Тайна Урулгана - Булычев Кир - Страница 34

– Нет, дело не в том, – сказал профессор. – Проблема иная, но я не вправе открыть вам секрет.

Слуга насыпал чаю в закипевший чайник, снял его с огня, поставил на угли, чтобы доходил. Он спросил тихо, очень вежливо:

– Простите, пожалуйста, а это метеорит?

– Что же это еще может быть? – сказал профессор, чувствуя, как у него холодеет в груди.

– Погоди, погоди, – сказал Костик. – А с чего ты решил, что это не метеорит?

– У меня есть сведения, что это не метеорит.

– А что?

– А это космический аппарат, прилетевший на Землю, – сказал слуга, глядя в упор на Костика черными вишенками глаз.

Была короткая пауза, потому что профессор мечтал, чтобы англичанин со слугой провалились под землю, а Костик никак не мог построить фразы, которая бы раздробила на кусочки наглых иностранцев.

– Да, это космический аппарат, – сказал Андрюша. – И в нем нами найден астронавт.

– Мертвый? – спросил Дуглас.

– Он спал. Спал особым сном. Он проснулся, и мы говорили с ним.

– Вы убеждены, что он прилетел с другой планеты? – спросил Дуглас. Дуглас знал, что метеорит – искусственное тело. Об этом он узнал из дневника капитана Смита. Тот наблюдал его падение и видел, как «метеорит» менял курс.

– Он так сказал, – ответил Андрюша.

– И он похож на человека? – спросил Дуглас.

– Он человек.

Андрюша бросил взгляд на слугу. Тот выпрямился, забыл о чае. Рука его лежала на бедре, как бы искала отсутствующий пистолет.

– Он человек, – повторил Андрюша. – И обладает способностями, весьма превышающими наши.

– Он вооружен? – спросил Дуглас.

– Только не думайте, что сможете снова начать войну, – сказал Костик.

– Ничего подобного и не было в моих мыслях, – сказал Дуглас. – Но как журналиста эта новость меня поразила и обрадовала. Я счастлив – это сенсация века!

Господи, подумал Костик, все они уже забыли о Ване Молчуне. Навсегда забыли. А стоят ли этот метеорит и его обитатель смерти одного человека, пускай забубенного, нехорошего, но божьей души? И Костику показалось, что внутри его прозвучал голос пришельца: «Я согласен с тобой, человек. И мне так же горько, как и тебе».

– Подождите, господа, подождите! – Мюллер попытался взять инициативу в свои руки. – Астронавт, находящийся в метеорите, просил нас не приходить к нему без его разрешения. Он устал, он должен прийти в себя.

– Почему мы должны подчиняться его приказаниям? – спросил Дуглас.

Костик, который до того сам бы мог сказать такое, тут же озлился и громко ответил:

– Потому что, к счастью, этот астронавт может стереть вас в порошок.

– Я об этом не знаю.

– Попробуйте раз в жизни задуматься! – ответил Костик. – Если он смог преодолеть межзвездное пространство, значит, его цивилизация на много столетий опередила нашу. Впрочем, идите, и, если погибнете, я буду рад.

– Господа, не надо спорить. Костик совершенно прав, – сказал Мюллер. – Но сомневаюсь, что наш гость намерен пользоваться своим могуществом. Насколько я понял, он представитель благородной и гуманной цивилизации.

– Какие доказательства? – спросил Дуглас. – Его заверения?

– Профессор прав, – сказал Андрюша.

– Волей судьбы, – сказал профессор, шагая по поляне, заложив руки за спину, как делал, когда читал лекции в университете, – здесь собрались различные люди. Я не намерен сейчас никого судить, но это не меняет дела… – Мюллер дошел до могильного холмика, чуть не споткнулся об него. Замер с приподнятой ногой, смутился, повернулся и пошел обратно, к костру. – Представьте себе, что этот господин лишь первый из космических странников, или культуртрегеров, как я позволю себе его именовать. От его представления о нас зависит весьма многое. Да, многое!

Мюллер встретился взглядом со слугой Дугласа и отвел глаза. Он потерял мысль и, прежде чем нашел ее снова, стоял с минуту у костра, жевал губами и сердился на себя.

