Лабиринты безумия - Бунич Игорь Львович - Страница 6

Ленин как-то в порыве откровенности брякнул: «Все наши планы – говно. Главное – подбор кадров!». И был совершенно прав. «Кадры решают все!» – перефразировал Сталин своего учителя и все свои действия подчинил правильному выполнению этого гениального завета. Многомиллионная армия ГУЛАГа, вооруженная ломами, кайлами, лопатами, пилами и тачками должна была заложить основу социалистического хозяйства. Другая, гораздо меньшая, – армия «зеков», с логарифмическими линейками, арифмометрами и кульманами, двигала социалистическую науку. Третья, солдаты которой считали себя свободными, должна была охранять две первые. Четвертая армия, именуемая РККА, охраняла «мирный труд» трех предыдущих, ожидая от мирового пролетариата призыва о помощи. Огромный партаппарат и аппарат НКВД должен был надзирать за всеми этими армиями, оберегая их от вредных мыслей и постоянно перемещая личный состав из одной армии в другую. И над всей этой не особенно сложной структурой возвышалась фигура вождя. Именно так понимали социализм еще древние мыслители – не чета нам: элита, стража, рабы. Стража находится между элитой и рабами. Плохой страж уходит в рабы, хороший – в элиту. «Ни то, ни се» – умирает на боевом посту. Любой член элиты может утром проснуться рабом или стражем, раб имеет возможность выбиться в стражи, но в элиту никогда! Самое главное тут – правильный подбор кадров для элиты и выбор мифов для воспитания стражей и рабов. Это подчеркивал еще старик Платон!

«Необходимо, – инструктировал Сталин своего нового фаворита Маленкова, – полностью обновить партийно-государственный механизм, чтобы подготовить страну к большой войне».

Пока в сухановской тюрьме смертным боем били бывшего наркома НКВД Николая Ежова, дробя ему руки и ноги, но фактически не задавая никаких вопросов, Сталин с высшими военачальниками, угрюмо посасывая трубку, просматривал списки отправленных в ГУЛАГ офицеров армии и флота, отмечая красными и синими крестиками подлежащих освобождению. Не всех, конечно, но добрую треть! А ведь такое доверие было оказано Ежову! Действительно, услужливый дурак опаснее врага. Ему было сказано почистить армию, а он ее чуть не уничтожил. Интересно бы выяснить, на кого он работал. Впрочем, это не так важно. Но вину свою ему необходимо осознать, а потому должен умереть не просто, а с осознанием вины, т.е. медленно.

Сталин лично расписывает ритуал казни Ежова, а для ее совершения привлекаются не вечно пьяные исполнители с Лубянки, а два утонченных специалиста из аппарата «Управления Делами ЦК», недавно продемонстрировавшие свое искусство при казни маршала Тухачевского.

Глава 1. Сговор

Проклятые внутренние дела не дают Сталину возможности сосредоточиться на главной проблеме – подготовке марша в Европу. Но этот марш невозможен, пока в стране не будет наведен порядок, который является идеальным для выполнения его плана – оставить как можно меньше населения, не включенного ни в какие армии. Таких просто не должно быть. Но это легче сказать, чем сделать! Правильно расставить «кадры», когда речь идет о почти двухстах миллионах, задача космическая, но Сталин считает ее вполне разрешимой, если будет выполнен весь комплекс намеченных им «политических и организационных мероприятий».

Он сам определяет ежегодные цифры для ГУЛАГа, которые, постоянно возрастая, достигают своего пика не в 1936 г., как многие считают, а в 1940 и 1941 гг., что еще раз подтверждает неземную мудрость вождя.

Гражданская война в Испании показывает, что возрождаемый Вермахт еще мочится в пеленки – его танки и самолеты способны вызвать лишь снисходительную улыбку, а тактика их применения – пожатие плечами. Ничто не мешает Сталину расстрелять в Испании всех, кого надо, и похитить золотой запас страны.

