Дом в Лондоне - Булычев Кир - Страница 6

Кошко вроде бы смирился с потерей дочери.

Он тоже смотрел в окно и даже сказал что-то незначащее о неверной английской погоде, объяснив это морским климатом и вообще близостью моря, что не было географическим открытием.

Лидочке хотелось задать ему несколько вопросов, но задавать их вроде бы было рано. Кое-что о его появлении в Лондоне рассказала Марксина Ильинична, кое-что Лидочка узнала еще раньше от Теодора, который разыскал Марксину. Но в Москве все звучит иначе, и не знаешь, где кончается сплетня, а где начинается ложь. Так что Лидочка избрала нейтральный путь и спросила:

– Ирина здесь надолго?

– Не знаю, – буркнул Кошко. – Ни черта я не знаю.

Настроение у него было поганым. После долгой паузы он добавил:

– Надо понять Иришку. Я не могу ей здесь дать то, что упустил в Москве. Очевидно, я опоздал. Я стараюсь, я честно стараюсь, но наталкиваюсь на внутреннее сопротивление.

– Она не любит свою маму?

– Откуда мне знать? Иногда она говорит об этом, потом говорит, что ненавидит Аллу. Она – очень одинокое существо, поверьте мне. Ведь, по сути дела, она была сброшена на руки бабушке вполне живыми и дееспособными родителями. Мы с Аллой зашагали по жизни своими путями, а ребенок остался где-то в стороне.

Голос Кошко дрогнул.

Признание было искренним. Видно, проблема отцов и детей впервые обрушилась на него здесь, в Англии, и все его попытки искупить вину оборачивались педагогическими провалами. Впервые в жизни у Иришки появилась возможность отомстить взрослому миру, чем она и занималась.

– Я боюсь, что она попадет в дурную компанию. Здесь. Мне так трудно ее контролировать.

– Она знает язык?

– Она его впитала за считанные недели, как губка. Ей легко. Она уже говорит свободнее меня.

Поезд затормозил у первой станции. За окном стоял бронзовый негр человеческого роста и ждал поезда. Разумеется, он не двинулся с места, когда поезд остановился. Зато оба больших негра с косичками вышли из вагона.

– Брикстон, – сообщил Кошко. – Негритянский район. Опасное место.

Электричка поехала дальше, дома становились все меньше, за каждым тянулся газончик с кустами цветов. Дома оборачивались к поезду задами, и газоны упирались в насыпь.

Затем началось большое поле для крикета, по которому ходили джентльмены в белых костюмах со щитками на коленях и клюшками в руках. В электричку не очень шумно впорхнула стайка юных джентльменов в черных костюмах и при галстуках. Джентльмены делали вид, что это вовсе не пародия на британский образ существования, а так и следует жить на свете.

Электричка с шумом влетела в туннель. Вячеслав Андреевич потянул чемодан к дверям.

– Пятнадцать минут от Виктории, – сообщил он, – а Виктория – это практически центр Лондона. Вы хотели бы жить в Москве в пятнадцати минутах от «Киевской»? Или от Белорусского вокзала?

– Я так и живу, – призналась Лидочка, чем расстроила хозяина. Ей бы надлежало жить на окраине Чертанова или в Северном Бутове и жаловаться на то, что теряет полтора часа до центра.

Платформа станции «Пендж-хауз» оказалась сельской, тихой, заброшенной настолько, насколько такое возможно под Лондоном. Две платформы, разделенные двумя путями. Крытый деревянный переход через пути был похож на толстую гусеницу, выгнувшую спину.

Немногочисленные пассажиры не спешили, направляясь к узкому проходу в высокой железной ограде.

Вячеслав поставил чемодан на платформу. Он ждал упущенную дочь.

Иришка соскочила с поезда в последний момент – дразнила папочку. Конечно же, она ехала в последнем вагоне, чтобы не связываться с взрослыми.

– Иришка! – слишком громко позвал ее отец. Но, к счастью, его голос был заглушен грохотом обтекаемого чудовища, в затемненных окошках которого горели настольные лампы и лицом друг к другу сидели дамы и джентльмены – как будто мимо них с умопомрачительной скоростью промчался многовагонный вагон-ресторан.

– Экспресс в Париж, – сказал Кошко, не спуская глаз с дочери. – Под Ла-Маншем. Все собираюсь прокатиться, но времени нет.

