Меч президента - Бунич Игорь Львович - Страница 70

— Ты вот что, — медленно проговорил Ачалов. — Чтобы никаких импровизаций! Понял? Без приказа чтоб ни гу-гу. Все ясно?

Но Терехову было ясно не все.

— Вот так и будем здесь сидеть? — набычился он. — Люди в бой рвутся, товарищ генерал. Обстановка-то какая, посмотрите! Если мы начнем, вся армия сдетонирует, и народ поднимется. Ленин о такой обстановке только и мечтал! А так сидеть что толку? Связи с округами нет. Ни с кем нет. Сидеть и ждать, пока задавят?

— Все сказал? — поинтересовался генерал. — А теперь слушай меня. Связь и все такое прочее — это не твоя забота. Я сам разберусь. Но если твои люди сделают хоть шаг без моего приказа, ты крепко ответишь за это. Понял, подполковник? Можешь идти.

Когда Терехов вернулся к своим офицерам, те окружили его, спрашивая, что случилось.

«Связь нужна, — задумчиво произнес Терехов. — Пропадем без связи. Нужно что-то делать».

Посыпались разные предложения — от захвата «Останкино» до штурма узла связи Генерального штаба. Однако, какими силами проводить эти акции, никто не знал.

«Ладно, — сказал Терехов. — Что-нибудь придумаем».

И объявил, что едет домой. Никто не возражал. Все знали, что у подполковника была жена и трое дочерей, которых он искренне и нежно любил. В Белом Доме он уже сидел почти сутки, вызывая естественное беспокойство домашних.

На персональных «мерседесах» уехали домой и президент Руцкой, и спикер Хасбулатов, чтобы вернуться позднее на ночной чрезвычайный съезд народных депутатов, хотя уже было ясно, что кворум собрать не удастся.

Генерал Ачалов прикорнул на диване в выделенном ему кабинете. Как всякий офицер воздушно-десантных войск, генерал умел пить. Но сегодняшний коньяк был какой-то особый. Он путал мысли и валил с ног, как неочищенная «чача». Хотя сам по себе коньяк был превосходным.

Сразу же после отъезда Руцкого и Хасбулатова в Белом Доме снова погас свет. Запустить автономную станцию не удалось. Замелькали ручные фонари и свечи, запас которых обнаружили в одном из складских помещений.

На площади продолжали гореть костры, у которых дремали люди под пронизывающим ветром и налетающими снежно-дождевыми зарядами.

Замолкли вещающие почти круглосуточно громкоговорители, установленные на балконе здания-монстра.

Кончался день 22 сентября 1993 года, не принесший, казалось бы, никаких особо интересных событий. Но это было только на первый взгляд.

В воздухе уже просвистел МЕЧ ПРЕЗИДЕНТА. Но никто тогда не заметил этого. Даже сам президент.

Древнее искусство владения мечом никогда не было доступно каждому, кто имел право или привилегию носить меч.

Виртуозы боя на мечах, которых было одинаково мало на Западе и на Востоке (хотя на Востоке, конечно, чуть больше), умели наносить удар так, что ни противник, ни присутствующие свидетели не могли заметить ни полета, ни удара меча, а порой — и самого меча. Только жертва удара начинала оседать на землю, а подбежавшие к упавшему с ужасом (или с радостью) убеждались, что голова у того отрублена, хотя еще и держится на месте — настолько тонким и изящным был разруб. А виртуоз, продемонстрировавший свое высочайшее искусство, либо тихо исчезал с места происшествия, держа под мышкой меч, который все ошибочно приняли за посох странника, либо, напротив, шумно заказывали вина всем присутствующим, которые смотрели на него с восхищением и мистическим страхом. А убитого тихо хоронили, пришив ему голову к телу суровыми нитками, чтобы он в более или менее приличном виде мог предстать перед Творцом.

Искусство владения мечом в огромной степени зависело от самого меча. Легенды сохранили нам имена нескольких мастеров, умевших ковать воистину волшебные мечи, обеспечивающие их владельцам, непобедимость и бессмертие. Но не в любых руках. Совместимость руки и меча — это уже область совершенно глубокой мистики, требующей тщательного изучения…

Выкованный Лениным «Пролетарский меч» был настоящим волшебным мечом — он срубил столько голов, что ученые до сих пор не могут подсчитать точное число. Неуважающие Ленина говорят о 60 миллионах голов, уважающие вождя уверяют, что голов было 120 миллионов. Пока шел академический спор о достижениях меча, Меч из «Пролетарского» стал «Партийным», а с августа 1991 года превратился в «МЕЧ ПРЕЗИДЕНТА».