Советский самолет всаживает бомбу в немецкий линкор «Дойчланд», шнырявший у испанских берегов. При этом гибнут 23 немецких моряка, и их похороны в Германии вызывают взрыв антирусских эмоций, сравнимых разве что с августом 1914 года. «А все-таки этот Сталин – гениальный парень!» – совершенно неожиданно вырывается у Гитлера, озадачивая его банду. Но фюрер поясняет, что только великий вождь может осуществлять столь великолепные мероприятия в собственной стране и за рубежом.

Самому Гитлеру удалось навести в собственной стране нужный ему порядок гораздо быстрее. Это и понятно, учитывая организованность населения и размеры территории Германии. Бурная динамика старта влечет Гитлера дальше – к Судетскому кризису. Целостность молодой Чехословацкой республики гарантирована странами-победителями первой мировой. Начинается европейский кризис.

Общественное мнение давит на правительства Англии и Франции не связываться с Гитлером – пусть забирает свои Судеты. Продолжая нервировать Гитлера, Сталин, которого ловко оттеснили от участия в европейских делах, снова предлагает меры «по коллективной безопасности». Но Англия и Франция не хотят связываться с одним бандитом, чтобы остановить другого. Сталин обращается к Чехословакии с предложением ввести на ее территорию Красную Армию. Бенеш и Гаха в ужасе шарахаются от протянутой руки московского диктатора. В итоге после Мюнхена Судеты достаются Гитлеру без единого выстрела. Струсившая Чехословацкая армия, значительно превосходящая вермахт по технической оснащенности и боевой подготовке, подтверждает немецкое мнение о чехах как «о сплошной банде симулянтов».

Гитлер в пылу азарта быстро намечает следующую жертву – Польшу, считая свои руки полностью развязанными. Он ошибается, но ошибается искренне. Англия не собирается прощать ему Мюнхена и совместно с Францией объявляет о гарантиях Польше. В интервью американской газете «Нью-Йорк Геральд Трибюн» Гитлер презрительно отзывается об английских гарантиях, назвав их «куском бумаги, который можно использовать разве только в клозете». В это время Сталин предлагает свою помощь Польше с условием ввода на ее территорию ограниченного контингента частей Красной Армии. Неблагодарная Польша отвечает на подобное предложение призывом резервистов. Сталин, посасывая трубку, исчезает в клубах табачного дыма.

Между тем Гитлер намечает дату вторжения в Польшу – ориентировочно на 26 августа 1939 года, объявив своим несколько перетрусившим генералам, что возможен только некоторый перенос даты, но не позднее 1 сентября.

12 февраля 1939 года английский кабинет проводит секретное совещание. На совещании присутствуют представители английского и французского генеральных штабов. Изучается подробная картина возможностей Германии.

Экономика Рейха перенапряжена. Стратегического сырья хватит лишь на несколько месяцев ведения войны. Гитлеровский флот можно пока вообще не принимать во внимание. Позиционная война на континенте за французскими укреплениями линии Мажино и тесная блокада с моря удушат Рейх к январю 1940 года, если Гитлер развяжет войну с Польшей в августе 1939-го.

Кабинет принимает резолюцию: если Гитлер нападает на Польшу, Англия и Франция без колебания объявляют ему войну. Французская армия и экспедиционные силы англичан сдерживают вермахт на суше, не предпринимая – для минимизации жертв – каких-либо активных действий, в то время как английский флот при посильной поддержке французского накидывает на Германию старую добрую удавку морской блокады, из которой нет даже теоретического выхода, кроме капитуляции. Что касается СССР, то Сталин, стоя по колено в крови собственного народа, вряд ли способен при таких обстоятельствах активно вмешаться в европейские дела.

Союзники ошибаются, но ошибаются искренне. Они еще плохо знают Сталина. Весь террор затеян им именно для того, чтобы активно вмешаться в европейские дела, чтобы превратить СССР в единый военно-трудовой лагерь, скованный самым надежным, по мнению Сталина, цементом – страхом. Мюнхенское соглашение, не давшее начаться давно ожидаемой Сталиным Европейской войне, вызвало у него прилив бешенства. Проклятые, разложившиеся от роскоши трусы! Но, в отличие от Гитлера, он умеет держать себя в руках.