Черный завет - Булгакова Ирина - Страница 38

– Ло вобитум, ли де тиум, – лицо пугает ее незнакомыми словами. – Терпи, девушка, роды еще не начались.

Доната хочет поднять руку, чтобы защититься от пугающего лица. Но запястье болит, стянутое железным кольцом.

– Рано, девушка, рано, – бормочет лицо. – Имени ее не вспоминай, тебе его все равно не вспомнить. Терпи. Скоро все кончится. Только, – лицо передергивается от усмешки, – роды проходят с осложнениями. Жизнь матери, к сожалению, спасти не удастся, – огромный рот смеется, извергая из себя потоки брызг. – Но для любой матери дороже жизни ребенка ничего быть не может. Не беспокойся, мамочка… Я достану ее из тебя с великой осторожностью.

Доната хочет встать, но руки-ноги, прикованные цепями к плахе, не слушаются. Могильный холод, исходящий от камней, достигает сердца, пронизывая кости насквозь. Холодный ток крови готовит тело к смерти. Доната видит, что у смерти вместе с лицом есть руки, длинные руки, заканчивающиеся острыми ножами. Один взмах, и на обнаженном теле Донаты, растянутом на плахе, появляется алая полоса. Капли крови, не удерживаемые более тонкой кожей, струятся вниз, по камням, на пол, а дальше по дорожкам, выжженным колдовским огнем.

«Пусти… Я – …ли. Ви…», – крик подобен каплям крови, что стекают на пол.

…Она видит себя сидящей в кресле, в зале, полном черных зеркал, и как двойным кольцом окруженным светом сотен горящих свечей. Ее губы шепчут слова тайного ритуала, вызывающего из Иного мира того, кто откликнется на Зов.

Доната не знает, кто откликнется на Зов. Будет ли это сильный демон, с которым придется повозиться, прежде чем он окажется в обойме себе подобных, или слабак, на которого жаль тратить с таким трудом накопленную силу.

Тайные слова сказаны, и фиолетовое свечение расходится кругами как от камня, брошенного в воду. Силы тьмы приходят в волнение и Зов, исторгнутый Повелителем демонов, достигает ее глубины.

На измученное сознание обрушивается Боль. Разум поспешно покидает тело, оставляя его один на один с Болью, что несовместима с жизнью.

Доната с удивлением видит свое тело со стороны. Ее ждет сюрприз: то тело, из которого она вышла, принадлежать ей не может. Потому что это тело мужчины. Мускулистые плечи едва прикрыты тонкой туникой, золотые нити блестят в свете свечей, босые ноги с холеными ступнями отставлены вперед. Лицо… Постойте. Разве не те же глаза доводилось сотни раз видеть Донате, когда она гляделась в зеркало реки? Разве не такая же точно усмешка портит иногда и ее правильно очерченные губы?

Этот человек незнаком Донате. Но он ей близок. Она чувствует, что их связывает нечто большее, чем простое совпадение. Вполне может так статься, что именно ему обязана Доната своим появлением на свет.

Перед мужчиной, положив ему руки на колени, призывно сидит ослепительная черная женщина с белыми змеями волос.

– Имя! – кричит ей мужчина голосом Донаты.

Но черная демоница молчит. Ее кожа теряет притягательный блеск, на лбу жемчугом блестят капли пота.

«…на. Пусти!»

Стук капель, падающих на каменный пол.

– Пусти меня, – обреченно шепчет Доната.

– Рано, мамочка, рано, – колдун издевается над ней. – Терпи. Сейчас будет немного больно. Но не волнуйся, это в последний раз. Ты умрешь, и будешь свободна… от нее и от боли. Терпи, недолго осталось…

Ярко блестит лезвие ножа, и опускается Донате на грудь. Она чувствует скользящий удар, но боли нет. Боль ушла из тела вместе с теплом, вместе, кровью, вместе с жизнью.

Пламя черных свечей извивается, поднимается высоко, хохочет вместе с колдуном, мечется по залу.

Еще один взмах ножа, но кровь не выступает там, где порезана кожа. Кровь ушла вниз по выжженной дорожке. Она заполнила круг и соединила начало с концом.

– Пусти, – шепчут бескровные губы.

– Терпи. Сейчас будет очень больно. Но обещаю тебе – это будет последняя Боль.

…– Имя, сука! Ты потеряла много сил! Ты просто сдохнешь, если не останешься со мной! Имя!

Но черная женщина молчит. Колышущееся у ног Повелителя демонов сияние готовится принять ее в объятия вечного хаоса Иного мира.

– Имя, сука!

