Меч президента - Бунич Игорь Львович - Страница 6

Подобные настроения стали брать верх над любыми другими. Гнусная накипь постоянных неудач, социальных катастроф и политических крушений, сметенная в кучу ожидаемым полным разгромом, собралась под крышей Белого Дома, откровенно готовясь к «последнему и решительному».

Можно представить себе, какие законы принимало подобное «сообщество парламентариев» и что оно делало с полудохлой конституцией, принятой во времена Брежнева.

Знаменитая брежневская конституция после того, как из нее выбили 6-ю статью о «доминирующей роли КПСС», автоматически, как и следовало ожидать, рассыпалась, а после крушения СССР превратилась в анахронизм, напоминая пестрый свод феодальных законов времен Священной Римской Империи. Российская Федерация все еще числилась в этой конституции «социалистической республикой в составе СССР» и отменить это положение путем голосования не удалось даже с пяти попыток.

Кое-как в конституцию задвинули положение о разделении властей на основе классической демократии, однако, следующая статья провозглашала, что власть в стране принадлежит Советам, а высшая (непререкаемая) власть — съезду народных депутатов, выбранному в коммунистические времена с одной-единственной целью: дать возможность Горбачеву увильнуть от карающей руки собственного Политбюро, сбежав в президенты СССР.

В президентах Горбачев долго не удержался, а придуманный им съезд остался в наследство «свободной» России. В нем, разумеется, преобладали коммунисты, которые, хотя и не были столь агрессивны в массе, как члены Верховного Совета, не требовали хором публичной казни президента, но и слышать ничего не хотели ни о досрочных выборах, ни о принятии новой конституции.

Старая мертвая Конституция их вполне устраивала, главным образом, потому, что была мертвой и поэтому, блокируя все пути вперед, открывала единственный путь назад, в светлое коммунистическое вчера.

Готовясь к неизбежной схватке, депутаты Верховного Совета громоздили вокруг себя законодательную оборону, сводя на нет все попытки конституционного выхода из тупика.

Выход был один при нынешней мертвой Конституции: самороспуск Верховного Совета с последующими выборами нового парламента и президента. Но об этом Верховный Совет и слышать не хотел.

Сама мысль о том, что их могут переизбрать, приводила депутатов в смертельный ужас, заставляя принимать меры, которые уже никому не казались дикими. Лихорадочно приватизировались ведомственные квартиры, дачи и служебные автомобили. Сыпались предложения о том, чтобы сделать пост депутата пожизненным и даже наследственным (как в средневековых европейских парламентах, где место депутата, как известно, покупалось и могло переходить от отца к сыну, а робкая попытка королевской администрации с этим покончить привела нескольких королей на эшафот).

И, наконец, после нерешительной попытки Ельцина в марте 1993-го года как-то изменить положение, Верховный Совет, зайдясь в истерике, поставил на голосование вопрос об «импичменте» (модное западное словечко, означающее снятие президента с его поста до окончания срока полномочий) Ельцина, а когда это не удалось (главным образом, из-за того, что кто-то пустил слух о стягивании к Верховному Совету войск), то принял очередную поправку в Конституцию, которая уже была превращена даже не в труп, а в некоторое подобие медицинского муляжа, где на макет человеческого тела налепливают, в целях экономии, все известные науке болячки и опухоли.

Согласно этой поправке, полномочия президента автоматически заканчивались при любой его попытке хоть как-то посягнуть на неограниченную власть съезда и Верховного Совета.

И, естественно, обе стороны активно шпионили друг за другом, вербуя явных и тайных сторонников в лагере противника, покупая прессу и обливая друг друга грязью через средства массовой информации.

Президенту удалось перетащить в свой лагерь нескольких помощников Хасбулатова, вроде Шумейко, Филатова и Рябова. В свою очередь, Хасбулатов перетащил на свою сторону вице-президента Руцкого и, что наиболее важно, министра государственной безопасности Баранникова.

