Таких не убивают - Булычев Кир - Страница 28

– Как операция у чукчи, – сказала Катя, угадав Лидочкины мысли.

– А что случилось с чукчей? – спросила Оля. Она была в голубом платье и разношенных лодочках на босу ногу.

– Он операцию делал, а потом кинул скальпель и говорит: «Опять не получилось».

– Моя мама – гуманистка, – сказала Катя, – все по ней должно быть правильно, но в столкновении с правдой жизни она всегда страдает.

– А ты циник? – удивилась Лидочка.

– Как вы угадали? – спросила Катя. – Многие не догадываются. Я отличница и никогда не спорю с учителями.

Вокруг стояла пустынная субботняя жара. Никто по доброй воле не пошел бы гулять на строительную площадку. Дачники ходили дальше, на пруд в санаторском лесу, или уезжали на водохранилище.

За траншеями и ямами, наполненными желтой водой, стеной стоял лес, на вид совершенно девственный, на самом же деле служивший парком кардиологическому санаторию.

Через него можно было срезать дорогу к станции, но немного. Лидочка поглядела, где можно пройти. На случай, если в милиции спросят.

Выйдя к траншеям, они остановились в растерянности. Потому что Ольга не сообразила спросить у Виктора, из какой траншеи он вытянул узел с уликами. Но не искать же его и не ждать темноты, когда Виктор приведет сюда непутевого брата, чтобы поживиться. Разделись.

Лидочка пошла налево, Ольга с дочкой – направо. Солнце жгло немилосердно. Пользуясь тем, что никто не смотрит, Лидочка сбросила необъятный халат и повесила его через плечо. Сначала стало прохладнее, но тут же горячие лучи добрались до кожи.

Лидочка остановилась над траншеей, вырытой в желтой глине. Ширина ее достигала метров трех, а местами была больше из-за оплывших и осыпавшихся стенок. В длину же она была почти бесконечна. На несколько метров вокруг трава была срезана так, что, еще не дойдя до траншеи, Лидочка испачкала туфли желтым порошком. Хорошо еще, что давно не было дождей и глина вокруг траншеи была сухой.

Вода, которая неподвижно стояла в траншее, казалась темной и чистой, Лидочка подняла камешек и кинула его в траншею. Камешек взбаламутил воду, навстречу из глубины поднялись желтые протуберанцы, и вода в траншее постепенно пожелтела.

Справа закричала Катя:

– Идите сюда, сюда! Я нашла плед!

Страшно было называть пледом большую, желтую, непросохшую толком тряпку, свисающую с отвала в воду.

Им повезло – они уже стояли на пороге тайны. И раз милиция не хочет разгадывать преступление, три слабые женщины возьмут это на себя.

Правда, лезть в траншею, предчувствуя, какая грязная и даже липкая жижа ждет там, не хотелось.

Лидочка не спеша разулась, ожидая, что сейчас Ольга или Катя скажут ей: «Не стоит, Лидия Кирилловна, мы все сами сделаем!» Ведь не ей, а им так важно уберечь от неприятностей трудного подростка Виктора!

– Ольга, – сказала Лидочка. – Может, все-таки вы поищете?

Ольга была готова к такой просьбе и быстро ответила:

– Весь поселок будет смеяться, если я в грязь полезу. Мне тогда здесь не жить. А на мне же библиотека – центр культурной жизни!

– В самом деле, вы же представляете, Лидия Кирилловна, – сказала Катя. – У нас с мамой есть только доброе имя.

Большие сиреневые глаза Кати были холодны, как ледниковые озера. И Виктора не спасет, и маму не даст в обиду.

– А я – городская, – обреченно сказала Лидочка. И если она хотела, чтобы в ее словах прозвучала ирония, то ее никто не заметил.

– Вы хотите нам с мамой помочь? – спросила Катя. – Тогда помогайте скорей.

«И в самом деле, – подумала Лидочка, – я здесь пришлое существо – никто не смог бы заставить меня совершать идиотские поступки без моего согласия. И если я решила помогать чужим людям, то почему надо останавливаться на середине? Почему? По крайней мере я не простужусь – сейчас температура воздуха под тридцать, и, наверное, многие мечтают выкупаться. Вы мечтаете, а я сейчас нырну».

Уловив ее отважное движение, Катя вдруг крикнула:

– Волосы не намочите!

Лидочка и не собиралась нырять вниз головой. Она посмотрела по сторонам – кроме Ольги и ее дочери, никого в пределах видимости не было.