Были бы у Донаты силы, она помогла бы Повелителю схватить хрупкую тень за горло и вытряхнуть из нее повиновение.

– Лорисс-с… – шепчут мертвые губы. Но мужчина, и вместе с ним Доната, не верят ей.

– Лжешь! – рискуя, страшно рискуя, Доната подается вперед, прямо к мертвым, лишенным окраски губам. – Не может быть! Ты не можешь сейчас лгать, сука! Имя!

Но черная женщина продолжает таять. Фиолетово-черный свет колеблется под тем местом, где лежит она. Она лжет, но она не может лгать! У нее остался один инстинкт – выжить, выжить любой ценой! Она может молчать, но лгать не может!

Последняя свеча шипит, догорая.

Фиолетовое свечение разгорается, набирая силу.

– Лорисс-с…

Ее уже не существует. Что-то сродни серой тени угадывается на мраморном полу.

Свеча гаснет.

– Ты лжешь! Так не может быть! – кричат они. Их голос срывается, но черная демоница тает, постепенно сливаясь с сиянием.

Боль разрывает тело Повелителя демонов пополам, но та же боль лишает черную демоницу жизни.

– Имя!!

– Лорисс-с, – прощальный шорох эха.

В последний момент Повелитель демонов рукой Донаты выхватывает ее из небытия…

– Лорисс-с, – повторяя сон, кричит Доната, но незнакомое имя со свистом выходит из ее нутра.

Сознание покидает ее вместе с болью. Она проваливается в черную дрожащую муть. Она не видит того, что происходит дальше.

– Нет! – крик ужаса вырвался у колдуна и эхом заметался между близкими стенами. – Ты не можешь, дрянь! У вас не может быть Договора! Нет!!

Крик захлебнулся – увяз в густом воздухе, как в тумане, когда Черная Вилена зыбким облаком накрыла круглый зал. Колдун отступал к стене. Уже лелеявший победу разум не мог смириться с тем, что происходило помимо его воли. Черная тень плыла к нему, и узкие ступни едва касались мерцающего пламени свечей. Ее тело, подогретое ожиданием скорой расправы, горело восторгом. Белые змеи волос развивались в воздухе. Алые губы дрожали, выпуская на волю черные клыки.

– Никаких полутонов, – ехидно улыбнулась она. – Все, как ты любишь.

– Тварь! – закричал колдун, и клочья волос полетели на пол. – Тварь! У вас с ней не может быть Договора! Это не она вызвала тебя из тьмы! – он отступил к стене и остановился, не сводя с Черной Вилены горящего взора. – Кто она тебе? Оболочка! Пользованная рубаха! Ты – демон! Я не знаю, как вы очутились в одном теле, но ты не можешь ей принадлежать! Договор! Где Договор? Иди ко мне, черный демон! – от его зовущей улыбки по лицу разбежались морщины. – Я буду о тебе заботиться! Иди! Иначе, клянусь, я сам покорю тебя, когда она, – он кивнул в сторону распятой Донаты, – сдохнет! Но клянусь тебе, никакого Договора меж нами тогда не будет – я сломаю тебя! Иди по-хорошему…

– Ты – слабак, – хриплый голос перебил колдуна.

– А она – сильная? – глаза колдуна округлились и длинный палец указал на Донату. – Она не может быть Повелителем демонов! Она не могла вызвать тебя из тьмы! Она не могла покорить тебя…

– Она не могла, – легко согласилась Черная Вилена. – Меня вызвал ее отец.

– Ты врешь! – колдун сжал кулаки. – Я – последний Повелитель демонов на этой земле! Последний, оставшийся в живых! Я! Я!

Порочный хохот Черной Вилены заполнил зал, вызывая слезы боли на глазах у колдуна.

– Значит, я исполню свою мечту! – она перестала смеяться, и черные глаза без белков уставились на колдуна. – Я убью последнего оставшегося в живых Повелителя демонов!

Лицо колдуна застыло, и в глазах полыхнула ненависть.

– Все не так просто, черная тварь, все не так просто. Шанхиз, – шепнули его губы, и тотчас скривились в неприятной усмешке.

Круглый зал озарился отсветом красного пламени. И в этом отсвете возник демон. Толстая кожа едва прикрывала багровые вздувшиеся жилы. Почти человеческое, согнутое тело опиралось на мощные передние лапы, заканчивающиеся острыми, как ножи, когтями. Узкие, сжатые в щели глаза мерили Черную Вилену алчным взглядом. Огромная пасть раскрылась, и раздвоенный язык мгновенно проверил на вкус окружающее пространство.