На сторону парламента почти полностью перешел Фронт Национального Спасения, пестрый союз крикливых группировок, объединенных незамысловатым лозунгом: «Бей жидов!». И своим рупором-газетой «День», на страницах которой совершенно откровенно печатались призывы к свержению строя и убийству президента.

Все попытки воздействовать на газету через суд кончались его громкими победами в процессах и посрамлением истцов, представлявших Министерство печати, возглавляемое личным другом президента Полтораниным.

Обе стороны под прикрытием взаимных скандальных обвинений в коррупции и государственной измене маневрировали, готовясь к решительной схватке.

БОРЬБА СТАЛА ВСЕМ, ЦЕЛЬ — НИЧЕМ.

Цели просто никто не знал и не видел. Главным стало сокрушение противника. Ни одна из сторон не могла выскочить из своего врожденного большевизма. Только сокрушение!

В одном из своих последних публичных выступлений на так называемом Всероссийском совещании всех уровней Хасбулатов, призывая Советы сплотиться в борьбе с президентом, устало признался: «Вы знаете, откровенно говоря, иногда я смотрю на себя со стороны и думаю: я это или не я, потому что вокруг такая нелепость, как будто мы попали в совершенно иррациональный мир. И я ловлю себя на такой мысли: нет, это не я, потому что я, нормальный человек, не мог участвовать в этих ненормальных делах. Но нас впутали в какой-то дьявольский круг, и мы, действительно, в этом дьявольском круге бегаем, бегаем и никак не можем из него выпрыгнуть…»

Хасбулатову, видимо, почаще следовало бы смотреть на себя со стороны, потому что в том же самом выступлении, вспоминая обещание президента к сентябрю навести порядок в стране, спикер заявил: «Примерно месяц назад, вы знаете это превосходно, президент объявил, что в августе проведет „артподготовку“, а в сентябре „перейдет в наступление“. Ну, прямо скажем, мы тогда отнеслись к этому с достаточной долей иронии: дескать, снова президент сказал что-то неудачное».

Тут Хасбулатов мерзко ухмыльнулся и изрек: «Может быть, был в каком-то особом настроении…» И щелкнул себя пальцами по горлу, демонстрируя известным всей стране жестом, в каком именно настроении был президент. Опять был пьяным в стельку.

Далее, осудив пьянство как таковое, спикер прозрачно намекнул, что пьяница-президент должен уйти со своего поста по-хорошему, и сорвал аплодисменты зала, заявив: «Раз, мол, пьет? — наш мужик! Но если „наш мужик“, так пусть мужиком остается и занимается мужицким трудом, а не государственным».

Затем Хасбулатов открыто призвал армию к неподчинению своему Верховному Главнокомандующему, каковым, естественно, являлся президент, и фактически раскрыл свои карты, обратившись к собравшимся со следующим призывом: «Я хотел бы обратиться с этой высокой трибуны к руководителям нашей страны, ко всем гражданам, к рабочим, крестьянам, интеллигенции, воинам армии, правоохранительным органам. Будьте бдительны, не дайте себя втянуть в авантюру, не дайте вовлечь себя в выполнение преступных замыслов…

Если последуют антиконституционные действия типа чрезвычайного положения, президентского правления и тому подобного, сорвите эти действия…

Я бы предупредил Отечество: народ сурово осудит всех, кто поднимет руку на органы народовластия, попытается разрушить конституционный строй, ввести в любой форме чрезвычайное положение.

Я хотел бы сказать, что реакция наша должна быть решительной, жесткой, а не такой вялой, какой однажды уже была. Статья 121-6 не требует ни созыва съезда, ни постановления Конституционного суда, она говорит о том, что в случае осуществления или попытки осуществить эти действия полномочия президента прекращаются немедленно!»

Хасбулатов знал, что говорил. Его информаторы, работающие в ближайшем окружении президента Ельцина, давно предупредили спикера, что на столе президента лежит еще неподписанный указ о разгоне Верховного Совета, назначении новых выборов всех ветвей власти, включая и президента, на 12 декабря и временном введении в стране прямого президентского правления.