Французские сказки и новеллы - Автор неизвестен - Страница 14

- А знаете ли, Милка-Замарашка, что коли бы король капель сонных на ночь не принимал, вы бы ему никакого покоя не дали, потому что всю-то ночь болтаете, так что сил нет.

Тут Флорина поняла, почему ее король не слышал. Пошарила она у себя в суме и говорит:

- Не боюсь я королевского покоя нимало нарушить, и коли бы вы ему нынче с вечера тех сонных капель не дали, а я бы в том кабинете спала, так все вот эти жемчуга и алмазы вашими были.

Лакей на то согласился и обещал свое слово сдержать.

Через несколько минут появилась Пеструшка, заметила королеву с ее пирогом, а та притворилась, будто съесть его хочет.

- Что ты делаешь, Милка-Замарашка? - спросила она.

- Госпожа моя, - отвечала Флорина, - кушаю я астрологов, музыкантов да лекарей.

В тот же миг птицы принялись петь благозвучней сирен; а потом все сразу закричали:

- Дайте монетку, а мы судьбу вам предскажем!

А одна из уток, которая в середине сидела, громче других прокричала:

- Кач! Кач! Кач! Я - великий врач! Нет меня полезней ото всех болезней, всякую хворь мигом излечу, только от любви лечить я не хочу!

Пеструшка рот разинула от удивления, никогда еще такого чуда не видала. И начала она восклицать:

- Ну и пирог! Ну и пирог! С места мне не сойти! Хочу, чтоб он был мой! Эй! Эй! Ну-ка, говори скорей, Милка-Замарашка, что тебе за него дать.

- Переночевать бы еще ночку в Говорящем Кабинете - ответила Флорина, - а больше ничего мне не нужно.

- Ладно уж, - сказала великодушно Пеструшка (развеселилась она, получая свой пирог такой удивительный), - так и быть, получишь сверх того целый пистоль.

Флорина, еще больше довольная, чем раньше, так как она теперь надеялась, что король ее услышит, поблагодарила и вышла.

Как только настала ночь, провели ее в кабинет, и желала она пламенно, чтобы дворцовый лакей сдержал свое слово и вместо сонных капель чего-нибудь другого королю налил и сон его разогнал. Подождала она того, чтобы все заснули, и принялась за свои жалобы.

- Скольким я опасностям подверглась, тебя искавши, - говорила она, а ты меня избегаешь и на Пеструшке хочешь жениться! Что сделала я тебе, жестокий, что ты все свои клятвы позабыл? Помнишь ли ты о своем превращенье, о моей доброте, о наших нежных беседах?

И почти все разговоры их она повторила слово в слово, и память ее доказывала, как дороги они были ей.

А король вовсе не спал и так ясно слышал и голос Флорины, и каждое слово ее, что понять не мог, откуда идет тот голос. И сердце его, исполнившись нежностью, так живо напомнило ему несравненную его принцессу, что с той же горечью ощутил он разлуку с ней, как в тот миг, когда его ножи на кипарисе изранили. И стал он тоже, вспоминая ее, говорить:

- Ах, принцесса, - говорил он, - как жестоко вы обошлись со своим обожателем! Возможно ли, что вы предали меня нашим общим врагам?

Услыхала Флорина его речь и отвечала ему, что ежели бы он соизволил выслушать Милку-Замарашку, так она бы ему все те тайны открыла, в которые он до сих пор проникнуть не мог. В тот же миг кликнул нетерпеливый король своего слугу и попросил тотчас же отыскать и привести к нему Милку-Замарашку. А слуга на то ему ответил, что это дело нехитрое, потому что она спит в Говорящем Кабинете. Король не знал, что и подумать: можно ли поверить, чтобы такая великая королева, как Флорина, замарашкой переоделась? И можно ли поверить, чтобы у Милки-Замарашки голос был королевы и все бы ее тайны она знала, коли бы не была она самой королевой? В таком недоуменье поднялся король с ложа, оделся поспешно и тайным ходом спустился в Говорящий Кабинет. И хоть королева на ключ его заперла и ключ вынула, но у короля свой был, который все двери во дворце отпирал. Видит он, что она в легоньком тафтяном платьице, которое она под своими лохмотьями носила, а чудные ее волосы по плечам рассыпались. Лежала она на постели, а издалека лампа чуть светила. Чуть только вошел король, так узнал ее, загорелась в нем прежняя любовь, забыл он свои обиды, бросился к ее ногам, оросил ее руки слезами и думал, что умрет от радости и от горя и от тысячи мыслей, которые проносились у него в голове.

Королева не меньше его взволновалась, стеснило ей сердце, еле вздохнуть могла. Долго смотрела она безмолвно на короля, а когда набралась сил заговорить, уж не стала его упрекать: так радостно было ей его видеть, что забыла она про все свои жалобы. Наконец они объяснились, оправдались друг перед другом, пробудилась их нежность, и только одно их смущало мысль о фее Суссио.

Но в этот миг вдруг перед ними появился королевский доброжелатель-волшебник вместе с той знаменитой феей, которая дала Флорине четыре яйца. Поздоровавшись с ними, они объявили, что, заключив друг с другом союз на пользу короля с королевой, победили они фею Суссио, и теперь уж их свадьбе ничего не помешает. Легко представить себе радость юных влюбленных. Только день занялся, по всему дворцу объявили о том, и все были в восторге видеть Флорину. Узнала о том и Пеструшка, прибежала к королю - и каково-то было ей увидать там свою соперницу! И только она открыла рот, чтобы ее изругать, как появились волшебник с феей и тут же превратили ее в пеструю свинью, так что она по-прежнему Пеструшкой осталась и могла хрюкать, если и не ругаться по-прежнему. Хрюкая, побежала она со всех ног на скотный двор, где все стали над ней хохотать и тем уж совсем довели ее до отчаяния.

А король Очарователь и королева Флорина, освободившись от столь ненавистной особы, ни о чем больше и не думали, как о своей свадьбе. До чего та свадьба была пышной да веселой, рассказать нельзя. А они неописуемо были счастливы, соединившись после таких долгих испытаний.

МАРИ КАТРИН Д'ОНУА

ЖЕЛТЫЙ КАРЛИК

Жила когда-то королева. Она родила много детей, но в живых осталась одна только дочь. Правда, эта дочь была прекрасней всех дочерей на свете, и овдовевшая королева не чаяла в ней души; но она так боялась потерять юную принцессу, что не старалась исправить ее недостатки. Восхитительная девушка знала, что красотой больше походит на богиню, чем на смертную женщину, знала, что ей предстоит носить корону; она упивалась своей расцветающей прелестью и возгордилась так, что стала всех презирать.