Выбери любимый жанр

Вы читаете книгу

Стихотворения

Бунин Иван Алексеевич

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Разное

Техника

Автомобили и ПДД

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии

оксана2018-11-27

Вообще, я больше люблю новинки литератур

К книге

Professor2018-11-27

Очень понравилась книга. Рекомендую!

К книге

Vera.Li2016-02-21

Миленько и простенько, без всяких интриг

К книге

ст.ст.2018-05-15

И что это было?

К книге

Наталья222018-11-27

Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни

К книге

Стихотворения - Бунин Иван Алексеевич - Страница 10

Изменить размер шрифта:

На распутье в диком древнем поле…

На распутье в диком древнем поле

черный ворон на кресте сидит.

Заросла бурьяном степь на воле,

и в траве заржавел старый щит.

На распутье люди начертали

роковую надпись: «Путь прямой

много бед готовит, и едва ли

ты по нем воротишься домой.

Путь направо без коня оставит —

побредешь один и сир, и наг, —

а того, кто влево путь направит,

встретит смерть в незнаемых полях…»

Жутко мне! Вдали стоят могилы

В них былое дремлет вечным сном

«Отзовися, ворон чернокрылый!

Укажи мне путь в краю глухом»

Дремлет полдень. На тропах звериных

тлеют кости в травах. Три пути

вижу я в желтеющих равнинах

Но куда и как по ним идти!

Где равнина дикая граничит?

Кто, пугая чуткого коня,

в тишине из синей дали кличет

человечьим голосом меня?

И один я в поле, и отважно

жизнь зовет, а смерть в глаза глядит

Черный ворон сумрачно и важно,

полусонный, на кресте сидит.

Все темней и кудрявей березовый лес зеленеет…

Все темней и кудрявей березовый лес зеленеет;

Колокольчики ландышей в чаще зеленой цветут;

На рассвете в долинах теплом и черемухой веет,

Соловьи до рассвета поют.

Скоро Троицын день, скоро песни, венки и покосы…

Все цветет и поет, молодые надежды тая…

О весенние зори и теплые майские росы!

О далекая юность моя!

1900

Осень листья темной краской метит…

Осень листья темной краской метит:

не уйти им от своей судьбы!

Но светло и нежно небо светит

сквозь нагие черные дубы,

что-то неземное обещает,

к тишине уводит от забот —

и опять, опять душа прощает

промелькнувший, обманувший год!

Ненастный день…

Ненастный день. Дорога прихотливо

уходит вдаль. Кругом все степь да степь.

Шумит трава дремотно и лениво,

немых могил сторожевая цепь

среди хлебов загадочно синеет,

кричат орлы, пустынный ветер веет

в задумчивых, тоскующих полях,

да тень от туч кочующих темнеет.

А путь бежит Не тот ли это шлях,

где Игоря обозы проходили

на синий Дон? Не в этих ли местах,

в глухую ночь, в яругах волки выли,

а днем орлы на медленных крылах

его в степи безбрежной провожали

и клектом псов на кости созывали,

грозя ему великою бедой?

– Гей, отзовись, степной орел седой!

Ответь мне, ветер буйный и тоскливый!

Безмолвна степь. Один ковыль сонливый

шуршит, склоняясь ровной чередой.

СУМЕРКИ

Всё – словно в полусне. Над серою водою

Сползает с гор туман, холодный и густой,

Под ним гудит прибой, зловеще расстилаясь,

А темных голых скал прибрежная стена,

В дымящийся туман погружена,

Лениво курится, во мгле небес теряясь.

Суров и дик ее могучий вид!

Под шум и гул морской она в дыму стоит,

Как неугасший жертвенник титанов,

И Ночь, спускаясь с гор, вступает точно в храм,

Где мрачный хор поет в седых клубах туманов

Торжественный хорал неведомым богам.

1900

Ночь печальна, как мечты мои…

Ночь печальна, как мечты мои.

Далеко в глухой степи широкой

Огонек мерцает одинокий…

В сердце много грусти и любви.

Но кому и как расскажешь ты,

Что зовет тебя, чем сердце полно!

– Путь далек, глухая степь безмолвна,

Ночь печальна, как мои мечты.

1900

НОЧЬ

Ищу я в этом мире сочетанья

Прекрасного и вечного. Вдали

Я вижу ночь: пески среди молчанья

И звездный свет над сумраком земли.

Как письмена, мерцают в тверди синей

Плеяды, Вега, Марс и Орион.

Люблю я их теченье над пустыней

И тайный смысл их царственных имен!

Как ныне я, мирьяды глаз следили

Их древний путь. И в глубине веков

Все, для кого они во тьме светили,

Исчезли в ней, как след среди песков:

Их было много, нежных и любивших,

И девушек, и юношей, и жен,

Ночей и звезд, прозрачно-серебривших

Евфрат и Нил, Мемфис и Вавилон!

Вот снова ночь. Над бледной сталью Понта

Юпитер озаряет небеса,

И в зеркале воды, до горизонта,

Столпом стеклянным светит полоса.

Прибрежья, где бродили тавро-скифы,

Уже не те, – лишь море в летний штиль

Все также сыплет ласково на рифы

Лазурно-фосфорическую пыль.

Но есть одно, что вечной красотою

Связует нас с отжившими. Была

Такая ж ночь – и к тихому прибою

Со мной на берег девушка пришла.

И не забыть мне этой ночи звездной,

Когда весь мир любил я для одной!

Пусть я живу мечтою бесполезной,

Туманной и обманчивой мечтой, —

Ищу я в этом мире сочетанья

Прекрасного и тайного, как сон.

Люблю ее за счастие слиянья

В одной любви с любовью всех времен!

1901