Стенка на стенку - Сухов Евгений Евгеньевич - Страница 32

Когда– то за опоздание на стрелку серьезно штрафовали: награждали оплеухой. Но потом от этого отказались – ведь воры имеют одинаковый статус. Но тем не менее дожидаться слишком долго – больше пятнадцати минут – Красный терпеть не мог. Он сейчас даже не пытался скрыть того, что сильно нервничает.

Его репутация смотрящего может серьезно пошатнуться, если ожидание в порту чересчур затянется.

Красный снова посмотрел на часы, и в этот раз решительно произнес:

– Ждем еще три минуты. Не сидеть же здесь до второго пришествия.

Его спутники согласно кивнули. Им тоже было в тягость тут торчать.

Опоздание нельзя было оправдать никакими причинами: ни автомобильной пробкой, ни третьей мировой войной. Правда, Красный нутром чувствовал: если Филат задержался, то, значит, что-то произошло – не физкультурой же он занимается с какой-нибудь симпатичной студенточкой с утра пораньше.

– Все! Пора! – бросил Красный и откинулся на спинку сиденья. Но он поторопился.

«Шевроле– блейзер» с московскими номерами выскочил из-за поворота на большой скорости и запрыгал по кочкам так резво, словно рвался к финишу престижных автогонок. Машина стремительно мчалась между металлических контейнеров. Мощные колеса уверенно уворачивались от выпирающих балок. «Мастак этот Глеб, ничего не скажешь!» – скривился Красный. Его водила так бы не сумел.

Мгновенно сбросив скорость, автомобиль остановился в нескольких метрах от «мерседеса», словно натолкнулся на невидимую преграду. Быстро распахнулись двери, и чуть поспешнее, чем следовало бы, к «мерседесу» затопал Филат в сопровождении верного Данилы-телохранителя.

В этот раз при встрече Красный не выражал особой радости, был подчеркнуто сдержан и перед ритуальным рукопожатием выразительно посмотрел на циферблат своего «Ролекса».

От Филата не ускользнул красноречивый жест. Он мрачно помотал головой, как бы давая понять, что всецело осознает вину, и произнес, слегка задерживая в своей руке ладонь Красного.

– Извини, по телефону говорил с Москвой, – честно признался Филат. – Ты в курсе, что вчера вечером…

– Да, знаю. Взорвали в личном автомобиле. Прямо у здания горкомимущества. А ты у него был вчера? – Красный исподлобья глянул на Филата – Шустрый! Как это ты проник к Петру Васильевичу? В городе и двух дней не пробыл – а уже на прием попал… И смотри-ка, не успел от него выйти, как бедолагу грохнули.

Филат пытался понять, что в этот момент у Красного на уме и как следует воспринимать его реакцию – то ли как незлобивую шутку, то ли как предупреждение. У него мелькнула в голове мысль: уж не Красный ли гроба-нул Петра Васильевича?

– Ладно, Филат, не бери в голову, – миролюбиво продолжал питерский смотрящий. – На Петре Тетерине свет клином не сошелся. Скоро и сам поймешь.

Сейчас съездим кое-куда.

– И далеко?

– Нет, рядом. Сгоняем проветриться. На Финский залив, – последовал беспристрастный ответ.

Нет, не случайно Михалыч предупреждал, что с питерским смотрящим нужно держать ухо востро. Красный напоминал дрессированного медведя, от которого не знаешь, чего следует ожидать в следующую минуту: то ли послушного кульбита, то ли удара когтистой лапой по мордасам.

Филат почувствовал, что кулаки, помимо его воли, чуть сжались, и он произнес, слегка растягивая слова:

– Ну разве я могу отказаться от твоего приглашения?

– Вот и отлично!

Филат запоздало подумал о том, что никто не знает о его морской прогулке. Но его больше заботило другое: если ловушку для Тетерина приготовил Красный, то интересно знать, какие дьявольские козни он плетет на сей раз?

– Пойдем. Тут недалеко, – предложил Красный и, не оборачиваясь, двинулся навстречу стылому ветру.

Идти пришлось действительно недалеко: через каких-то триста метров они вышли к небольшой бухточке. Могучий гранитный причал уходил далеко в море. У Дальнего конца гранитной стены виднелся белый лрогулочный катер.

Красный уверенно зашагал по причалу, и под его ногами хрустко поскрипывал слежавшийся гравий.