Иришка подошла к ним.

– Ну что же ты! – укоризненно сказал отец, чем дал возможность ответить:

– А чего такого случилось? Я бросилась под поезд?

Иришка первой пошла с платформы.

Вячеслав Андреевич потащил за ней чемодан. Последней шла Лидочка.

– Я машину оставил здесь, у станции, не тащить же чемодан пешком, правда?

Он понес чемодан к небольшой стоянке. На мирной площадке перед станцией расположились цветочная и овощная лавки, газетный киоск и еще какой-то магазинчик. Иришка почему-то не пошла к машине, а направилась к магазинчику и скрылась в нем.

Это Вячеслава Андреевича совершенно не смутило. Он открыл багажник солидного серебристо-голубого «воксхолла».

– Иришка выбирала? – спросила Лидочка.

– Нет, это мне досталось, – ответил Кошко. – Ему уже пять лет. Вечная машина.

Он захлопнул багажник.

– Садитесь, – пригласил он. – Сейчас Иришка придет.

Иришка появилась из магазинчика в то же мгновение. Она несла большой бумажный кулек. Оттуда она на ходу доставала ломти жареной картошки и кидала их в рот. Кулек промаслился там, где на него нажимали пальцы.

Руль у машины был справа, это было неправильно. Лидочка, конечно же, знала об этом, но все равно неправильно.

Иришка рванула дверцу слева, плюхнулась крепким задиком на сиденье рядом с отцом. Лидочка уселась сзади.

– Здесь близко, – сообщил Кошко. – Пешком меньше десяти минут.

Машина рывком взяла с места.

– Водитель ты фиговый, – сообщила Иришка папе.

– Зато осторожный, – ответил тот.

– Если Бог чего не дал, то это надолго, – сказала Иришка. – Сколько раз я тебе говорила – давай буду тебя возить.

– Ты рискуешь, – сказал Кошко.

Машина набрала скорость, чуть не столкнувшись с красным двухэтажным автобусом, который, оказывается, забирался из Лондона даже сюда, и покатила по левой стороне улицы. Лидочка еле удерживалась, чтобы не крикнуть водителю, насколько он неосторожен.

Проехали мимо недавно сгоревшей каменной церкви – балки крыши напоминали объеденную селедку. Свернули за церковь, потом еще раз, прокатили немного по широкой улице, на которой в разрядку росли могучие деревья, и повернули к стоявшему в глубине, метрах в десяти от тротуара, дому. Перед домом расстилался ровный газон, отделенный от улицы высокой живой изгородью.

– Вот и наш уголок, – сказал Кошко.

Слово «уголок» прозвучало напыщенно.

– Запоминайте сразу, – предупредил Вячеслав, открывая багажник и с тоской глядя на чемодан, – наш адрес: Вудфордж-роуд, 14. Вудфордж – это лесная кузница. Здесь был лес.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Лидочка выволокла чемодан, не дождавшись помощи.

– Это семи-аттачд дом, – сообщил Лидочке Вячеслав Андреевич. – То есть в переводе «полуприложенный».

– Полуприставленный, – поправила его Иришка, которая звонила в дверь, забранную в верхней половине непрозрачным, поделенным на изысканные дольки бутылочным стеклом. – Полуприпертый. Полутрахнутый.

– Иришка, твое остроумие порой оставляет желать, – сказал Кошко.

– Опять их дома нет, по распродажам побежали, – проворчала Иришка. – Где у тебя ключи?

– А твои?

– Не знаю, где мои. Посеяла. Или дома валяются.

– Ну нельзя же так разбрасываться ключами! – умеренно возмутился отец.

– Это демагогия, – ответила Иришка, вытаскивая связку ключей из сумки, висевшей через плечо. – Есть у меня ключи, есть, не суетись.

Она открыла дверь и скрылась в темноте.

– Семи-аттачд хауз, – продолжил Кошко, – выше классом, чем террасный дом. Понимаете?

– Разумеется, не понимаю, – улыбнулась Лидочка.

Кошко стоял в дверях и мешал войти.

– Мы владеем половиной дома, – продолжал он. – Наша половина – номер четырнадцать, а у соседей дом номер шестнадцать. Так экономичнее строить. Все коммуникации сооружаются на два дома. Наш дом отделяется от соседнего проходом. Видите, за калиткой? Туда выходит черный ход из кухни, там стоят мусорные баки.