– Мы должны показаться достойными первой встречи. Пускай мы еще находимся в детстве по сравнению с этим астронавтом. Пусть мы дики и отсталы. Но именно сегодня мы несем ответственность за все человечество. От того, какими мы будем, от того, как он нас поймет и как мы его поймем, зависит, может быть, судьба всей Земли. Мы должны открыть свои души навстречу будущему!

– Слушайте, слушайте! – воскликнул Дуглас и захлопал в ладоши, что показалось Костику совершенно неуместным.

– Он сейчас призовет нас…

– Он нас зовет, – сказал Андрюша. – Я слышу.

И тут остальные также услышали непроизнесенный призыв, приглашение прийти в корабль пришельца.

– Да, – ответил вслух Мюллер. – Мы идем. Мы готовы.

Костик обернулся к слуге.

– Он пускай остается.

– Почему? – спросил слуга.

– Потому что вы под арестом. Вы убийца. Я не могу идти на встречу с представителем внеземной цивилизации в компании с убийцей.

– Костя прав, – сказал Мюллер. – Разумеется, присутствие вашего слуги, мистер Робертсон, совершенно не желательно.

– Что желательно, решаю я, – сказал японец.

– Голубчик, ты сейчас без пистолета, – заметил Костик, приближаясь к слуге. – И я тебя жалеть не буду.

– Остановитесь! – воскликнул Дуглас. – Господин маркиз владеет приемами борьбы карате, о которой вы уже знаете.

– Пускай идут все, – произнес голос. – Пускай идут все. Я хочу увидеть и понять всю правду.

Японец чуть улыбнулся Косте, раздвинув губы. Глаза его оставались холодными.

И они пошли гуськом к кораблю.

Серое полушарие возвышалось черепашьим панцирем над замерзшей серой водой, из которой криво торчали обгорелые бревна.

Мюллер первым прошел по бревнам к кораблю и смело углубился в его белое безмолвие.

Двери, словно отверстия в тумане, открывались перед ним, стены чуть клубились, словно легкий пар.

В центральном помещении, где раньше стоял саркофаг и где астронавт Рон ожидал их, все изменилось, приобретя твердость, осязаемость и предметность.

Сам саркофаг исчез, лишь контур в полу указывал на место, куда он опустился. Пюпитр светился елочными разноцветными огоньками. Именно там стоял пришелец, на этот раз облаченный в серебристые свободные одежды. Напротив него вдоль округлой стены стояло пять низких сиреневых кресел – прием был рассчитан на всех.

– Прошу вас, – сказал астронавт, не раскрывая рта, что было несколько неприятно, но к этому быстро привыкаешь.

Гости расселись в креслах.

Астронавт разглядывал гостей, те – астронавта.

Мюллеру показалось, что он несколько изменился. Стал как бы суше, старше, может, жестче, потерял неподвижную гладкость лица.

– Да, – сказал астронавт, глядя на профессора. – Мое тело может несколько изменяться, подчиняясь моей воле. Раздумья накладывают отпечаток на мой внешний вид.

– Простите, – сказал профессор. – Я не хотел вмешиваться…

– И не следует, – сказал Дуглас с улыбкой, которую считал очаровательной. Но это было дело вкуса. – Каждый должен оставить себе небольшие тайны.

– Тайны? Нужны ли они? Возможны ли? Уже сейчас я знаю о вас больше, чем вы того желаете, – сказал астронавт печально. И в этой печали было нечто заставившее Дугласа согнать с лица улыбку.

– Я хотел бы представить вам тех, кто пришел сюда, – сказал профессор Мюллер, вспоминая о своей роли хозяина.

– Не надо, – ответил пришелец. – Я всех знаю. Я наблюдал за вами, когда вы были там… – Пришелец показал рукой на стену, и на ней снова вспыхнул большой экран, как в синематографе, но цветной и даже объемный. На нем видна была поляна и на краю ее – холмик над могилой Молчуна. – Я слышал все, что вы говорили.

– Это неэтично, – сказал Костик, которому было стыдно за себя и остальное человечество.

– Этично, – ответил астронавт уверенно. – Я нахожусь здесь в беспомощном положении. Я даже не знаю, смогу ли улететь отсюда. Вы мне чужды и непонятны. Вы закрытые.

– У вас там… – спросил Костик, которому пришелец нравился теперь больше, чем раньше, – нет тайн?