– Вот и пришли: это мой катерок. На вид он, может быть, и неказистый, но дизеля у него реактивные – при желании на нем можно обставить любой сторожевой катер.

– Девочек на нем возить – класс! Девчата любят ветер и соленые брызги, – скривился в усмешке Филат.

– Для этих целей мы снимаем комфортабельный лайнер, – серьезно отреагировал Красный. – Знаешь ли, не люблю качку Когда надо натянуть бабу, качка мешает…

– Это точно, – отозвался Филат, как будто всю юность провел в компании любвеобильных морячек.

– Эй, на яхте! – проорал Красный. – Ты что же не встречаешь?!

Из рубки тотчас показался заспанный мужчина в морской фуражке с золотой кокардой. Лицо худощавое, в очках. По виду совсем не сказать, что слуга бога морей Посейдона.

– Ну чего сердишься, шеф! – протрубил капитан. – И десять минут нельзя подремать? Я же не знал, когда ты подъедешь.

Голос у него, как и следовало предполагать, оказался трубным – такой в одно мгновение разбудит даже мертвых.

– Взгляни на него, Филат, ну чем не морской волк? Владимир Пантелеевич, капитан второго ранга в отставке, избороздил все моря и океаны вдоль и поперек.

На Балтике он каждую бухту знает как свои пять пальцев. Или как задницу своей нынешней возлюбленной.

– Но-но! Ты все шутишь, Леша, – миролюбиво запротестовал капитан. – Не надо про нее зубоскалить. Я ее люблю как дочь… Вернее, как позднюю любовь, по-тургеневски. Или по-бальзаковски!

– Смотри, как расчувствовался! – хитровато сузил глаза Красный. – А когда мы с тобой в Швецию ходим – ты в Гетеборге телок дрючишь – о своей питерской крале, небось, не думаешь!

– Думаю, – возразил морской волк. – Всякий раз слезами исхожу, когда сисястую негритянку насаживаю. Только ведь любимая всегда единственная, ее никакими шведскими путанами не заменишь.

– Слушаю я тебя, Пантелеич, и мне начинает казаться что это тебя за блядство с флота поперли. Разве не в восемьдесят пятом затрахал у себя в каюте жену норвежского атташе? Морячки рассказывали, что из-за тебя даже отплытие эскадры на два дня задержали.

– Все-то ты знаешь, Леша, хотя это государственна тайна, – осклабился бывший военный моряк.

– Мне эту государственную тайну еще два года назад нашептали в Смольном…

– Ладно, забудем об этом, – смиренно согласил Пантелеич.

– Согласен: позубоскалили и хватит, делом надо заняться. Тебе все разъяснили? – строго спросил Леша, быстро входя в роль хозяина. Несмотря на все внешне дружелюбие, он не допускал никакого панибратства или, как сказали бы боксеры, умело держал дистанции. Немногие могли похвастаться тем, что хоть раз побывали дома у Лехи Красного в качестве гостей, и уж совсем невозможно было найти человека, который осмелился бы потрепать его по плечу.

Перемену в поведении Красного морской волк оценил мгновенно. Человек военный, он тонко понимал нехитрую азбуку общения с шефом: когда тому весело. надо улыбаться ему в глаза, а когда у того хмарь на душе, лучше уйти с глаз долой, а то не ровен час, возьмет пустую пивную бутылку за и засунет в самую задницу. И бывший капитан второго ранга скорчил такую серьезную физиономию, будто ему только что фельдъегерь привез из Кремля пакет с приглашением на торжественный прием.

– Так что? Едем сейчас?

– Да.

– Эй, команда! – крикнул Пантелеич. И тотчас из-за его крутых плеч показались два парня лет двадцати, очень похожие друг на друга: круглолицые, с румянцем во всю щеку. – Ослепли, что ли?! Подать трап, высокое начальство пожаловало!

Один из молодцов, тот, что повыше, завертел лебедку, и трос, натянувшись на стальной барабан, зашуршал, словно колеса автомобиля по рыхлому гравию Трап плавно опустился к ногам Красного, – Милости просим, – трогательно произнес кавторанг. По его лицу было видно, что он сожалеет о том что Леха не уведомил о своем приезде заранее, а так наверняка испекли бы каравай да вручили дорогому гостю. – Если бы ты знал, Леша, как я рад тебя видеть!