засолив пушнину, припрятать ее до окончания промысла. Вертолет всегда встречали люди в штатском, обыскивали пилотов и стрелков, вели учет каждой шкурке, приносящей валюту. Но, что стоит мужику сходить в сопки еще раз? И, достав припрятанное, продать уже за настоящую цену, а не ту, которую предлагало государство. Тысяча двести рублей в год — в такую смешную сумму взялся труд охотника. Вернее, в сезон. Так как мужики были предоставлены сами себе. И лишь изредка в плохой год, когда зверья не было совсем, не выполнившим план по сдаче назначали «оброк». И тогда мужики собирали грибы, ягоды, чтобы сдать государству, не дай бог не оставшись в долгу перед родиной.

Но, эти благословенные времена канули в Лету.

Теперь со сменой режима пришли новые веяния. За сданную пушнину перестали рассчитываться совсем. А с мордоворотами, пару раз взявшими левые партии, мужики и вообще зареклись иметь дело. В общем, перешли практически полностью на натуральное хозяйство. Так что без осмотра проезжих ноне обойтись никак нельзя. Не же еще покойный Ленин завещал делиться. О разбое речи не было. Разве ж это серьезно: с фуры сгрузить пару-тройку ящиков с водкой, с сотню блоков сигарет? Если же шел порожняком — вот да двадцать «новых», американских рублей за проезд да содержимое аптечки. Бинты там, йод. Таблеток у них в поселке никто не признавал, испокон веку лечились травами да чаркой, выпитой после баньки. Редко из «досмотренных» обращался в соответствующие ганы. А ежели находился кто-то уж очень принципльный, то под разными предлогами у него старались взять заявление. Уж слишком смехотворен был «поборов» по сравнению с творящимися в последние годы вокруг делами. Портить отчетность из-за бутылок паленой водки кому охота? В общем, мирная сельская жизнь. Пусть и немного хромая, но все же старающаяся идти в ногу со временем.