Так, по крайней мере, считал сам Президент, хотя в действительности он не владел мечом, а был всего лишь его рукоятью…

Государственный Меч, который до сих пор красуется на визитной карточке известного ведомства, разумеется, является обобщенным понятием.

Большой Государственный Меч складывается из тысяч малых мечей, за рукоятку которых сжимают руки, направляемые совсем другими головами, рук не имеющими.

В течение 70 лет Большой Государственный Меч остервенело рубил собственную страну, а десятки тысяч малых мечей — слепых, как и всякое орудие, помогали ему в этой многотрудной работе, расчленив в конце концов страну, как говяжью тушу. А затем началась разделка разрубленных кусков и в первую очередь — России.

Конечно, в наше время всеобщей деградации, героев этой книги «мечами» можно назвать с большой натяжкой. Это уже не «мечи» и даже не «стилеты», а скорее «заточки». Тем более, что руки, их державшие, больше привыкли именно к «заточкам», чем к архаичным «мечам», в самом названии которых сохранилось известное благородство. Но согласитесь, что назвать эту книгу «Заточки президента» было бы грубо и не очень литературно, хотя бы уже потому, что «заточки», сложенные вместе все-таки составляли нечто среднее между «мечом» и «ломом». Такой вот наполовину «лом», наполовину «меч». «Лом президента»? Тоже не звучит. Пусть останется «МЕЧ ПРЕЗИДЕНТА», поскольку в государственных руках любой лом превращается в меч, будь то «Пролетарский меч» или «Лом правосудия».

23 сентября все «мечи-заточки» пришли в действие.

Пока в Белом Доме при свечах и аккумуляторных лампах проходил чрезвычайный съезд народных депутатов, на котором с большими речами выступили Руцкой и Хасбулатов, выдержав свои речи в лучших традициях былых партийных съездов, пока генерал Ачалов получал медицинскую помощь от вчерашнего коньяка, в который, как показал анализ, чья-то «добрая» рука подмешала сильнейший наркотик, пока, вернувшись в Белый Дом, генерал Баранников (объявивший свою встречу со Степашиным «гнусной клеветой») согласовывал с народными депутатами списки на арест (Иона Андронов вскочил с места и заорал: «Бурбулиса не забудьте включить!»), одним словом, пока происходила вся эта рутинная «партийно-хозяйственная» работа, толпа перед Белым Домом росла, и «мечи-заточки» продолжали накалять обстановку, пытаясь довести ее до состояния неконтролируемой истерии.

Поздно вечером перед толпою с балкона выступил генерал Макашов, в очередной раз призвав собравшихся на подвиги во имя нашей Родины — Союза Советских Социалистических Республик. Толпа послушно скандировала «Савецкий Саюз! Савецкий Саюз!». В этот момент неожиданно появившийся Виктор Анпилов нахально отпихнул генерала от микрофона и сообщил, что подполковник Терехов со своим «Союзом офицеров» взял штурмом здание штаба объединенных Вооруженных сил СНГ, где идет бой. Анпилов призвал всех собравшихся идти к штабу ОВС СНГ и закрыть своими телами доблестных офицеров Терехова, чтобы никто не смог блокировать это «первое освобождение народом правительственное учреждение».

Возможно, что по какому-то сценарию «анпиловских» бомжей решено было покрошить из автоматов именно в подобной ситуации, а затем уже разобраться с остальными.

В первое мгновение генерал Макашов оторопел. Оторопел настолько, что публично, на всю площадь обозвал Анпилова «провокатором» и призвал собравшихся не трогаться с места. Стратегический ум генерал-полковника сразу же охватил ситуацию: Анпилов уводит толпу с площади на Ленинградский проспект в заранее расставленную ловушку. Белый Дом оголяется, и его (вместе со всеми обитателями) берут голыми руками.

Генерал Грачев уже объявил, что для его людей требуется всего час работы, чтобы очистить здание Верховного Совета «от всей нечисти».