Лидочка села на край траншеи и, тормозя ладошками, постаралась элегантно соскользнуть в траншею, словно нимфа в озеро.

Желтая глина оказалась недостаточно плотной, чтобы удержать ее. Увеличивая скорость, Лидочка поехала по крутому склону и громко взвизгнула – это случилось непроизвольно.

Вода, такая прохладная и даже нежная на ощупь, послушно раздалась, впуская в себя Лидочку, и взлетела вверх желтыми фонтанными струями.

Сверху взвизгнули Ольга и ее дочка, потому что им на мгновение почудилось, что они никогда больше не увидят Лидию Кирилловну.

Траншея оказалась глубже, чем Лидочка рассчитывала, но, к счастью, наполнена водой наполовину – метра на полтора. Дно ее было покрыто толстым слоем нежного желтого ила. Падение Лидочки подняло вверх всю жижу со дна, и вода тут же превратилась в желтый бульон.

Сначала Лидочка окунулась с головой, затем распрямилась, и ее охватило восхитительное чувство купальщика в жаркий день – чувство облегчения, мгновенного очищения тела от пота и скверны знойного дня.

Лидочка помотала головой, жалея, что нет купальной шапочки. Она стояла на мягком дне траншеи, ступни утопали в мягком теплом иле. Откинув голову, Лидочка пригладила ладонями волосы, чтобы стряхнуть с них воду.

Себя не видишь – поэтому Лидочка посмотрела на своих спутниц, глядевших на нее с берега. Честное полное лицо Ольги изображало неприкрытый ужас, а Катины брови уехали к линии волос – она была вовсе удивлена.

– Ой! – сказала Ольга.

– Ни один враг, – сообщила Катя, – ни один друг не узнает вас, тетя Лида, в этой маскировке. Жалко, что зеркало не взяла.

– Помолчи, – оборвала ее Ольга. – Человек из-за нас в грязь полез, а ты позволяешь себе смеяться.

– Как над малым народом чукчами! – вспомнила Катя и захохотала.

Лидочку охватил гнев, и если бы траншея не была столь глубока, она, наверное, выбралась бы сейчас наружу и закатила издевательнице подзатыльник. Сейчас же она ограничилась неосознанным движением вперед к откосу траншеи, чтобы дотянуться до босой ноги Катьки и стянуть подлую девицу в страшную глубь!

Катька отскочила, продолжая смеяться.

Лидочка подняла руку, рука была умеренно желтой и умеренно грязной, и мутная вода, стекая с нее, оставила следы, какие оставляет селевой поток на зеленых альпийских лугах.

Лидочка потянула себя за прядь волос и поглядела на конец пряди – волосы пострадали больше, чем кожа: желтая краска густо покрывала их.

– Хватит, – сказала Лидочка голосом христианского мученика, уже вышедшего на арену, который обращается к замешкавшимся единоверцам. – Не будем терять времени. Мне не хочется, чтобы сюда сбежались дачники посмотреть, как мы принимаем грязевые ванны.

– Надо было грабли взять, – сказала Ольга. Она встала между Лидочкой и солнцем, отчего снизу казалась гигантской фигурой, вырезанной из черного картона и окруженной сиянием.

– Тетя Лида, ногами возите, – воскликнула Катя. – Ходите и ногами возите! Как наткнетесь на твердое, ныряйте, а просто так не ныряйте!

Лидочка, не отрывая ног от дна, пошла поперек траншеи, и через два шага, не дотянувшись до противоположной стены, ударилась пальцами ноги обо что-то твердое так, что ушибла пальцы. Она наклонилась, чтобы потереть ушибленное место, но головой ушла под воду. Выскочив из воды, Лидочка принялась вытряхивать воду из ушей.

– Нашла? – радостно закричала откуда-то сверху Ольга.

В конце концов, если ты уже перемазалась, терять нечего.

Лидочка зажмурилась и присела в траншее. Пальцы нащупали какую-то палку. Рука с палкой осталась под водой.

Лидочка хотела показать Ольге и Кате свою первую добычу, но тут она обнаружила, что на краю траншеи ни Ольги, ни Катьки нет.

– Оля, – крикнула она.

– Слиняла твоя Оля, – ответил мужской голос.

К краю траншеи согласно шагнули два парня: подросток и взрослый, похожий на первого, но с более грубыми чертами лица. И Лидочка сразу поняла, что их выследили братья Виктор и Владимир.